Читать книгу "Петербургский детектив - Альбина Нури"

Она долго бежала, чудом не подворачивая ноги в туфлях на высоких острых каблуках, ускоряя шаг в бесконечном лабиринте улиц и проспектов. Кажется, в какой-то момент справа промелькнул купол Исаакиевского собора. Но, возможно, это только почудилось.

То, что давно заблудилась и понятия не имеет, в какой части города находится, Даша осознала, когда обнаружила себя стоящей посреди полупустого парка. Стоило ей задуматься об этом, как окружающая действительность, на которую Даша не обращала внимания, подступила вплотную, навалилась всей тяжестью, норовя напугать и раздавить.

Оказывается, на город уже наползли сумерки, вместе с ними подступила прохлада, а на Даше было легкое открытое платье. Она поспешно выбралась из парка и оказалась на кривой, узкой (Даша думала, в Петербурге вообще таких не бывает), неважно освещенной улочке. Дома, на которых не было табличек с номерами, смотрели на Дашу, ехидно щуря глаза-окна.

Магазины, лавки и аптеки, расположенные на первых этажах, равнодушно демонстрировали таблички «Закрыто». «Как это меня занесло в такую глушь?» – подумала Даша и тут же сообразила, что это еще не самое страшное.

Очутиться одной вечером в незнакомом городе – удовольствие сомнительное. Но какая бы ни была окраина, если у тебя есть деньги на такси, ты мигом оттуда выберешься. Беда в том, что ее сумочка осталась висеть на спинке стула, а вместе с нею – кошелек с наличностью и кредитками, айфон и паспорт.

Но еще и в этот момент не поздно было бы все исправить, подойди Даша к кому-то из редких прохожих, попроси разрешения позвонить, вызвать такси.

Вместо этого, повинуясь гибельному разрушительному инстинкту, она продолжала идти, как будто ее преследовали, подталкивали в спину, гнали вперед. Так заблудившийся в лесу человек, вместо того чтобы остановиться, обдумать создавшееся положение, дождаться помощи, начинает ходить кругами, забирается глубже и глубже в чащу, с каждым шагом больше удаляясь от человеческого жилья.

Уже почти стемнело, когда Даша, усталая и измученная, остановилась, прислонившись к стене дома, выстроенного из серого камня. Прямо перед ней находился широкий перекресток, на котором вяло перемигивались светофоры, простреливая пространство зелеными, желтыми, красными лучами. Редкие автомобили, повинуясь световым сигналам, застывали или, наоборот, трогались с места. Народу на улицах не было.

«Видимо, придется голосовать. Может, кто-то согласится подбросить меня до гостиницы. Не дай Бог, примут за ночную бабочку!» – смятенно подумала она, но тут в памяти всплыли Димины истории об отзывчивости и доброжелательности петербуржцев. Особенно коренных.

Даша воспряла духом и приготовилась подойти к краю тротуара, чтобы поднять руку и попробовать остановить машину, как вдруг за спиной раздалось:

– Добрый вечер! Простите, с вами все в порядке? Что-то случилось?

Она обернулась и в первый момент не поняла, кто с ней говорит. А потом опустила голову и увидела перед собой пожилую женщину. Даша была высокая, метр семьдесят восемь, так что сухонькая, похожая на птичку-синичку старушка едва доставала ей до плеча.

Смотреть на нее было приятно: ухоженная, аккуратная, она казалась живым воплощением той самой аристократичной, немного архаичной интеллигентности, благодаря которой, полагала Даша, Петербург называют культурной столицей.

Седые волосы старушки явно были подстрижены и уложены не в дешевой парикмахерской, где пенсионеров по вторникам стригут с пятидесятипроцентной скидкой. Губы подкрашены помадой изысканного кораллового оттенка, лицо едва заметно припудрено. На старушке было черное платье, фасон которого вышел из моды примерно полвека назад, однако оно очень ей шло и ладно сидело на хрупкой фигурке. У ворота платья была приколота золотая брошь в виде стрекозы.

