Читать книгу "В плену Левиафана - Виктория Платова"

— Жан Габен — вот это актер. Не то что современные кривляки, на которых смотреть тошно… Мне нужна рубаха, малыш.

— Что-то конкретное? Фасон, модель? На каждый день или для какого-то торжественного случая? Особого события?

— Особого события, да. Это ты верно подметил.

— Тогда остановимся на белой.

— Белая — самое то.

— Теперь относительно фасона, — Алекс вынул из шкафчика сразу несколько рубах и разложил их на прилавке. — Вам подошел бы вот этот. С воротником-стойкой…

— Такие пусть носят пасторы, — покачал головой синьор Тавиани. — А я не пастор.

— Рубашка под галстук?

— Что-то вроде того.

— У нас есть отличные галстуки, — тут же оживился Алекс. — Новая коллекция от Роберто Кавалли, прямиком из Милана…

— Ты не слушаешь меня, малыш. Я сказал, что мне нужна рубаха. Только рубаха.

— Конечно, я понял. Могу предложить совершенно замечательную вещь и не очень дорогую. Соотношение цены и качества — идеальное. Показать?

— Валяй, показывай.

Жестом фокусника Алекс раскинул перед синьором Тавиани белоснежное чудо, способное выгодно оттенить любой костюм.

— Ткань просто изумительная, не так ли?

— Не очень-то я в этом разбираюсь, малыш. Но выглядит и впрямь неплохо.

— И цена вас порадует, синьор Тавиани. Всего-то пятьдесят пять евро.

— Дороговато, — с сомнением покачал головой сторож.

— Для такой вещи цена более чем умеренная, поверьте.

— Ну, не знаю, не знаю, — все еще колебался синьор Тавиани.

— Речь ведь об особом событии, не так ли? — мягко напомнил Алекс.

— Такое только раз в жизни случается, поверь, — подтвердил старик. — Ладно, считай, что ты меня уговорил…

— Значит, берете?

— Беру, беру.

Но примерка, последовавшая сразу же за согласием синьора Тавиани расстаться с полусотней евро, неожиданно расстроила Алекса и показала весь его непрофессионализм. Нет-нет, рубашка сидела на старике идеально, размер он угадал, — все дело оказалось в манжетах.

Французских манжетах, рассчитанных под запонки. Как Алекс мог забыть о манжетах?

— Помоги мне застегнуть рукава, малыш, — сказал синьор Тавиани. — Что-то не вижу здесь пуговиц…

— Эээ… Их нет, — вынужден был признать Алекс. — Для таких рукавов нужны запонки.

Старик пожевал губами, и Алекс подумал было, что он разразится тирадой о хитрости торговцев, норовящих сунуть доверчивым покупателям кучу сопутствующего дерьма. Но синьор Тавиани молчал, и Алексу, у которого не выдержали нервы, пришлось мелко оправдываться:

— Я помню, что вы хотели купить только рубашку, синьор Тавиани. И вовсе не собираюсь продавать вам запонки…

— Вообще-то, запонки у меня есть, — последовал неожиданный ответ. И старик, покопавшись в кармане брюк, извлек на свет божий нечто, сверкнувшее металлическим блеском. — Не уверен, что получится сунуть их в прорезь…

— Я вам помогу, — воспрянул духом Алекс.

Запонки, немедленно перекочевавшие в его ладонь, удивили молодого человека не только тяжестью. Судя по всему, они были самодельными, искусно склепанными из монет, которых Алекс никогда не видел прежде. Но рассмотреть их как следует он не успел, поскольку синьор Тавиани стал проявлять признаки беспокойства.

— Ну же, что ты медлишь, малыш?

— Сейчас, сейчас…

Для того чтобы водрузить запонки на место, новоиспеченному «малышу» пришлось приложить некоторые усилия: толстые штырьки никак не хотели влезать в тканевую прорезь. Но когда Алексу все же удалось пропихнуть их, случилось нечто странное: манжеты, до того болтавшиеся довольно свободно, обхватили запястья старика плотным жгутом. Да так сильно, что к кистям и пальцам прилила кровь, а через минуту они и вовсе посинели.

Что-то здесь не так.

Необычной была и реакция синьора Тавиани: он не стал паниковать, не стал возмущаться. Он смотрел на происходящее с его руками совершенно отстраненно. Он как будто оцепенел и пришел в себя лишь после того, как Алекс вырвал угнездившиеся в прорезях монеты.

— Никаких других запонок у вас нет, синьор Тавиани?

— А эти чем нехороши?

Неужели старик не видит неестественного цвета кожи на собственных руках? Неужели не почувствовал боли или хотя бы неудобства? Похоже на то. Но углубляться в обсуждение неожиданно возникшей проблемы Алекс не стал, списав все на возраст своего восьмидесятидевятилетнего клиента. Возможно, все ощущения у таких древних старцев притуплены, а болевой порог занижен, — кто знает?

— Всем хороши. Вот только не совсем подходят к рубашке. Без посторонней помощи вы их не наденете, а я не всегда смогу быть рядом… Давайте подберем вам еще что-нибудь.

— Мы вроде бы сошлись на этой.

— Есть кое-что подешевле, но такого же качества. И с пуговицами.

— Подешевле?

Последний аргумент молодого продавца показался синьору Тавиани весомым, и спустя пятнадцать минут Алекс уже пробивал чек на тридцать пять евро и паковал белую рубаху (на этот раз с пуговицами на рукавах) в пакет. После чего проводил старика до двери:

— Заглядывайте почаще, синьор Тавиани. Всегда рад вас видеть.

— Я купил все, что нужно, — отрезал сторож. — Но все равно спасибо тебе, малыш.

Все это случилось в среду, а уже в четверг, придя на работу, Алекс обнаружил в углу прилавка вчерашние запонки синьора Тавиани. Как могло случиться, что старик забыл их? Алекс хорошо помнил, что отдал запонки сторожу прямо в руки, дальнейшая их судьба не особенно его интересовала. Почему синьор Тавиани не опустил их в карман, а оставил в магазине?

Он старый — вот и объяснение.

Память у старого человека не длиннее штырька, который Алексу с таким трудом удалось внедрить в плоть манжета. Она и на ровном месте может споткнуться, в спокойной обстановке, а тут столько событий! Выбор товара, примерка, передача денег, — и про запонки никто и не вспомнил. Зато у Алекса будет возможность присмотреться к ним повнимательнее.

Монеты, припаянные к штырькам, оказались арабскими. Двадцать тунисских франков 1939 года. «Protectorat Français» было выбито на них: «Протекторат Франции». И Тунис, и Франция топтались в кругу затейливого растительного орнамента. Орнамент местами стерся, а припой у основания штырьков выглядел довольно грубо, что выдавало кустарную и не слишком аккуратную работу. Несмотря на это, запонки чрезвычайно понравились Алексу. Они были эксклюзивными (любимое словечко синьора Моретти), и при желании вторую такую пару запонок не найдешь. Они были достаточно старыми, чтобы перекочевать в разряд антиквариата. Интересно, каким образом арабское серебро попало в руки к кладбищенскому сторожу из забытого богом городка в Южном Тироле?