Читать книгу "Метро 2033. Корни небес - Туллио Аволедо"

Я тоже часто задавался вопросом о том, что именно толкнуло меня на поиски убежища именно здесь, в катакомбах святого Каллиста. Я посещал их и до Великой Скорби, и они произвели на меня большое впечатление. Я пришел сюда зимой, когда поток туристов почти иссяк и в этих необъятных и в то же время клаустрофобических подземных пространствах стояла тишина: почти двадцать километров галерей и комнат, местами расположенных на четырех уровнях. Экскурсовод сказала, что здесь похоронено полмиллиона христиан. Я потерял дар речи, услышав эту простую, голую цифру. И у меня до сих пор нет слов, я почти что задыхаюсь при мысли об этом месте, об этом огромном кладбище, превратившемся в последнее прибежище жизни.

— Помолимся? — предлагает кардинал. Затем, не дожидаясь ответа, опускается на колени на голый пол. После небольшого колебания я делаю то же.

Альбани опускает голову на сложенные для молитвы руки.

— О Господь, ты, в бесконечной мудрости повелевший тяжелой ноше лечь на наши плечи в День Скорби, сделай так, чтобы твоя ноша не сломила нас, чтобы мы смогли донести ее до конца. Помоги в пути нашему брату Джону и людям, которые будут сопровождать его в этой святой миссии. Будь им провожатым и светом во тьме, по которой они пойдут. Да вольется сила твоя в их ноги и в их руки. Да укрепит дух твой их сердца, дабы ничто не смогло остановить их. Защити их от беса полуденного и от ошибок ночи. Верни их нам целыми и здоровыми.

— Аминь, — произношу я, крестясь.

— Помогите мне встать на ноги, — улыбается кардинал.

Поддерживая его под локоть, я поднимаю с земли довольно значительный груз его тела.

— Вот видите? Мне тяжело носить даже самого себя. А представьте, что значит нести на своих плечах всю тяжесть Церкви. Мне нужна помощь кого-то более молодого и более сильного, чем я.

Я мог бы сказать ему, что сегодняшняя католическая Церковь уже не та, что была когда-то. Это уже не вселенское единство. Или все же да? По сути, наша вселенная ограничена тем, что мы видим, расстоянием, которое мы способны преодолеть пешком. Католическая Церковь сжалась до размеров этого подземелья.

Альбани, как будто прочитав мои мысли, кладет руку мне на плечо и внимательно смотрит на меня.

— Не обманывайтесь. Не думайте, что Церковь — это… вот это. Что все, что есть, — здесь. Как вы хорошо знаете, слово «католическая» по-гречески значит «вселенская». Она — наша миссия. Сама суть нашего существования — распространять послание Христово по всех уголках Земли.

Я мог бы ответить ему, что возвращение сюда, на это кладбище, появившееся во времена, когда Церковь подвергалась гонениям, а ее приверженцев скармливали львам, — это нешуточный шаг назад. Как в настольной игре, когда неудачно выпавшие кости возвращают тебя на первую клетку. Но я промолчал.

— За последние пять лет мы построили в этих стенах прочную базу. А в последние два нам удалось развить сеть аванпостов и продвинуться на север вплоть до Анконы. Этот город не населен и еще не тронут, так что он оказался богатым источником ресурсов. Кроме того, оттуда нам удалось установить связь с другими общинами выживших. Из них наиболее благополучной на данный момент представляется та, что обосновалась в Равенне. Да и сам город во время и после Великой Скорби понес лишь незначительный урон. Занятно…

— Что именно?

— Тот факт, что на закате Римской империи Равенна стала одним из последних аванпостов цивилизации. Когда пал Рим, столицей стала именно Равенна.

Мы возвращаемся в его кабинет. В место, некогда служившее усыпальницей святой. Ирония — впрочем, возможно, следовало бы назвать это абсурдом — заключается в том, что если бы тело Сесилии осталось здесь, оно сейчас было бы в целости. Но базилика святой Сесилии в Трастевере, куда было перенесено ее тело в начале девятого века, сегодня лишь груда руин, а мощи святой — горстка пепла.

— Располагайтесь, — говорит Альбани.

После того как мы садимся, он выдвигает ящик стола и достает из него кожаный конверт, по размеру напоминающий ушедшие в прошлое портфели.

— Здесь ваши верительные грамоты и подорожные, дающие право располагать любым нужным вам предметом или любым человеком на территориях, контролируемых Церковью. Здесь также находится рекомендательное письмо в равеннскую церковь. Епископ Джулиано предоставит вам и вашим спутникам все необходимое для последней части пути. И кстати о спутниках — думаю, пришло время познакомить вас с вашими товарищами по путешествию.

2

ЧЕРЕЗ ПЫЛЬ

По бесчисленным коридорам, части из которых больше полутора тысяч лет, а часть прокопана совсем недавно, мы проходим сначала в одном направлении, а потом в другом, испытывая мое чувство ориентации. Некоторые коридоры довольно широки, их стены изрыты погребальными нишами и ответвлениями. Другие чрезвычайно, до удушья, узкие.

Кардинал-камерленго идет впереди, двигаясь на удивление быстро для такого корпулентного человека. Впрочем, за двадцать лет он, полагаю, изучил эти подземелья так хорошо, что может бегать по ним хоть с завязанными глазами.

Конгрегации Доктрины Веры, единственным членом которой я являюсь, принадлежит особое помещение далеко отсюда, в так называемой секции святого Ливерия, к северу от галерей, по которым мы сейчас продвигаемся — если чувство ориентации не изменяет мне — на восток. В слабом свете редких масляных лампад, освещающих этот кротовый город, я различаю остатки фресок, отблески мрамора, фразы, шестнадцать веков назад высеченные на камне полными скорби руками. Некоторые из этих эпитафий я перевел с латыни и выучил наизусть. Например, надпись, сделанная родителями на могильной плите Валентины: «О Валентина, нежно и сильно любимая, я обессилен неудержимыми слезами и не могу вымолвить ни слова. К кому бы ни обращала ты свою улыбку, она остается в его сердце, и прибавляет еще больше слез, и не может избавить его от печали. Внезапно небо забрало тебя». Или надпись для маленького Акуциано, который «прожил около десяти лет. В могиле, которую ты видишь, покоится мальчик, достойный и остроумный речами, несмотря на свой юный возраст. Агнец, взятый на небеса и дарованный Христу».

Если бы мы пришлось написать лишь инициалы всех детей, погибших из-за Великой Скорби, стен этих катакомб не хватило бы. И лишь немногие из них были погребены. Один из наших разведчиков рассказал мне, что однажды в экспедиции за провизией в столовую детского сада он нашел комнату, полную детских костей. Ковер из костей. «Они ломались как сухие веточки под нашими сапогами…»

В отдаленном будущем, если человеческий род угаснет, что весьма вероятно, некий инопланетный археолог, быть может, откроет одно из наших убежищ и попытается понять, как жил Homo Callistianus. Сколько неверных выводов сможет он сделать, обнаружив эти громадные кладбища костей? Какими представит он себе нас, наткнувшись на эти пещеры с закопченными стенами? И как удастся ему связать наши останки с величием окружающих нас руин? Сможет ли он понять, что мы — последние наследники древнего величия двух тысячелетий?