Читать книгу "За далекой чертой - Бронвен Пратли"

предках, о том, откуда они, чем занимались, что пережили. О семье Бена мне тоже почти ничего не известно, но в нем эта тема особого интереса не будит. А вот во мне любопытства хоть отбавляй, впрочем, может, во всем виноваты гормоны.

Осторожно складываю вырезку из газеты и прячу в сумочку, которая висит у меня на плече на тоненьком ремешке. Я сразу вижу, когда бабуля упрямится: она вскидывает подбородок, а взгляд становится отстраненным. В такие мгновения ее никак не переубедить, так что про фотографию она мне сейчас вряд ли расскажет. Покажу ее дедуле: он не сумеет мне отказать.

Ехать до дома престарелых недалеко – минут десять. Вообще, при бабуле с дедулей я называю его по-другому – пансионатом. Словосочетание «дом престарелых» они на дух не переносят, и я их не виню. Но что же делать, если ни бабуля, ни я уже не можем в одиночку помогать дедуле забраться в душ или выбраться оттуда? Следить за ним нужно круглые сутки, и это я еще молчу о том, каким воинственным он становится по вечерам, когда приходит время пить лекарства от «синдрома заката»[4].

Мы заходим в стеклянные автоматические двери. Я держу бабулю за руку. Пальцы у нее опухли в костяшках, на тыльной стороне ладоней выступают синие вены, а кожа почти прозрачная. Мне нравится держать ее за руку. Мы словно переносимся в прошлое, когда мне было пять и бабуля впервые вела меня в школу, а мама шагала впереди на своих шпильках и в изумрудном деловом костюме и подгоняла нас, ведь «звонок ждать не будет».

Дедуля сидит в углу, в своем любимом кресле, и не сводит взгляда с большого плоского телевизора, висящего на стене напротив. На экране играют в крикет, звук выкручен на максимум. Бабуля убавляет звук, целует дедулю в щеку, начинает над ним суетиться. При виде жены его лицо озаряется радостью. Дедуля берет ее за руки и держит их, улыбается, обводит ее взглядом. У меня на глаза наворачиваются слезы. Последнее время я такая эмоциональная. Уж не знаю, только ли в беременности дело. Может, еще и в том, что я вот-вот приведу малыша в семью, где царит такой раскол. Как бы то ни было, все это наводит на размышления о том, какая жизнь ждет моего ребенка и кого он будет любить.

Родители Бена живут в Японии и по-английски знают всего несколько слов. Они позвонят нам по видеосвязи, после того как родится сыночек, но когда они приедут погостить и как часто будут нас навещать, не знаю. Мои же родители без конца колесят по миру и толком не бывают дома, а если и возвращаются, то на считаные дни, за которые обязательно успевают поссориться с бабулей и дедулей из-за какой-нибудь ерунды. Последний раз скандал вышел из-за дедовых лекарств. Папа сказал, что нужно нанять сиделку, а я – что бабуля вполне сумеет сама давать таблетки и можно спокойно ей это доверить. Словом, у нас в семье есть свои сложности, и не знаю, сможет ли мой малыш на нее положиться.

– Миа, радость моя, иди сюда, – зовет дедуля, протягивая мне руку.

Я спешу к нему, беру его ладонь, целую ее, стараясь проглотить ком, подкативший к горлу. Прокашливаюсь.

– Ну как ты сегодня, дедуль? Тебе получше?

По его лицу пробегает тень замешательства. Густые кустистые брови хмурятся.

– Когда я тебя прошлый раз навещала, ты был слегка простужен, – напоминаю я.

Дедуля кивает:

– А, да, мне уже полегче, спасибо!

Сложно сказать, правда ли он помнит о болезни или просто маскирует свою забывчивость. Он часто так делает. В любом случае здорово, что он узнает нас с бабулей: по утрам на это еще можно рассчитывать.

Мы говорим о погоде, болячках, которые донимают деда в последнее время, занятиях, которые предлагаются в местной комнате отдыха. Дедуля спрашивает про малыша, я рассказываю, что плановая дата родов – на следующей неделе и что встреча с сыночком уже совсем скоро.

– Не знаю, часто ли смогу приезжать в ближайшее время – надо будет сперва приноровиться к роли мамы.

Дедуля с улыбкой кивает.

– Само собой, солнышко. За меня не беспокойся. Буду ждать, пока ты сможешь меня навестить. Не терпится уже увидеть малютку!

Бабуля набирает чайник на крохотной дедушкиной кухоньке. Она уже готова к новому чаепитию. Ее жизнь превратилась в череду чашек и печенья.

«Ну что, выпьем чайку?» – теперь ее любимая фраза.

Пока она занята, я достаю из сумочки газетную вырезку, разглаживаю на ладони и показываю дедуле. Он глядит на нее, поправляет очки, придвигается поближе.

– Что это такое?

Я кошусь на бабулю. К щекам приливает румянец. Мне и самой не нравятся эти уловки, но я хочу во всем разобраться. Почему снимок оказался у нее на столе? Отчего она не хочет мне о нем рассказывать?

– Фотография с бабулиного письменного стола. Узнаешь тут кого-нибудь?

Дедуля качает головой.

– Кажется, нет. Хотя погоди-ка…

Тут подходит бабуля, неодобрительно сдвинув брови. Дед поднимает на нее взгляд. Она украдкой качает головой, но я все равно замечаю, и по спине у меня пробегает холодок.

К чему такие тайны?

– Что-то я не уверен, солнышко. Может, лучше включишь крикет погромче? Бриташки проигрывают, не хочу это пропустить.

Я усмехаюсь.

– Да ты ведь и сам «бриташка», дедуль.

Он улыбается.

– Было дело, но шестьдесят лет назад. К тому же эти нытики и слюнтяи меня чуть ли не в рабство продали… – Он морщится и откидывается на спинку кресла. Я прибавляю звук.

От его слов в голове появляется куда больше вопросов, чем ответов, но я вижу, что подробностей не будет, особенно сейчас, когда бабуля хозяйничает неподалеку. Она ставит на столик рядом с креслом чашку и кладет немного шотландского печенья. Я жестом отказываюсь от чая, а вот печенье беру. Оно помогает справиться с новой волной тошноты. Я сажусь за маленький кухонный столик. Мы разговариваем, а позади ярко мерцает телеэкран. Потом я кладу фото себе на колени и тихонько рассматриваю его, пока бабуля с дедулей обсуждают ситуацию в стране и как все покатится псу под хвост, не успеешь и глазом моргнуть.

Под снимком есть надпись, которой я сперва не заметила: «Дети собирают горох на ферме Фэйрбридж, Молонг, Новый Южный Уэльс».

И все, никаких больше имен и уточнений. Однако достаточно взгляда на лица маленького мальчика и девочки, стоящей рядом, и у меня опять перехватывает дыхание. Я их точно знаю. Эта мысль уже пробегала в голове,