Читать книгу "Письма из Владимирской тюрьмы - Леонид Эйтингон"

Пишу об этом так подробно потому, что Соничка очень беспокоится, что у меня какие-то волнения и особая нервозность в последние месяцы. Этого, к счастью, нет, и прошу об этом не беспокоиться. Я очень и очень спокоен, и нервы мои также. И отдыхать мне не нужно, всякий вынужденный отдых будет мне во вред, во всяком случае, никакой пользы не принесет.

Ты пишешь, что готовишься что-то сделать к моему приезду. Это совершенно напрасно. Ничего готовить не нужно, и вообще ни времени, ни сил на это тратить не нужно, и особых приготовлений не нужно. А самое главное, никаких дополнительных трат, я и так столько лет сижу на вашей шее, что прямо страшно.

Да мне ничего не нужно, и всякие лишние траты меня только обидят и испортят настроение. А мне хочется, чтобы и у меня, и у вас всех, мои дорогие, настроение было самое хорошее. Пишу я об этом для того, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться. Ну, об этом хватит.

А как наши внуки? Как поживает Танюша? Как себя чувствует, какое у нее настроение? Напиши, пожалуйста, подробно. Как Лёничка? Что он пишет? Как маленькая Леночка? Как отпраздновали ее день рождения, и как она себя вела, что нового говорила? Обязательно напиши мне. Ты пишешь, родная, что тебе трудно написать мне что-либо новое, т. к. пишешь довольно часто. Это верно, моя дорогая, но мне нужны не новости, мне нужно знать, как ты себя чувствуешь, и самая лучшая новость, когда я узнаю, что ты здорова. Ну, а сейчас перейду к небольшим сообщениям и ответам моим дорогим корреспондентам.

Здравствуй, моя Светочка! Спасибо за твои коротенькие письма, получил за это время два. Меня очень позабавило то, как Зоинька танцует с Леночкой. Молодец наша тетя Зоя! Еще раз поздравляю тебя с днем рождения Леночки. Я уже маму попросил сообщить, как вы отпраздновали ее день рождения, и с такой же просьбой обращаюсь к тебе. Напиши возможно подробнее, как она себя вела и что нового сказала.

Рад, что у Лёнички все в порядке. Доволен, что и у тебя все хорошо. Спасибо за привет от Володи, очень доволен, что он уже работает на новом месте, рад за него. Передай мой привет Юрию. Крепко тебя целую, моя дорогая, и прошу поцеловать на меня Леночку. Твой отец.

Здравствуй, моя дорогая Соничка! Спасибо за письма, понятно, жду очередного. Очень рад, что все чувствуют себя хорошо и не болеют, это самое главное. Очень доволен, что тебе удалось отстоять субботу и удастся больше отдыхать. Твое описание природы в последнем письме у меня ни восторга, ни энтузиазма не вызвало. Я все-таки не теряю надежды, что мне не придется воспользоваться вашим предложением, и эта надежда меня очень бодрит.

Одним словом, увидимся и поговорим. Ведь осталось времени совсем немного, так что наберемся терпения и все спокойно обсудим. Нервы у меня крепкие, и здоровье в настоящее время в норме, поэтому очень прошу за меня не беспокоиться и не переживать. Большой привет и спасибо Зоре. Ирочку за меня поцелуй. Привет Леночке и Андрею. Представляю, какую радость тебе доставил их визит, это получилось замечательно. Привет Хи и Эмме. Крепко тебя целую.

Здравствуй, моя дорогая Симочка! Спасибо, что не забываешь. Рад очень, что твой внук хорошо развивается, молодец! Наверно, вырастет здоровым и способным человеком, так что я очень рад за Сашу. Меня очень обрадовали успехи Ниночки, поздравь ее и поцелуй от меня. В связи с последним постановлением правительства думаю, если здоровье тебе позволяет, лучше начать работать, чем тратить силы и нервы на всякие домашние дела. А как ты думаешь? Напиши, пожалуйста. Ну вот, пока все. Привет детям. Крепко тебя целую.

