Читать книгу "Футбольная сказочка 2012. Матч Эры за Грааль - Дмитрий Федоров"

Пеле фланировал вдоль трибун, позировал фотографам, натянуто улыбался, делал вид, что ничего страшного не произошло.

Хорошо, что все это не видел папа римский, а то сердце старика могло и не выдержать картин мерзости запустения. Наверняка его еще к перерыву сморило от пива. (Если он, конечно, смотрел Матч эры.)

VIP-ложа давно пустовала. Самые ослепительные дамы мира не могли смотреть на позор, которым накрыло конец эпохи Рыб. Красота покинула проклятый стадион.

Глава тридцать пятая
Очки розовых тонов даруют бытие в комфорте,
И лишь прозрение картину мира портит

Соха ушел под душ, а когда вернулся, увидел насмешливого Волка с конвертом в руке.

– Почитай! Кайлин записочку, оказывается, оставил у охранника. Велел отдать после окончания матча.

Соха взял бумажку, но тут же вернул.

– Ты же знаешь – я по-английски ни бум-бум.

– Забыл, извини. Сейчас переведу. Смысл такой: вы, русские, умеете переделывать этот мир, а мы, западные люди, им с удовольствием пользуемся.

– И все?!

– А чего ты еще хотел? Адреса, пароли, явки?

– А с другой стороны там ничего не написано? Или, может, в конверте еще что-нибудь лежит?

– Соха, тебя душ не протрезвил. Ты что, не понимаешь? Нас опять кинули, обули, подставили! Как тебе еще объяснить… Они все умотали! И Фама, самое главное, что Фама тоже с ним. Нас здесь оставили отдуваться за эту виртуальную дурь. Гофман сорвал куш и, чтобы не отвечать в случае чего за поражение, махнул куда-то.

– Так чего мы здесь тогда сидим? – Впервые за целый день Соха сказал что-то дельное.

– Я тебя ждал. Девах уже отправил. Нам такси вызвал. Здесь больше делать нечего. Едем в аэропорт. Сейчас позову охранника, чтобы он вынес чемоданы.

Но охранник объявился сам. Трясущийся и нервный. И как ни странно, говорил по-английски.

– Вам нужно немедленно ехать. Толпа идет от стены Реформации. Там смотрели футбол на большом экране. Они будут громить офис.

– Знакомая история! Проходили в Москве.

Соха не знал английского, но в критические минуты начинал его понимать. Он сам схватил пару чемоданов. Охранник помог донести остальное. Водитель то ли услышал о приближающейся опасности по радио, то ли по настроению клиентов понял, что не все в порядке – в общем, он тоже был максимально оперативен. На улицах действительно наблюдалось шевеление. За пять минут, что ехали по центральным улицам, жутковато стало от такого наплыва волнующихся людей. Даже в пятницу в Швейцарии в такое время принято спать или на худой конец подумывать о сне, но шататься по городу… Впрочем, они не делали ничего противозаконного, просто толпились, по-видимому, обсуждали завершившийся матч. У некоторых на шеях красовались шарфики с клубными эмблемами.

Волк и Соха молча взирали с заднего сиденья на последствия своего глобального проекта. У самого аэропорта водитель тихо сказал Волконскому, что в офисе, где он их посадил в машину, погром. Волк удовлетворенно кивнул.

– Надо было нам с тобой, Соха, самим запалить все в логове у Кайлина. Толпа бы пришла из парка, а ей уже ничего не досталось. Представляешь, хотели, придурки, побузить, а там облом.

– А что там?

– Там то же самое, что в Москве.

В аэропорту их взяли у стойки регистрации. Приличные, но довольно жесткие и решительные люди. Волк сразу объяснил, что допрашивать имеет смысл только его, так как Сохаев не владеет иностранными языками, но обнаружилось, что полиция идеально подготовлена, и с нею аж два русскоговорящих агента. Друзьям объявили, что пока они рассматриваются как свидетели и что они могут пригласить адвокатов. Поехали обратно в город. На этот раз толпа была злее. Не столь многочисленна, но более агрессивна. Волк увидел несколько разбитых витрин и даже драку, что для Швейцарии эквивалентно попытке государственного переворота.

Их допрашивали больше часа в весьма комфортных условиях на загородной вилле. Кожаные кресла, камин, дубовая мебель – аристократические замашки. Волк чувствовал абсолютную невиновность, абсолютную беззащитность и абсолютную апатию. Он отказался от адвоката, чем вызвал замешательство у агентов. По-видимому, предполагалось, что возникнет пауза и придется ждать личного юриста такого серьезного русского бизнесмена. А не пришлось…

Его отказ, по-видимому, положительным образом настроил следствие. Следствие персонифицировалось в субчике, который внешне идеально подходил для предназначенной ему работы. Волк не смог обнаружить в его лице ни одной сколько-нибудь индивидуальной черты. Набор общих мест. Его собственная жена после командировки вряд ли узнала бы его на улице в толпе. Не узнала бы, если бы он нахлобучил до самых бровей шапку и убрал бы под нее волосы. Волосы были единственным атрибутом, которым он выделялся, – рыжие и с кудряшками. Если бы ему другого цвета волосы, то карьера, вероятно, пошла успешнее. Рыжему тяжело – рыжий слишком заметен, а для агента узнаваемость то же, что для монаха повышенный уровень тестостерона в крови.

По профессиональным качествам к рыжему претензий не возникало. Хорошо формулировал, не раздражал мимикой, не хамил, не фамильярничал. Исходя из вопросов, которые задавались Волку, напрашивался вывод, что в Матче эры Интерпол видит серьезную угрозу безопасности Европы. То, что поражение было подстроено, они почти не сомневались, но хотели понять, Кайлин – жертва чьей-то провокации или сам непосредственный организатор, куда он мог перевести свои активы, где мог скрыться? К сожалению, сигнал о том, что за Матчем стоят деструктивные политические силы, поступил в Интерпол слишком поздно. К тому же он был слишком неопределенным и практически бездоказательным, поэтому и не решились остановить такой глобальный проект, боясь скандала в том случае, если впоследствии не удастся выявить, что матч был опасен для общества и политических институтов стран ЕС. Но теперь, после окончания игры, после начавшихся вооруженных акций неповиновения, это очевидно.

Следователь вывел на монитор компьютера снимок, на котором рядом с музеем фотографии в Веве были запечатлены он сам, Соха, Борис и Берлога. Попросили прокомментировать. Волк чистосердечно обо всем рассказал, в том числе и о религиозном перерождении Бориса Надеждина, который уже вовсе не Борис, а Хафиз. Рыжий, чутко выслушав все, что касалось Бориса, задал самый неожиданный вопрос, какой можно было сочинить:

– Он трансвестит?

– Кто?

– Этот ваш Борис-Хафиз.

– Да вроде нет. Не замечал. А почему вы так решили?

– Как почему? На фотографии он в образе женщины. Да еще и в кружевах.

– Но ведь там такой шаблон… Это шаблон такой у музея, рамка такая, в которую вставляют голову.

– Но ведь он сам выбрал женский образ. Это же не вы ему предложили?

Волк не нашелся что ответить. Ему стало грустно, очень грустно. Их счета в банке арестованы. Сами они числятся свидетелями, но им запрещено в ближайший месяц выезжать за пределы Швейцарии. Они постоянно должны ставить Интерпол в известность о том, где находятся.