Читать книгу "Сокровища Ирода - Наталья Александрова"

В ответ ему раздался хриплый, недовольный окрик на незнакомом языке, после чего другой голос негромко проговорил по-провансальски, но с сильным восточным акцентом:

– Откуда такое человеколюбие, мессир Сандрино? Ты получил свои деньги, провел нас к его комнате – и проваливай подобру-поздорову, дальше уж мы сами разберемся!

– Человеколюбие тут ни при чем, милостивые господа! – по-прежнему шепотом отозвался итальянец. – Его светлость граф – большой человек, близкий друг самого Балдуина Фландрского, а нам с отцом не след ссориться с крестоносцами… Если с графом что случится в нашем доме, нам трудно будет объяснить это господину Балдуину…

– Что ты за человек, Сандрино? – раздраженно перебил его собеседник. – Разве кто-то видел, как граф де Брасси вошел к вам в дом?

– Всегда найдется кто-то… сами знаете, люди любопытны и назойливы, видят то, чего не следует…

– А это уж твое дело! Ты взял деньги – так иди до конца! Что вы за люди, генуэзцы? Готовы за хорошие деньги продать отца родного, а потом начинаете ныть и канючить, как голодные гиены! Небось теперь тебе кажется, что ты продешевил! Проваливай, а то, не дай бог, разбудишь графа! Ты видишь – мой хозяин недоволен, еще минута – и он велит мне тебя прирезать!

– Не дай бог, милостивый господин! – вскрикнул генуэзец и припустил прочь.

В ту же секунду в комнате стало еще темнее: бледный свет луны, едва проникавший в окно, перекрыл чей-то темный силуэт.

Граф поудобнее перехватил меч, затаил дыхание и приготовился к бою.

Темная фигура мелькнула в окне и мягко приземлилась на каменных плитах пола. Граф хотел тут же нанести удар, но сдержался, решив еще немного выждать, чтобы выяснить общее число противников и их намерения.

Незнакомец сделал несколько крадущихся шагов, приблизился к кровати, где совсем недавно спал де Брасси, и нанес по ней страшный удар мечом. Тут же он издал разочарованный возглас, поняв, что птичка улетела и удар не достиг цели.

В окно тем временем пролез еще один человек.

– Готов? – спросил он по-провансальски.

– Его нет! – отозвался первый.

– Хозяин будет недоволен!

– Он где-то здесь! – Первый убийца метнулся к стене, схватил приготовленный там факел, чиркнул кремнем по кресалу, высекая искры. Воспользовавшись этой заминкой, граф метнулся от окна и ударил мечом одного из убийц. Сталь звякнула о сталь – злоумышленник был в панцире, однако он покачнулся и вскрикнул от боли и неожиданности. Граф, не давая ему опомниться, ударил еще дважды и на этот раз достиг цели – убийца с тяжелым грохотом повалился на каменный пол.

Второй тем временем успел зажечь факел и отскочил в сторону, в свободной руке сжимая кривой сарацинский меч.

Граф смог теперь при свете факела разглядеть убийц – один, тот, что лежал на полу в луже крови, был то ли немец, то ли фламандец из числа крестоносцев, второй, с факелом в руке, – смуглый человек из каких-то восточных земель. Он отступал к двери комнаты, держа над головой факел, и с надеждой поглядывал на окно. Граф на всякий случай взглянул в ту же сторону и как раз вовремя, чтобы заметить, как в оконный проем пролезли один за другим еще трое. Двое были в доспехах крестоносцев, третий же – человек в темной восточной одежде, в черном сарацинском шлеме, обмотанном черным шелковым платком, с мрачным смуглым лицом, словно выжженным адским пламенем, и единственным глазом, горящим тусклым огнем ненависти. Второй глаз незнакомца закрывала черная шелковая повязка.

– Харкам Кумрат! – выкрикнул он, сверля графа мрачным взглядом своего единственного глаза, и выхватил из золоченых ножен кривой короткий меч.

Теперь граф был в своей стихии: рукопашная схватка, пусть даже с четырьмя противниками, – это его дело, для этого он рожден, для этого он приплыл сюда через два моря!

Он отступил к стене, поднял меч над головой и громко выкрикнул свой боевой клич:

– Ламуэн! Во имя Пресвятой Богородицы!

Враги, обмениваясь злобными возгласами, перестроились и начали планомерное наступление на графа. При этом он сразу же отметил, какую тактическую ошибку они допустили: они наступали рядом, охватывая его полукольцом, поэтому мешали друг другу, стесняли движения собственных соратников.

Граф сделал мощное круговое движение мечом, заставив врагов замешкаться и еще больше сдвинуться друг с другом, а затем нанес молниеносный удар, которому его научил старый рыцарь из Бургундии, давний соратник Балдуина.

Один из крестоносцев упал на колени, грязно ругаясь: его плечо было глубоко рассечено, из раны фонтаном хлестала темная кровь. Другие невольно замешкались, лишившись решимости, но одноглазый резким выкриком снова погнал их в бой.

Граф отступил на прежнюю позицию, прижавшись спиной к стене, и снова широко взмахнул мечом.

В это время за окном комнаты послышались многочисленные голоса, звон оружия, замелькали огни.

Противники графа перебросились несколькими словами и кинулись к двери. Он хотел было отрезать им путь к отступлению, но не стал рисковать, надеясь на подмогу.

Последним комнату покинул одноглазый. В самых дверях он на мгновение задержался, сверкнул на графа пылающим глазом и скрылся, выкрикнув напоследок те же непонятные слова:

– Харкам Кумрат!

В ту же секунду в окно один за другим влезли вооруженные слуги генуэзцев. Они галдели, громко переговаривались, грозно размахивали мечами, но и не думали преследовать убийц.

Несколькими минутами позже, уже через дверь, как и подобает порядочному господину, вошел сам мессир Филиппе Бьянки. На ходу пристегивая меч к перевязи, едва сходящейся на внушительном животе, генуэзец тяжело дышал и озабоченно озирался.

– Слава Богородице, милостивый господин граф, вы не пострадали! – воскликнул он, сжимая в волнении мягкие руки. – Какое несчастье! Как эти мерзавцы сумели проникнуть в нашу цитадель – ума не приложу! Позор на мою седую голову! Но я разберусь, я выясню, кто стоял на посту! – И мессир Филиппе потряс в воздухе небольшим кулаком. – Слава Господу, что мой сын вовремя проснулся, услышал шум и поднял тревогу! Надеюсь, милостивый господин граф не затаит обиду на бедных генуэзцев?

Позади отца, среди толпящихся слуг, мелькала напуганная физиономия Сандрино.

Граф взглянул на молодого итальянца пристально, но тот встретил его взгляд с видом совершенной невинности.

– Не волнуйтесь, мессир Филиппе, – проговорил де Брасси, – я ничуть не в претензии к вам! В городе ужасные беспорядки, так что за всем уследить невозможно!

– Но у нас-то, у нас-то было тихо и спокойно! – продолжал причитать генуэзец. – Мы мирные торговцы, у нас со всеми прекрасные отношения, и вдруг – такое! Позор на мою седую голову!