Читать книгу "Алмаз раздора. До и после Шерлока Холмса - Артур Конан Дойл"

Часом позже донельзя изумленный офицер в форме императорского флота переступил порог скромно убранной комнаты, весь дрожа от верноподданнических чувств и рвения. Он опустился на одно колено, но император приказал ему подняться.

— Мой дорогой адмирал, время подобных почестей миновало. Разве принц Макс не объявил о моем отречении? Признаться, для меня это явилось новостью! Вот теперь мой трон. — И он указал на простой стул.

— Вы всегда были и останетесь нашим императором.

— Да, здесь, здесь… — кайзер приложил руку к груди. — Здесь я останусь императором. Господь возложил на меня это тяжкое бремя, и лишь Он властен снять его с меня. Теперь я ни от кого не жду никаких сочувствий или милостей — кроме одной. Но милость эта велика и тягостна. Скажите, способны ли вы на нее в верности своей?

— Моя верность вам безгранична, государь. Какую милость я должен вам оказать?

— Умереть вместе со мной.

— Я не мог бы желать большего счастья, государь. — Слезы преданности потекли по честному лицу моряка. Кайзер тоже провел рукой по глазам.

— Меня окружали лжецы, — сказал он. — Но в мире еще остались верные сердца. Садитесь, адмирал. Обстановка здесь не та, что в Потсдамском дворце, где мы встречались в последний раз. Но тут мы можем говорить с глазу на глаз, а это сейчас главное. Я прибыл в Киль, чтобы вывести мой флот против англичан.

Адмирал задохнулся от изумления.

— Но, государь, команды взбунтовались! Все офицеры сведены на берег! Как мы укомплектуем экипажи?

— Они придут. Придут. Ведь они — немцы, и они не допустят, чтобы их император один вышел в море и погиб. Что до меня, адмирал, то я отправлюсь в бой хоть на торпедном катере.

— «Тогда я буду командиром этого катера! — воскликнул адмирал.

— А я — простым матросом, — добавил Зигурд фон Манн.

— Но что вы предлагаете, государь? У вас ведь должен быть некий план.

— Да, адмирал, я все продумал до мельчайших деталей. Во — первых, известно ли вам какое-либо большое помещение, где можно без особого шума собрать несколько сот человек?

— Так точно, государь. У графа фон Вальдорфа есть вилла, к которой пристроен бальный зал. Он отлично подойдет для ваших целей. Излишне говорить, что граф всецело предан вам.

Если бы нам удалось оповестить всех офицеров и собрать их там, я бы обратился к ним за помощью и поддержкой.

Германский крейсер «Альбатрос»

— Государь, я знаю своих товарищей по оружию. Подобные обращения — пустая трата времени. Никто из офицерского корпуса «Кайзерлихмарине» не изменил присяге. Они с готовностью выполнят любой ваш приказ.

— Тем самым мы выиграли массу времени, а теперь дорог каждый час. Все разваливается буквально на глазах. Мы должны действовать быстро, иначе потерпим поражение. А что экипажи, нижние чины?

— Боюсь, государь, что они не откликнутся. Вам может угрожать опасность, если они узнают, что вы в Киле.

— Опасность — ничто. Когда идешь на верную смерть, стоит ли думать о подстерегающих тебя опасностях! Касательно офицеров я полагаюсь на ваше слово, адмирал. Остались ли верные и надежные люди среди нижних чинов?

— Таких немало, государь, но, их, увы, все равно меньшинство.

— Они будут нашими посыльными. Соберите всех, кого сможете. Через них разошлите воззвания на все корабли. Попросите экипажи прислать своих делегатов — трех от каждого линкора, двух от крейсеров, по одному от легких судов — в то место, о котором вы мне говорили. Скажите, что в три часа к ним обратится с речью их император.

Если хотите, называйте меня Вильгельмом фон Гогенцоллерном. Неважно, как они зовут меня, лишь бы пришли.

— Они придут, государь. А вас будут охранять верные вам офицеры, которые подпустят их к вам только ценой собственной жизни.

— Не надо охраны, адмирал. Я должен верить простым морякам, иначе наше дело проиграно. Вы и капитан фон Манн. Никого больше. Пришлите мне закрытый автомобиль и предупредите своего друга графа фон Вальдорфа, что я еду. Увидимся в три часа.

Задолго до означенного времени весь Киль гудел, словно растревоженный улей. По городу мгновенно разнеслась весть о том, что кайзер прибыл на главную базу флота и что он находится на вилле Вальдорф. На улицах повсюду собирались огромные толпы, и то и дело над ними взвивались красные флаги. Однако демонстраций не было. Главными настроениями были изумление и полное непонимание происходящего. Чтобы император прибыл сюда, в самый центр революционных потрясений! Чтобы он сунул голову прямо в пасть льву! Поразительно! Еще более поразительным было то, что открытая машина с бородатым человеком в адмиральской форме медленно протиснулась сквозь толпу и ее пассажир скрылся за воротами виллы. Это тонкое, мужественное лицо было знакомо всем — лицо принца Генриха, младшего брата Вильгельма, главнокомандующего всем флотом. Что бы это все значило? Замышляют ли они переворот? Если да, то они узнают, что с революцией не так-то легко справиться. Бурлящая толпа в нетерпении стояла у белоснежного фасада роскошной виллы.

Вскоре начали собираться делегаты. Они прибывали по двое или по трое, протискиваясь сквозь гудевший людской муравейник. У многих красовались ярко — красные повязки на рукавах или такие же ленточки на бескозырках, словно бы подчеркивающие их верность революции. Скоро большой зал с вощеным дубовым паркетом и изысканными драпировками на стенах заполнился до отказа. В креслах, обитых алым бархатом, расселись матросы, в проходах и у окон яблоку негде было упасть. Все курили, и в воздухе повисла сизая дымка. кто-то затянул революционную песню, и она эхом взмыла к высокому сводчатому потолку. В этот момент появился император. Песня мгновенно оборвалась, и все впились глазами в маленькую прямую фигуру человека с полусогнутой, прижатой к туловищу левой рукой, в его изнуренное лицо, смотревшее на них с высоты оркестрового помоста. Он был в синей морской форме и выглядел настоящим моряком, одним из них, а не властителем в роскошном облачении. По залу прокатилась волна энтузиазма и солидарности. Все сидевшие встали. Какие-то двое попробовали было свистеть, но их тотчас же вытолкали вон.

Император выступил вперед и положил правую руку на позолоченный поручень. Позади него стояли принц Генрих, адмирал фон Дрота и молодой Зигурд фон Манн. Кайзер заговорил твердым голосом, эхом пронесшимся по залу.

— Я говорю с вами, — начал он, — как немец с немцами. Я счел правильным прибыть сюда и обратиться к вам лично. Я не говорю о политике. Сейчас не стоит вопрос об империи или республике. Сейчас вопрос стоит о моей чести, чести моего флота и моей страны.