Читать книгу "Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин"

Итак, страховка за сгоревшую дачу была получена и помещена в банк седьмого декабря. А уже через неделю, пятнадцатого, попытавшись расплатиться в супермаркете кредитной карточкой, Михаил Шахов обнаружил, что его банковский счет пуст — на нем осталась какая-то мелочь, которой в обрез хватало на то, чтобы счет не закрыли. Персонал банка только разводил руками, сетуя на хакеров, которые в последнее время совершенно обнаглели. Естественно, возвращать исчезнувшие со счета деньги никто не собирался, поскольку сам факт совершения преступления был недоказуем.

Это уже был удар, по сравнению с которым сгоревшая дача казалась сущим пустяком. Впрочем, Шахов оправился от него довольно быстро. Они с женой были здоровы, неплохо зарабатывали и имели крышу над головой, и это, по его мнению, было главное. Внушить свою точку зрения жене оказалось труднее: понимая, что Михаил, в принципе, прав, она, тем не менее, тяжело переживала потерю.

Жена еще продолжала вздыхать по украденным деньгам, когда буквально за три дня до Нового года фирма, в которой она работала, неожиданно для всех закрылась, и Ольга вместе с другими сотрудниками оказалась на улице с выходным пособием на руках и с выражением полнейшей растерянности на лице, при виде которого у Михаила болезненно сжималось сердце. В тот момент ему показалось, что они дошли до края, и хуже быть уже не может. Увы, как теперь выяснилось, он глубоко заблуждался.

Дымя сигаретой и невидящим взглядом уставившись в голую стену, на которой еще сегодня утром висел новенький плазменный телевизор с метровой диагональю, Шахов пытался понять, в чем причина свалившейся на них полосы неудач. Сгоревшая от короткого замыкания дача, очищенный каким-то ловкачом банковский счет и увольнение жены выглядели разрозненными, никак не связанными между собой событиями. Обворованная квартира стала очередным звеном в цепочке горьких и нелепых случайностей, которые шли друг за другом так густо, что это поневоле наводило на мысль о некой закономерности. Однако Михаил, как ни старался, не мог увидеть в происходящем никакой логики. Не хакеры спалили дачу, и деньги со счета пропали не в результате короткого замыкания. Фирму, где работала Ольга, закрыли не квартирные воры, и вовсе не мировой финансовый кризис обокрал их квартиру, по-дилетантски взломав дверь фомкой и перевернув все вверх дном. Врагов, которые стали бы мстить ему таким манером, Михаил не имел; следовательно, все эти события не были связаны между собой ничем, кроме проклятого невезения. Видимо, Петр Фомич был прав, когда говорил, что удача — палка о двух концах и что, если где-то прибавилось, в другом месте непременно отнимется…

Петр Фомич был прежним начальником Михаила Шахова, и, когда случайное везение (а может быть, зоркий глаз, развитая интуиция и добросовестное отношение к своим должностным обязанностям) нежданно-негаданно продвинуло его по служебной лестнице, напутствовал подчиненного приведенными выше словами: дескать, гляди в оба, не оступись, с высоты падать больнее…

Михаилу тогда, грешным делом, показалось, что старый служака завидует его успеху. Сейчас эта мысль вернулась, и Шахов задумался: уж не Фомич ли это чудит, вымещая досаду? Профессионал он крепкий, и провернуть все это, включая и фокус с кредитной картой, ему раз плюнуть…

Он немедленно отогнал эту мысль. Во-первых, устроить все это мог любой из его коллег, как бывших, так и нынешних, а во-вторых, настоящий профессионал — это не просто дворовый охламон, овладевший определенным набором навыков, а человек с устойчивой психикой и твердыми жизненными принципами, не позволяющими ему опускаться до мелких пакостей. Мало ли, кто что может! Михаил и сам способен запросто убить человека одним пальцем, но это вовсе не значит, что он бродит по улицам и мочит народ направо и налево — кто не понравился, того и укокошил…

Сигарета, догорев до самого фильтра, обожгла пальцы. Шахов завертел головой, отыскивая взглядом пепельницу — несмотря на царивший в квартире кавардак, бросать окурок на ковер не хотелось, все-таки это был его дом, а не конюшня и даже не гостиница. Вспомнив, что пепельницы здесь нет и быть не может, он встал и, перешагивая через разбросанные вещи, направился на кухню. Окурок с наросшим на нем длинным кривым столбиком пепла он держал над сложенной ковшиком ладонью, как будто щепотка пепла могла хоть что-нибудь добавить к общей неприглядной картине. По дороге пепел все-таки обломился и упал в ладонь; осознав, что валяет дурака, Михаил стряхнул его под ноги и включил на кухне свет.

Воры похозяйничали и здесь, вывернув на пол содержимое шкафчиков и обильно припорошив все мукой, крупами и вермишелью, высыпанными из банок, — видимо, искали припрятанные деньги, которых тут отродясь не было. Кухонный стол, как ни странно, был чист — на нем стояла только пепельница, под которую кто-то подсунул довольно большой конверт из плотной желтой бумаги.

При виде этого конверта успокоившееся было сердце опять тревожно забилось, а рука сама потянулась к пистолету, который в сложившейся ситуации, увы, ничем не мог помочь. Конверт был незнакомый, и то, как он лежал — не валялся, как все остальные вещи в квартире, а именно лежал там, куда его специально положили, — наводило на весьма неприятные размышления. Кто-то, разгромив весь дом, позаботился о том, чтобы очистить кухонный стол и пристроить посреди него этот конверт. А сверху этот кто-то поставил пепельницу — предмет, который с высокой степенью вероятности мог в первую очередь понадобиться курящему мужчине, который, вернувшись домой, обнаружил, что его нагло обокрали.

Тот, кто положил конверт на стол, для надежности придавив пепельницей, очень хотел, чтобы Шахов заглянул внутрь. Сам Михаил такого желания вовсе не испытывал; желтый конверт вызывал у него страх, словно перед ним находилось взрывное устройство неизвестной конструкции, готовое сработать от малейшего прикосновения.

Не без труда преодолев искушение сунуть конверт в мусорное ведро и сделать вид, что его здесь никогда не было, Михаил присел к столу, пододвинул к себе пепельницу, закурил еще одну сигарету и, наконец, взял конверт в руки. Он был увесистый, плотный, словно внутри лежала какая-то брошюра. Шахов отогнул клапан и, запустив пальцы в конверт, вынул то, что лежало внутри.

Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: время мелких неприятностей прошло. Теперь Михаилу предстояло вспоминать о нем, как о днях безоблачного счастья, поскольку то, что лежало в желтом конверте, уже нельзя было отнести к разряду неприятностей. Это была настоящая катастрофа, и Шахов, хоть убей, не понимал, что ему теперь со всем этим делать.

Он все еще разглядывал содержимое конверта, щурясь от разъедающего глаза сигаретного дыма, когда где-то рядом зазвонил телефон. Михаил вздрогнул, едва не выронив то, что держал в руках, и сквозь зубы помянул бабу в штанах. Беспроводная трубка обнаружилась здесь же, в кухне, на подоконнике — там, где ей быть не полагалось. Шахов взял ее, нажал клавишу соединения и, стараясь говорить, как ни в чем не бывало (ведь это могла звонить жена, а он еще не придумал, как ей обо всем этом рассказать, и стоит ли рассказывать вообще), произнес в микрофон:

— Да, слушаю.

Трубка молчала, в ней слышался только слабый шум и потрескивание статического электричества.