Читать книгу "Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - Дэвид Ротенберг"

«Что ж, — подумалось ему, — на сей раз оно не сбылось. Пока не сбылось…»

К Ричарду подошла женщина без носа и ушей и опустилась рядом с ним на колени, отворачивая изуродованное лицо от Макси Хордуна, человека, который, по ее убеждению, являлся рыжим дьяволом.

— Как ее зовут, братец?

— Юань Ту — это первое из многих ее имен. Но почему бы тебе не называть ее Лили?

— Я вернулся в Шанхай целым и невредимым, но нашей фирме от этого легче не стало, — прорычал Ричард. После нескольких дней, которые он провел с жерновом на шее, голос его все еще был хриплым. Он посмотрел на Макси, Филипса и других добровольцев из отряда брата. — Мы еще глубже увязли в долгах, джентльмены. У нас по-прежнему нет ни рабочих, ни новых рынков.

— Не говоря уж о ста тысячах серебряных ляней, которые мы должны мандарину, братец.

— Спасибо, что напомнил. Мы все должны скинуться. Продавайте что только можно. Макси, продай лошадей, запасы еды, кухонную утварь — все, что у нас есть. А мне нужно вернуться.

— Вернуться туда? Откуда мы тебя только что вытащили? Ты спятил, братец? Или, может, та хреновина, которую ты таскал на шее, окончательно лишила твою глупую голову способности соображать?

— Нет, Макси. А что мы, по-твоему, должны делать? Сидеть и ждать, пока у нас отберут все, что мы заработали за долгие годы? Или сбежать, как когда-то поступил отец?

Макси отвернулся, и Ричард с удивлением увидел, что брат занят какими-то расчетами. На него это было совсем не похоже.

— Макси?

— Для путешествия в глубь страны тебе необходимо прикрытие — такое, чтобы не привлекать к себе внимания маньчжурских мандаринов и даосских монахов, если их вдруг пчела в задницу укусит.

— Согласен.

— Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в путь вместе с людьми из Дома Сиона? Они собираются вооружиться Библией и предпринять вояж в самое сердце страны.

— Когда?

— Через три дня. Экспедицию уже снарядили, ждут только транспорта.

Ричарду захотелось спросить Макси, откуда ему это известно, но перспектива снова отправиться в путь настолько захватила его, что он оставил вопросы на потом.

— Хорошо, но почему ты думаешь, что они согласятся взять меня с собой?

— Потому что, если они хотят завоевать души язычников, им понадобится переводчик.

— У них уже есть переводчик, этот чудной Маккиннон.

— Да, но что, если с Маккинноном что-нибудь приключится и он попадет в черные списки евангелистов и торгового дома «Олифант и компания»?

Ричард улыбнулся и укоризненно покачал головой.

— Я чувствую, у тебя в голове уже созрел какой-то план.

— Да, братец, ты не единственный из Хордунов, кто способен разрабатывать хитроумные планы.

— Не буду спорить.

— Вот и ладно. Я думаю, что маленькое заведение Цзян должно представлять собой непреодолимый соблазн для людей вроде Маккиннона. Ты как полагаешь?

Улыбка Ричарда стала еще шире, и он прижал брата к груди. Мальчишки Хордун снова взялись за свои проказы!

Уговорить мадам Цзян не составило большого труда. За небольшую мзду она согласилась подыграть братьям, и западня была готова. Ричард почти пожалел несчастного, когда тот выбежал из борделя без штанов и нижнего белья и, преследуемый вопящей проституткой, мчался через весь американский сеттльмент. Однако Ричард не мог испытывать симпатии по отношению к лицемерам. Если религиозный человек утверждает, что существует только один путь, которым должен следовать праведник, так пусть сам, черт бы его побрал, следует этим путем. А платить шлюхе за то, чтобы та оделась монашенкой и трахала его, вряд ли можно считать верным способом оказаться со временем в райских кущах.

Наказание было быстрым и жестоким. Маккиннона вышвырнули из Дома Сиона и бросили на произвол судьбы. В результате в миссионерской экспедиции Олифанта, отправлявшейся в глубинные районы Китая, образовалось вакантное место переводчика, найти которого было задачей не из легких. К счастью Дома Сиона, Ричард в этот момент оказался совершенно свободен.

Затем, как по волшебству, появилась свободная большая джонка. Ее команда состояла из пяти человек, уже работавших на Макси в прошлом, а в ее носовых трюмах были надежно спрятаны сорок пять ящиков из мангового дерева с таким количеством опия, которого хватило бы, чтобы одурманить население небольшого города.

Занимался рассвет, когда Ричард поднялся на борт джонки на пристани Сучжоухэ. Он легким кивком приветствовал двух матросов, которых узнал, и непринужденно поболтал с третьим, пока они дожидались торговцев из Дома Сиона.

В его мозгу лениво ворочались многочисленные вопросы. Все происходящее казалось странным. Откуда вдруг взялась свободная джонка, матросы, преданные Макси, откуда он узнал о планирующемся путешествии Олифанта? Однако внезапно Ричарду стало наплевать на все это, потому что по трапу на борт джонки поднималась Рейчел Олифант, и смотрела она прямо на него.

Макси с ухмылкой наблюдал издалека за происходящим. Улыбка на лице Рейчел была такой же горячей, как страсть, с которой она прошлой ночью предавалась с ним любви. И все же каким-то образом Макси знал, что отдаляется от нее. От всех них, живущих у излучины реки.

Глава двадцать вторая

ПРИБЫТИЕ ПАТРИАРХА

Когда пришло донесение Сирила относительно экстерриториальности, Элиазар Врассун был в Калькутте, а спустя несколько дней он уже находился на борту самого быстрого клипера «Британской восточно-индийской компании», который под всеми парусами летел по направлению к Шанхаю. Если, по мнению Сирила, введение экстерриториальности стало возможным, Врассун хотел находиться там, чтобы способствовать воплощению этой возможности в реальность.

Врассун-патриарх знал: экстерриториальность — ключ к сохранению и приумножению семейных богатств. Его старший сын уютно устроился в Лондоне, исполняя роль няньки при их контактах в политических кругах и присматривая за текстильными фабриками в Манчестере и Ливерпуле. Его второй — умный — сын контролировал семейный бизнес в Калькутте, не спуская при этом острого взгляда с поставок опия, производимого на «Уоркс» в Гаджипуре. Сыновья под номерами три и четыре возглавляли деловые операции торгового дома Врассунов в Париже и Вене, защищали банковские интересы семьи и пытались, где только возможно, проникнуть в текстильное производство. Продажи китайского чая, шелка и фарфора росли по экспоненте, но важнее всего по-прежнему оставался доступ к китайским курильщикам опия, а его могла обеспечить только экстерриториальность. Опий Врассунов продавался в Китае, а на вырученное за него серебро покупались чай, шелк и фарфор. Затем Врассуны продавали все эти товары в Англии за еще большее количество серебра и текстильные изделия из Манчестера и Ливерпуля, а те в свою очередь обменивались в Калькутте на опий, который потом шел в Китай. Это был замкнутый круг торговли, Святой Грааль коммерции. Процесс повторялся снова и снова, производя больше богатств, чем те, которыми владеют многие государства. Но без экстерриториальности все могло рассыпаться в прах. Поэтому, чтобы золотоносный замкнутый круг не разомкнулся, Элиазар Врассун желал провести любые переговоры и готов был на все, чтобы только обеспечить эту самую экстерриториальность.