Читать книгу "Игра теней - Глен Кук"

— Они вправду настолько плохи, как он говорил?

— Хуже. Много хуже. Вспомни все легенды, что слышал дома, прибавь все, что слышал здесь, да все, что только способен себе вообразить, да возьми еще столько же — тогда, может, будет похоже. Они себе на уме, они сильны и хороши во всех отношениях. И, что хуже всего, хитры. Так хитры, что представить себе невозможно. Они существуют четыре или пять столетий, а ни одна группа столько не продержится. Если только она не скверна так, что даже боги не хотят с нею связываться.

— Мамаши, прячьте деток, — протянул Нож, — Копченому сон приснился…

Корди потемнел с лица.

— Эт-точно. Я слышал, что разное там может стать правдой, если колдун это увидит во сне. Может, стоит этому Копченому глотку перерезать?

— Пожалуй, — сказал вернувшийся Лозан, — надо сперва понять, что происходит, а уж потом действовать.

Корди хмыкнул. Нож усмехнулся. Затем они принялись выгонять из таверны местных олухов, убедившись предварительно, что одна или даже не одна юная леди на каждого понимает обстановку.

Глава 4. Темная башня

Целых пять дней я занимался сущей ерундой и только затем, после завтрака, решился завести разговор о делах. Тему обрисовал в самых радужных тонах:

— Следующий привал будет в Башне.

— Что?

— Ты тронулся, Костоправ?

— Надо за ним присмотреть, когда солнце сядет.

И, понятно, все взгляды — в сторону Госпожи. Та слушала молча.

— Я-то полагал, это она с нами. Никак не наоборот.

Только Мурген не присоединился ко всеобщему бурчанию. Славный он парень, этот Мурген.

Госпожа, конечно, уже знала, что нам необходимо на некоторое время остановиться в Башне.

— Я — серьезно, ребята, — сказал я.

А если я веду разговор серьезно, Одноглазый последует моему примеру.

— Зачем? — спросил он. Вот тут-то я поежился.

— Чтобы забрать Летопись. Я оставил ее у Королевского Моста.

Нас там здорово прищучили. И только будучи лучше, отчаяннее и подлее, смогли мы тогда вырваться из имперского кольца. Ценою половины Отряда. Не до книг было…

— Я считал, она уже у тебя.

— Я попросил ее обратно. Мне сказали: приходи и забирай. Но в тот момент мы все были заняты. Помнишь Властелина? Хромого? Жабодава? И все прочее? Добыть Летопись не было ни малейшей возможности.

Госпожа согласно кивнула. Пожалуй, она и впрямь оживает.

Гоблин слепил на физиономии самую свирепую гримасу, на какую был способен. Сделался похож на саблезубую жабу.

— Выходит, ты об этом знал еще до ухода из Курганья?

Я признал, что так оно и есть.

— Свинья ты безрогая. Голову даю, все это время ты разрабатывал план относительно Летописи. Как одной задницей в три кресла умоститься и уж наверняка всех нас в этом процессе положить.

Я согласился, что и это, в основном, верно.

— Мы въедем туда так, словно Башня наша. Твоя задача — заставить гарнизон считать, что Госпожа и посейчас главная.

Одноглазый фыркнул и отправился к лошадям. Гоблин поднялся и сверху вниз воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел… И глумливо захихикал.

— Значит, в нахалку вопремся — и готово? Как говаривал Старик, наглость — второе счастье?

Но настоящего вопроса не задал. Однако Госпожа дала ему ответ:

— Я дала слово.

И Гоблин заткнулся на следующем вопросе. Все промолчали. Поэтому и Госпожа повесила тему в воздухе.

Конечно, заманить нас и обмануть для нее будет легче легкого. Вот сдержит свое слово, а после съест нас на завтрак. При желании.

Мой план я тасовал исключительно на доверии к ней. Товарищи моей веры в нее не разделяли.

Однако они — хоть это, может быть, глупо — верили в меня.

* * *

Башня близ Чар — величайшая отдельная постройка в мире. Гладкий черный куб со стороною в пять сотен футов. Первый проект, предпринятый Госпожой и Взятыми после возвращения их из могилы множество поколений назад. Из этой Башни Взятые отправились в поход со своими войсками и завоевали полмира. Тень их по сию пору нависает над половиной всего белого света, ведь лишь немногие знают, что сердце и кровь Империи были принесены в жертву ради победы над силой куда более древней и темной.

Въезд в Башню на уровне земли был всего один. К нему вела дорога — идеально прямая, как мечта геометра. Пролегала она через парк, и поверить в то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, могли лишь те, кто участвовал в ней сам.

Я был здесь в тот день. Я — помню.

Помнили это и Гоблин с Одноглазым, и Ведьмак, и Масло. Особенно Одноглазый. Именно на этой равнине он уничтожил чудовище, убившее его брата.

Я вспомнил грохот и топот, вопли ужаса и все страсти, описанные военными колдунами, и, не в первый уж раз, подумал:

— Так ли уж мертвы все те мертвые? Слишком легко ушли…

— О ком ты? — поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы держать Госпожу зачарованной, вовсе не нужно было напрягаться.

— О Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от Хромого. А потом приходит мне на ум: отчего так много Взятых так легко поддалось? Все дела решились за пару дней и, в большинстве, там, где я этого не видел. Потому-то я и думаю иногда: может, обман? И два-три до сих пор где-то поблизости?

— Костоправ, — квакнул Гоблин, — да ведь они действовали по шести разным планам одновременно! Вот сами же друг друга и…

— Однако я лично видел уход только двоих. А из вас, ребята, никто не видел, как ушли прочие. Только слыхали об этом. А если под шестью планами был скрыт седьмой? А если…

Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже было, что она не задумывалась об этом раньше, и теперь мои мысли вслух ей очень не понравились.

— По мне — так они достаточно мертвы, — сказал Одноглазый. — Я видел уйму тел. А вон, сам посмотри, их могилы отмечены.

— Это еще не значит, что в могилах кто-либо есть. Ворон дважды умирал на наших глазах. А чуть отвернешься — живехонек. Живее некуда.

— Если пожелаешь, Костоправ, — сказала Госпожа, — я разрешаю тебе выкопать их и убедиться.

Судя по выражению в глазах, это она меня мягко пожурила. А может, даже поддразнила.

— Ладно. Как-нибудь, от нечего делать…

— Кхгм! — кашлянул Мурген. — Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли бы?

Зря он это сказал. Масло заржал. Ведьмак забубнил что-то себе под нос. Масло в тон ему запел:

Черви жрут гнилое мясо,