Читать книгу "Распутин. Правда о "Святом Чорте" - Александр Владимирский"

Как нам представляется, Маклаков дал Юсупову настоящий цианистый калий, а кистень, если и давал, то только на всякий случай, если вдруг яд не подействует. Но, думается, участники заговора, как можно судить из дневника Пуришкевича, с самого начала рассматривали револьверы как более надежное средство подстраховки. Вот только как именно будут убивать «старца» с помощью огнестрельного оружия, заранее не продумали, слишком уж надеясь на яд. Отсюда и те многочисленные улики и свидетели, которые потом позволили следствию выйти на убийц в считаные дни, раскрыв дело по горячим следам. А цианистый калий действительно мог разложиться либо из-за неправильного хранения до дня покушения (что наиболее вероятно), либо из-за взаимодействия с сахаром, содержащимся в пирожных и мадере.

По утверждению Матрены, перед самым отъездом к Юсупову, вечером 16 декабря, «около семи часов раздался звонок в дверь. Пришел Александр Дмитриевич Протопопов – министр внутренних дел, часто навещавший нас.

Вид у него был подавленный. Он попросил нас с Варей выйти, чтобы поговорить с отцом наедине. Мы вышли, но через дверь слышали все.

– Григорий Ефимович, тебя хотят убить.

– Знаю.

– Я советовал бы тебе несколько дней не выходить из дома. Здесь ты в безопасности.

– Не могу.

– Отмени все встречи.

– Поздно.

– Ну так скажи мне, по крайней мере, куда ты собрался.

– Нет. Это не моя тайна.

– Ты не понимаешь, насколько серьезно твое положение. Весьма влиятельные особы замыслили посадить на трон царевича и назначить регентом великого князя Николая Николаевича. А тебя либо сошлют в Сибирь, либо казнят. Я знаю заговорщиков, но сейчас не могу назвать. Все, что я могу, – удвоить охрану в Царском Селе. Может, ты сегодня все же останешься дома? Подумай. Твоя жизнь нужна Их Величествам.

– Ладно.

Когда Протопопов ушел, отец сказал, ни к кому не обращаясь:

– Я умру, когда Богу будет угодно».

Подчеркнем, что Александр Дмитриевич Протопопов в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии не подтвердил факт своего визита к Распутину вечером 16 декабря. Что, однако, не означает, что такого визита не могло быть. Юсупов в своих мемуарах также упоминает о визите Протопопова к Распутину накануне убийства.

Незадолго до гибели, словно предчувствуя ее, Распутин сжег все письма и записки от царской семьи.

В мемуарах 1927 года Юсупов утверждал, что Распутин изложил ему план заключения сепаратного мира с немцами и отстранения от власти императора Николая II: «Распутин пристально посмотрел на меня, прищурился и, немного подумав, сказал:

– Вот что, дорогой, будет, довольно воевать, довольно крови пролито, пора всю эту канитель кончать. Что, немец разве не брат тебе? Господь говорил «люби врага своего, как любишь брата своего», а какая же тут любовь? Сам-то все артачится, да и сама тоже уперлась, должно, опять там кто-нибудь их худому научает, а они слушают. Ну да что там говорить! Коли прикажу хорошенько – по моему сделают, да только у нас не все еще готово.

Когда с этим делом покончим, на радостях и объявим Александру с малолетним сыном, а самого-то на отдых в Ливадию отправим. Вот-то радость ему огородником заделаться! Устал он больно, отдохнуть надо, да, глядишь, там, в Ливадии-то, около цветочков, к Богу ближе будет. А у него на душе много есть чего замаливать, одна война чего стоит – всю жизнь не замолишь.

Коли не та бы стерва, что меня тогда пырнула, был бы я здесь и уж не допустил бы до кровопролития. А то тут без меня все дело смастерили всякие там Сазоновы да министры окаянные, сколько беды наделали.

А сама царица – мудрая правительница, вторая Екатерина. Уж небось последнее-то время она и управляет всем сама, и, погляди что дальше, то лучше будет.

Обещалась перво-наперво говорунов разогнать. К черту их всех. Ишь, выдумали, что против помазанников божьих пойдут. А тут мы их по башке и стукнем. Давно бы их пора к чертовой матери послать. Всем, всем, кто против меня кричит, худо будет».

О стремлении Распутина к миру сообщила на следствии и Вера Ивановна Баркова, дочь Манасевича-Мануйлова: «Про возможность заключения мира он говорил: «Ты что думаешь? Корову купить ты пойдешь, и то не скоро купишь. Сначала посмотришь, какая она: черная, пегая, молочная ли, дня два подумаешь, а потом и купишь. А мир заключить – это не корову купить, а устал народ воевать. Ах, как устал». Распутин чувствовал, что война добром для российской династии не кончится, но понимал, что быстро заключить мир не удастся.

Возможно, «старец» ощущал и свою собственную обреченность. Так, французский посол в России Морис Палеолог записал в дневнике: «Среда, 26 апреля 1916 г. Обедню служил отец Васильев в раззолоченной нижней церкви Федоровского собора. Царица присутствовала с тремя старшими дочерьми; Григорий стоял позади нее вместе с Вырубовой и Турович. Когда Александра Федоровна подошла к причастию, она взглядом подозвала «старца», который приблизился и причастился непосредственно после нее. Затем перед алтарем они обменялись братским поцелуем. Распутин поцеловал императрицу в лоб, а она его в руку.

Перед тем «старец» подолгу молился в Казанском соборе, где он исповедался в среду вечером у отца Николая. Его преданные друзья, г-жа Г. и г-жа Т., не оставлявшие его ни на минуту, были поражены его грустным настроением. Он несколько раз говорил им о своей близкой смерти. Так, он сказал г-же Т.: «Знаешь ли, что я вскоре умру в ужаснейших страданиях. Но что же делать? Бог предназначил мне высокий подвиг погибнуть для спасения моих дорогих государей и святой Руси. Хотя грехи мои и ужасны, но все же я маленький Христос…» В другой раз, проезжая с теми же своими поклонницами Мимо Петропавловской крепости, он так пророчествовал: «Я вижу много замученных; не отдельных людей, а толпы; я вижу тучи трупов, среди них несколько великих князей и сотни графов. Нева будет красна от крови».

В мемуарах 1953 года Юсупов так объяснил, почему надо было убить Распутина: «Германия тем временем засылала в окружение «старца» шпионов из Швеции и продажных банкиров. Распутин, напившись, становился болтлив и выбалтывал им невольно, а то и вольно все подряд. Думаю, такими путем и узнала Германия день прибытия к нам лорда Китченера. Корабль Китченера, плывшего в Россию с целью убедить императора выслать Распутина и отстранить императрицу от власти, был уничтожен 6 июня 1916 года (как мы уже говорили, никаких данных, что в окружении Распутина были германские шпионы, так и не было найдено. А уж отставные австрийские и германские разведчики наверняка похвастались бы наличием столь ценных агентов. Тем более, что их спецслужб уже не существовало, а агенты, если бы были, либо стали жертвами красного террора, либо выбрались в эмиграцию, либо, в крайнем случае, оставались в Советской России, но уже совсем в другом качестве. И никто бы их искать не стал. – А.В.).

В этом, 1916 году, когда дела на фронте шли все хуже, а царь слабел от наркотических зелий, которыми ежедневно опаивали его по наущенью Распутина, «старец» стал всесилен. Мало того что назначал и увольнял он министров и генералов, помыкал епископами и архиепископами, он вознамерился низложить государя, посадить на трон больного наследника, объявить императрицу регентшей и заключить сепаратный мир с Германией.