Читать книгу "Приморские партизаны - Олег Кашин"

Если бы кто-нибудь искал мотив гусевского убийства, то, наверное, стоило бы изучить протоколы районного ОВД за последний хотя бы месяц. Происшествий в Гусевском районе было немного – мелкие ограбления да пьяные драки, но тем и легче, потому что смерть в этом месяце была только одна. Пенсионер Клопов Станислав Николаевич был задержан, как сказано в протоколе, за то, что нецензурно ругался в общественном месте. Понятно, что это могло значить что угодно, но в отделение его совершенно точно доставили, был составлен протокол, но подписать его Клопов не успел, потому что, и это уже написано в другом протоколе, он внезапно почувствовал себя плохо, дежурный вызвал скорую и сам попытался оказать задержанному медицинскую помощь, но прибывшая бригада врачей смогла уже только засвидетельствовать смерть от легочной недостаточности. Легочная недостаточность – это когда бьют в грудь и в живот, и хотя в протоколе этого сказано, конечно, не было, начальник ОВД, распорядившийся провести по факту смерти задержанного служебную проверку, дежурного отругал и попросил впредь быть сдержаннее, потому что в этот раз обошлось, а в следующий может быть и скандал, затаскают.

Сын Клопова Паша таскать никого никуда не умел, мысль о жалобе в милицейское управление собственной безопасности казалась ему издевательством, но, похоронив отца и не сомневаясь, что отец был именно убит, сразу решил, что будет не то чтобы мстить, но, по крайней мере, ответит. Рассказал о своей идее однокласснику Альгису, Альгис поддержал, нож – мясницкий, самозатачивающийся, – купили в областном центре на рынке, и той ночью, когда Альгис постучался в милицейскую машину у въезда в городок, все получилось даже легче, чем ждали. Альгис держал, Паша резал, потом бутылка бензина, и когда полыхнуло, они уже убегали. Нож бросили в реку, окровавленные джинсы сожгли. Заночевал Паша у Альгиса – и ближе, и мать с расспросами не полезет. Утром слушали радио, было весело.

8

Год назад в Москве обезумевший милиционер Евсюков пришел ночью в супермаркет и, гуляя между полками с едой, расстреливал из пистолета ночных покупателей – раз, два, три, четыре. Был скандал, говорили, что снимут министра, но министр как-то выкрутился и даже выступил по телевизору с такой странной речью, что, дорогие россияне, если вы видите милиционера, который делает что-то, что кажется вам нарушением закона, то я, министр, разрешаю вам оказать такому милиционеру сопротивление, имеете право.

Восемь милицейских трупов и один труп отставного милиционера – даже если министр разрешил, для одной области это слишком, да и сам министр вел себя так, будто ничего он в прошлом году не разрешал, звонил начальнику областного УВД и даже не ругался, а недоумевал – что там у вас происходит, разберитесь, меня президент уже спрашивает, ЧП. Начальник УВД отвечал, что работа идет, всех скоро поймают, волноваться не надо.

И он действительно так думал, Андрей Сергеевич Гончаренко, генерал-майор МВД и начальник областного УВД с 2001 года. Ему было 59 с половиной лет, до пенсии оставалось несколько месяцев, и убийства милиционеров во вверенной ему области загадочными ему не казались. Вслух он об этом никому не говорил, но и на совещаниях у губернатора, и вот сейчас, когда позвонил министр, он отвечал одно и то же – не надо волноваться, всех поймаем, – хотя имел в виду кое-что другое.