Даша спохватилась, что разглядывает старушку дольше, чем это позволяют правила приличия.

– Добрый вечер. Я Даша, Дарья Максимова.

– Рада знакомству, Дашенька. Ничего, что я вас так назвала? – спросила пожилая дама и представилась Натальей Антоновной.

Даша заверила новую знакомую, что тоже очень рада.

– Я из Казани, совсем не знаю Петербург. Подскажите, пожалуйста, что это за улица?

– Балканская, – прозвучало в ответ.

– Балканская? – переспросила Даша и озадаченно нахмурилась. Вроде бы Дима упоминал это название в одном из бесконечных рассказов о Петербурге. – Мне говорили, что такой улицы нет. То есть она существует лишь на картах, а в реальности ее не проложили, хотя собирались.

Теперь пришла очередь Натальи Антоновны удивляться.

– Как это нет такой улицы? Взгляните-ка! – Она указала на металлическую табличку на углу одного из домов. – Видите, улица не менее реальна, чем я или вы!

Да уж, с этим не поспоришь. Получается, она спутала – Дима рассказывал про другую улицу, а Даша (как нередко бывало) слушала его вполуха.

– Вы правы, у меня, кажется, в самом деле неприятности, – вздохнула она. – Я заблудилась и не знаю, как вернуться в гостиницу.

Наталья Антоновна негромко рассмеялась.

– Разве это неприятности? Вашей беде легко помочь. Ах, милая, если бы все проблемы решались столь же просто! Пойдемте со мной.

Она засеменила к длинному, вытянутому вдоль тротуара двухэтажному зданию, возле которого они стояли. Даша последовала ее примеру. В здание вели четыре двери. Старушка подошла к крайней слева, позвенела ключами и открыла. Шагнув за порог, щелкнула выключателем.

– Мы закрылись пятнадцать минут назад, но это не страшно – откроемся снова.

Под потолком зажглись круглые матовые светильники, и Даша увидела перед собой небольшой, квадратной формы зал. Не больше десятка столиков, застеленных бежево-золотистыми скатертями, касса, вешалки для одежды, стол администратора, двери, ведущие в туалет и на кухню, – все это помещалось здесь с большим трудом, но ощущения тесноты не было.

Каждая картина на стене, каждая солонка на столе и каждый стул были на своем месте и смотрелись настолько органично, настолько целостно и уместно, что напоминали не предметы мебели и детали интерьера, которые можно в любой момент убрать и заменить другими, а нечто вроде деревьев, долгие годы растущих в саду. Создавалось ощущение, что они были тут всегда, от самого сотворения мира, и чувство покоя, умиротворения, защищенности, которое вмиг окутало Дашу, оказалось таким теплым и глубоким, что она подумала: «Я словно вернулась домой после долгого путешествия. Или вновь оказалась в материнской утробе».

– Многие так говорят, милая, – улыбнулась Наталья Антоновна, запирая за ними дверь. – Людям нравится мое кафе. Я не даю никакой рекламы, но оно никогда не пустует.

Оказывается, Даша произнесла эти слова вслух, сама того не заметив!

– Как называется ваше заведение? – спросила она, чтобы скрыть смущение. – Я не приметила вывески.

– А вы и не могли этого сделать. Нет никакой вывески. Люди проходят по улице, заглядывают в окно и видят, что внутри, – говоря это, старушка указала рукой в сторону единственного окна – большого, почти во всю стену, не прикрытого шторами. На широком подоконнике в живописном беспорядке теснились цветочные горшки, декоративные вазы, свечи в изысканных подсвечниках и статуэтки. – Если им нравится, они заходят. Что же до названий… – Наталья Антоновна поправила безупречную прическу и покачала головой. – В этом есть что-то унылое, прямолинейное и окончательное. Бесповоротное, понимаете? Тебе сразу говорят, что тебя ждет, не оставляя выбора и возможности разглядеть иное – то, что ты хотел бы увидеть. Полагаю, не стоит навешивать ярлыки на все подряд.