Дорогая моя Оленька! Как видишь, написал всем и опять, как всегда, спешу написать несколько строк для тебя. Очень прошу тебя беречь свое здоровье, не волноваться, не переутомляться и спокойненько ждать нашей встречи. Ожидать придется, как видимо, совсем недолго. Крепко тебя целую и люблю, моя дорогая.

9.3.64 г.

Приложение 1

Николай Долгополов

Разведка в переводе

Умерла Зоя Зарубина — падчерица легендарного Эйтингона, разведчица и переводчица, общавшаяся с Черчиллем и Рузвельтом.

В нашем институте иностранных языков имени Мориса Тореза ее знали все студенты переводческого факультета.

Еще бы — именно Зоя Васильевна Зарубина создала, выпестовала, поставила на поток свое детище — курсы переводчиков ООН, попасть на которые мечтал каждый, стремившийся стать настоящим толмачом. Всегда со вкусом одетая и подтянутая, строгая и одновременно доброжелательная, она излучала спокойствие и уверенность: старайтесь, и вы обязательно добьетесь.

Но проглядывало в этой женщине нечто не наше, не присущее преподавателям сугубо взвешенных 1970-х. Не совсем так одевалась, как-то по-своему вела беседы. Даже ее английский отличался от преподаваемого на тогдашней Метростроевской улице и умело вбиваемого в нас, инязовцев.

Иногда в осторожных разговорах, а вуз был еще тот, лишнего старались не болтать, все же пробивалось: а Зарубина — разведчица. Трудились в МГПИИЯ и другие славные представители этой профессии, но и на их относительно известном нам фоне Зоя Васильевна выглядела как-то иначе.

И только теперь я бы мог подыскать слова для более точного описания туманных ощущений. Она была европейкой, тянувшей за собой в большой и закрытый железнейшим из занавесей мир молодых, стремившихся этот мир познать. Зарубина, в отличие от других, его от нас не прикрывала, не хаяла, а вводила туда пытливых и любопытных.

Уже потом, после окончания нашей альма-матер, узнал я, что занималась она в ту пору не только переводческими делами, но и передавала свой генетически впитанный опыт разведчицы некоторым талантливым молодым людям. Тем, что сегодня поднялись на высокие государственные вершины, ее уроки, как свидетельствует жизнь, очень пригодились.

В разведку прямо с пеленок

Она, по-моему, не слишком любила выпячивать этот свой сугубо разведывательный опыт. Однако изредка в рассказах все же пробивалось. В 1927-м, когда на наше консульство в Китае напали местные и согнали всех в помещение столовой, семилетняя Зоя выполнила важное — без шуток — задание отчима Леонида Эйтингона. Разведчик, работавший под дипломатической крышей, тихо попросил падчерицу пробраться в квартиру и вынести спрятанный там сверток. В консульском доме все было перевернуто вверх дном, однако свертка как раз и не тронули. Она пронесла его мимо бдительных охранников — китайцев, не обративших внимания на малышку. В тряпках был завернут пистолет.

Но то задание было совсем не первым. Ее родной отец, генерал-майор разведки Василий Михайлович Зарубин, вспоминал. Путешествуя, и отнюдь не как турист, по Китаю, он, еще до развода, всегда брал с собой жену и дочку. Супруга Ольга Георгиевна помогала, а крошечная дочь, как говорят в этом суровом разведческом сообществе, «прикрывала». Многие старые чекисты рассказывали, что брали на задание детей. Они внушают доверие, настраивают чужую контрразведку на мирный лад, усыпляют бдительность. Сам был знаком с людьми из той среды, иногда прятавших чужие документы и свои отчеты в пеленки или коляски. О том, что хоть кого-то с такой ценной ношей поймали, не слышал.