Да, он был уверен, что все скоро закончится и даже мог назвать точную дату, когда убийства прекратятся – 29 сентября, день его рождения, когда ему исполнится шестьдесят, и он выйдет на пенсию. Когда на Тенистой аллее расстреляли экипаж ППС, он сразу понял, что это ему, это для него, он единственный адресат этого послания. Война с Федеральной службой безопасности, которую он вел шесть лет назад, и которую он проиграл, ожидаемо продолжилась теперь, и он не удивился, он всегда знал, что случится что-то в этом роде. Шесть лет назад его подбили на взлете – буквально за пять минут до того, как он должен был стать настоящим хозяином области, то есть, как теперь Богдан Сергеевич, ночным ее губернатором, крупнейшим тайным бизнесменом и, как следствие, крупнейшим теневым политиком. Слово «силовики» тогда уже звучало как политический термин, и в масштабах области силовиком номер один был он, оставалось только протянуть руку и конвертировать свое силовое могущество в настоящую власть и настоящие деньги. И те убийства начались тогда точно так же, как нынешние – некто неуловимый взялся каждый день убивать людей из «Свечи». Просто подходили, стреляли и исчезали – каждый день.

«Свеча» – это вообще-то была аббревиатура. «Союз ветеранов Чечни», крупнейшее в области охранное агентство и с некоторых пор – личная армия начальника УВД. Когда его прислали в область из Нижневартовска, он сразу подружился с Олегом Буйновским, лидером «Свечи», который тоже понимал, что наступают какие-то новые времена, и искал себе союзника где-нибудь во власти. Подарил генералу Гончаренко квартиру, генерал подарок принял, дружбу можно было считать свершившимся фактом, тем более что генерал и сам успел в первую кампанию повоевать в Чечне, и на этом основании был принят почетным членом в «Свечу». Термин «качели Гончаренко» появился тогда же и значил, что с какого-то момента любой бизнесмен в области начинает буквально качаться на качелях, переходя из нижней точки, когда к нему приходит милиционер и предупреждает об уголовном деле, в верхнюю, в которой никаких уголовных дел уже нет, зато есть наклеечка со свечой на двери магазина или офиса, означающая, что бизнес теперь находится под защитой ветеранов.

Продолжалось это чуть больше года, и, наверное, было ошибкой клеить наклеечку на офис областного газового монополиста, потому что газовая вертикаль уже стала сильнее милицейской, а генерал не заметил, и первые расстрелянные из «Свечи» – это были как раз двое, приехавшие что-то разруливать с газовиками. Их расстреляли прямо на крыльце офиса, и потом началось – каждый день, буквально каждый, до той самой ночи, когда и Буйновского, выходившего из ночной пиццерии, расстрелял из автомата мотоциклист в черном.

И наутро после этих выстрелов генералу позвонил его коллега или, как чаще называли – сосед, генерал Сорока из областного УФСБ. Пригласил встретиться, говорили вообще ни о чем, то есть даже не о погоде, а о каких-то светских новостях из телевизора и о мощах канонизированного адмирала Ушакова, которые как раз тогда должны были привезти в новый храм в областном центре. Только на прощание Сорока, пожимая руку Гончаренко, сказал таинственно, что жаль, конечно, что свеча так быстро погасла – в устной речи кавычек не бывает, но милицейский генерал сразу понял, о чем идет речь, и, повторив за соседом, что да, жаль, объявил о капитуляции – больше его амбиции никогда не выходили за пределы сугубо милицейских вопросов, и эти шесть лет стали для него, как он сам это сформулировал, периодом дожития – ни на что не претендовать, ничего не хотеть, никому не мешать.

А теперь они убивают милиционеров, и это естественно, потому что не бывает так, чтобы тот, кто сильнее, навсегда остановился на разделительной линии. Нет, сильный будет наступать – так и он, Гончаренко, рано или поздно перешел бы в наступление на соседей, если бы они не затушили его свечу. Вероятно, у Сороки уже есть свой кандидат на место начальника УВД, и, расстреливая милиционеров, он лишает Гончаренко возможностей отложить выход на пенсию, готовит почву для триумфального назначения преемника. Пусть готовит, осталось меньше пяти месяцев. Потом все закончится – в этом генерал Гончаренко не сомневался.