Читать книгу "Брак по-американски - Тайари Джонс"

Я запнулся, поразившись, что он не знает, как, наверное, поразился он, когда я не понял, что его дети в колледже.

– Селестия. Селестия Давенпорт.

– Ага! – сказал он. – Я это предвидел, когда вы еще младенцами были. Она пошла в мать, тоже красивая? Так, погоди-ка. Она ведь замужем за тем парнем, который еще кого-то изнасиловал? Еще в Морхаузе учился. В братстве был, нет?

– Да, но он не виноват.

– Кто сказал, что он не виноват? Она? Если она по-прежнему говорит, что он этого не делал, то у тебя и правда дела плохи, – встретившись со мной взглядом в зеркале, он посерьезнел. – Прости, что я так рублю с плеча. Сейчас таких называют прямолинейными, но твоя мама называла меня просто придурком, – он хохотнул. – Прожил на юге тридцать восемь лет, а языком чешу, как вчера из Нью-Йорка приехал.

Произнося Нью-Йорк, он перешел на другой акцент, будто заговорил на иностранном языке.

– Ты не знаешь всей правды, – сказал я. Мне захотелось защитить Селестию и Роя. – Поэтому я и пришел. Адвокат добился отмены приговора. Он уже вышел. И я еду за ним в Луизиану.

Отец опустил бритву, ополоснул ее в раковине, закрыл крышку унитаза и уселся на нее, как на трон. Он поманил меня, и я сел напротив, примостившись на краю просторной ванной.

– А ты хочешь жениться на его бывшей. Понял, в чем проблема.

– Не на бывшей. Ну, юридически, она не бывшая жена.

– Ну, ты даешь, парень. Так и знал, что ты неспроста приехал со мной поговорить.

Я рассказал ему всю историю от начала до конца, и, когда я закончил, отец двумя пальцами держался за переносицу, будто чувствовал, что сейчас у него разболится голова.

– Это я виноват, – сказал он с закрытыми глазами. – Если бы тебя воспитал я, такого никогда бы не было. Я бы тебя научил за километр обходить такие змеиные ямы. Победителя тут не бывает. Во-первых, зря тебе ума не хватило держаться от нее подальше. Но, – сказал он, царственно кивнув, – не мне тебя судить. Когда у нас все случилось с Джанетт, я поступил неправильно. Иви выставила меня за дверь. К счастью, мне было куда пойти, но первой начала она. Ты же это знаешь, да? Я от нее не уходил.

Он провел ладонью по влажной голове, ощупывая клочки щетины, которые пропустила бритва.

– Я к тебе пришел не за этим.

– А зачем ты сюда пришел?

– Очевидно, что мне нужен совет. Руководство. Слова мудрости, что-то в этом роде.

– Ну, – сказал он. – Ты знаешь, что я был одной стороной в любовном треугольнике. И еще ты знаешь, что счастлив в итоге не будет никто. Я скучаю по твоей матери каждый день. Мы ведь тоже росли вместе. Но она не может находиться в одной комнате с Джанетт и…

– Ты мог бы приходить к нам один.

– Но Джанетт мне жена. Потом у нас родились Тайлер и Микейла. Но нельзя сказать, что я сделал выбор, потому что твоя мама выставила меня за дверь первой. Не забывай.

– Хватит, – сказал я. – Хватит рассказывать эти паршивые истории. Она выставила тебя за дверь потому, что ты волочился за юбками. Она выставила тебя за дверь, и ты женился на этой юбке, а теперь винишь во всем ее. А я что тебе сделал? Я тебя за дверь не выставлял. Я был во втором классе.

Воздух в закрытой ванной был душным, несмотря на шумный вытяжной вентилятор. Его пена для бритья пахла гвоздикой, от запаха меня затошнило. Что я здесь делаю? Отец не знает меня, не знает Селестию, не знает Роя. Как он может помочь мне пережить эту бурю?

По ту сторону тишины пропела Джанетт:

– Завтрак готов!

– Давай, Дре, – сказал отец. – Пойдем, съешь яичницу с беконом.

– Я в твоем угощении не нуждаюсь.

Карлос высунул голову в коридор:

– Иду, Джанетт!

Потом он повернулся ко мне, как-то поспешно, будто сумел выиграть только пару лишних минут.

– Давай начнем сначала, – сказал он. – Говоришь, тебе нужен мой совет. Ну, вот что я думаю. Скажи правду. Не пытайся смягчить удар. Если тебе хватило наглости сделать это, тебе хватит наглости и рассказать ему об этом. Спроси маму. Она тебе скажет, какая она была несчастная из-за того, что я не подслащивал ее утренний кофе своей ложью. Все это время она прекрасно знала, за кого вышла замуж.

Расскажи ему, что ты сделал, что до сих пор делаешь. Больше ты ему ничего не должен. Но не разговаривай с ним, уронив голову на грудь. Просто введи его в курс дела, чтобы он увидел, что ты за человек, что бы он о тебе ни подумал.

– А потом что?

– Ну, зависит от того, что он сделает. Я думаю, он полезет драться. Вряд ли он тебя из-за этого убьет. Он же не хочет обратно в тюрьму. Но скоро тебя здорово отдубасят. Просто прими это и живи дальше.

– Но…

– А вот и «но», – сказал он. – Есть и хорошие новости. Он может дубасить тебя сколько хочет в любой точке штата Луизиана, но значения это не имеет. Селестию он из тебя не выбьет. Это не та ситуация, где победитель получает все, – потом он засмеялся. Я молчал.

– Ладно, сынок. Давай серьезно. Я думаю, ты заслужил то, что ждет тебя в Луизиане, но это совсем не значит, что я не хочу счастья вам с Селестой. Любые отношения требуют, чтобы вы вместе прошли через какое-нибудь говно, – он провел пальцами по вырезанному на груди знаку. – Как глупо. Мы клеймили друг друга, как скот. Как рабов. Избивали друг друга. Но это сплотило нас. Я люблю всех и каждого. Когда я рассказываю тебе, через что мы прошли, я не шучу. Возможно, именно это и держало нас с Джанетт вместе столько лет – то, что мне пришлось пережить и оставить, чтобы быть с ней.

Сказав это, он открыл дверь в ванную, и мы вышли в нарядный дом. В коридоре я застегнул куртку, готовясь к декабрьскому холоду, и пошел к двери мимо мигающего дерева. Что-то во мне, какая-то часть маленького меня, медлило, надеясь, что под ель положили подарок и для меня, что в праздник он помнил обо мне.

– Возвращайся на Рождество, – сказал он. – Под елкой будет для тебя подарок.

Мое лицо запылало от того, как легко он все на нем прочел. Кожа у меня светлая, как у Иви, и он это заметил.

Я отвернулся, но отец взял меня за плечо и потянул к себе.

– Я никогда не забывал о тебе. Помнил о тебе все время и особенно в Рождество. Просто я не ожидал тебя увидеть, – потом он стал хлопать по карманам, будто хотел там что-то найти. Поразившись чему-то, он поднял золотую цепочку и снял ее через чисто выбритую голову.

– Ма купила ее в китайском квартале, когда я выпустился из старшей школы. Остальным парням перед колледжем дарили пишущие машинки, ну, или портфели, что-то такое, а она дала мне святого. Святой Христофор обещает хорошую дорогу путникам и buena suerte[72] холостякам.

Он поцеловал выгравированное лицо и протянул медальон мне.