Читать книгу "Невероятная жизнь Анны Ахматовой. Мы и Анна Ахматова - Паоло Нори"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом справа я внезапно увидел бегущего парня, а чуть дальше – девушку, летевшую ему навстречу, и, подбегая, они раскинули руки и бросились друг другу в объятия, и я подумал, какое это чудо – эти люди, их истории, весь этот мир, и какое счастье – находиться сейчас в этом мире, именно здесь, в Москве, в октябре 1993 года, в дни штурма Белого дома, и видеть, как парень и девушка бросаются друг другу в объятия.
19.2. А деньги что?
В сентябре 1941 года начинается блокада Ленинграда, которая продлится девятьсот дней.
От голода умирают тысячи ленинградцев, среди них – писатель Даниил Хармс, художник Павел Филонов и жена Владимира Гаршина, возлюбленного Ахматовой (о чем мы еще расскажем), которая от истощения просто упала на улице и умерла.
Ахматова эвакуировалась в Ташкент, где поддерживала дружбу с известной комедийной актрисой Фаиной Раневской, настоящая фамилия которой была Фельдман. Раневская – ее сценический псевдоним: так звали главную героиню пьесы Чехова «Вишнёвый сад».
Когда в Ташкенте она приходит к Ахматовой в первый раз, то застает ее в промерзлой комнате и предлагает растопить печку. Ахматова говорит, что дров нет, и тогда Раневская обещает украсть их, выходит на улицу и находит «большой каменный саксаул», который нужно еще разрубить. Она просит случайного человека помочь ей, и тот разрубает дерево, а когда Раневская сознается, что ей нечем платить, слышит в ответ: «А мне и не надо денег – вам будет тепло, и я рад за вас буду, а деньги что? Деньги – это еще не все».
19.3. Сапоги
В 1942 году в Ташкенте Ахматова познакомилась с польским художником Юзефом Чапским. «Ахматова говорила, – вспоминал он, – что целовала сапоги всех знатных большевиков, чтобы они сказали, жив или умер ее сын, но ничего от них не узнала».
19.4. Фашисты
Больше всего я люблю читать книги, и так было с детства. Это может показаться странным, но в книгах, которые попадают мне в руки, меня иногда поражают самые простые слова. Например, в «Постороннем» Камю, когда герой приезжает в богадельню, где накануне умерла его мать, ему предлагают кофе с молоком, он выпивает и отмечает, что «было очень вкусно» («с’était bon»).
Или в «Тошноте» Сартра главный герой говорит: «Не нужно бояться» («Il ne faut pas avoir peur»).
В первый раз я читал их еще в юности – я не мог без таких книг, я жаждал простых, просветляющих вещей. И кое-что находил.
Как вот эти строки Анны Ахматовой, написанные в 1934 году:
Привольем пахнет дикий мед,
Пыль – солнечным лучом,
Фиалкою – девичий рот,
А золото – ничем.
Водою пахнет резеда,
И яблоком – любовь.
Но мы узнали навсегда,
Что кровью пахнет только кровь…
И, выступая по радио в начале блокады Ленинграда, Ахматова тоже говорила очень просто: «Вся жизнь моя связана с Ленинградом – в Ленинграде я стала поэтом, Ленинград стал для моих стихов их дыханием… Я, как и все вы сейчас, живу одной непоколебимой верой в то, что Ленинград никогда не будет фашистским».
Фашистами в русском языке называют как собственно фашистов, так и нацистов.
Выразительное слово. Чеканное.
19.5. Мои отношения
Я на своем уровне тоже веду диалог с Ленинградом (или Петербургом), и он не прекращается, даже когда я возвращаюсь в Италию.
Говорят, у петербуржцев скверный характер, чему весьма способствует дурной климат, – здесь трудно удержаться от выпивки (Анна Ахматова, к слову сказать, любила выпить; по словам Иосифа Бродского, «если кто и умел пить – так это она». Я же, замечу, не пью, я трезвенник, разве что, бывая в России, могу изредка опрокинуть рюмку-другую водки).
Возможно, именно поэтому в Петербурге стали продавать блокноты с нарисованной на обложке бутылкой водки, зонтиком и надписью: «Из Петербурга с апатией и безразличием».
Каждый раз, наведываясь в Петербург, я покупаю четыре-пять таких блокнотов.
А в этом году обзавелся еще и холщовой сумкой из этой серии.
Так я хожу за покупками в супермаркет «Кооп» – с сумкой, на которой написано «Из Петербурга с апатией и безразличием», и записной книжкой в кармане с надписью на обложке: «Из Петербурга с апатией и безразличием».
Несколько дней назад в супермаркете «Кооп» на виа Андреа Коста в Болонье одна синьора, увидев меня, в удивлении развела руки и спросила:
– Это вы?
Я посмотрел на нее и ответил:
– Боюсь, что да.
– И что, вы тоже ходите в «Кооп»? – спросила она.
– Синьора, – сказал я, – я хожу сюда много лет. Когда я вернулся жить в Парму в 2004 году, рядом с моим домом был маленький магазинчик «Кооп» с одной витриной, я называл его «Гипокооп». Мне очень нравится «Кооп», – так я ей ответил.
19.6. На фронте
В 1943 году наконец приходит письмо от Льва.
Первое с начала войны.
Три с половиной года от сына не было вестей.
Он сообщает, что здоров.
В марте истек срок его заключения, но он не имеет права покидать Север. Гумилёв участвует в геологической экспедиции, обнаружившей большое месторождение железной руды.
Гумилёв долго добивался разрешения отправиться на фронт – ведь это был единственный шанс вернуться в Ленинград.
Снять судимость можно было только так – отправившись на войну.
Лев Гумилёв примет участие во взятии Берлина советскими войсками, и после Дальнего Севера «первая линия фронта покажется ему курортом».
В Ташкенте жила тогда и Елена Булгакова, вдова Михаила Булгакова, которая подарила Ахматовой экземпляр рукописи «Мастера и Маргариты». Роман впервые появится в печати только в ноябре 1966 года – через восемь месяцев после смерти Анны Ахматовой.
19.7. На вокзале
В Ташкенте Ахматова заболела тифом.
Раневская говорила, что именно после перенесенного тифа Анна «стала катастрофически полнеть».
Помню, когда я худел, бабушка говорила: «Одни глазищи остались». Она была очень недовольна мной.
Если глаза становились слишком большими, значит, по мнению бабушки, я был слишком худым.
Большую часть жизни об Ахматовой тоже можно было сказать: «Одни глазищи остались».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Невероятная жизнь Анны Ахматовой. Мы и Анна Ахматова - Паоло Нори», после закрытия браузера.
