Читать книгу "Дайвинг для крокодила - Дарья Калинина"

– Чаво вам?

Простонародный говор ясней ясного утверждал, эта особа прибыла из деревни или из села. И причем совсем недавно – еще не успела научиться осторожности.

– Чаво вам? – повторила женщина уже с нотками нетерпения в голосе.

– Мы к соседям вашим пришли.

– И чаво?

– Где они?

– А почем я знаю?

– Но они хоть там живут?

– Я за ими не слежу! Толкались тут вроде бы третьего дня какие-то. А соседи они мои али нет, не знаю. Сама только на прошлой неделе эту халупу сняла. Вы у других спросите.

И, дав этот ценный совет, тетка захлопнула дверь. Но последовать ему подруги при всем желании не могли. Других дверей на лестничной площадке не было.

– Тетка в коммуналке живет, – сказала Леся. – Не иначе угол снимает. Наверное, там и другие есть.

И подруги снова принялись звонить в дверь. Теперь им открыл дверь узбек. Этот по-русски вообще не говорил. И только таращился на подруг узкими черными глазами, улыбался и делал приглашающие знаки. В гости к узбеку подругам что-то не хотелось. И они были вынуждены отступить.

Выйдя на улицу, они ненадолго остановились. Кира огляделась по сторонам и внезапно вздрогнула. Ей показалось, что за угол соседнего дома завернул знакомый силуэт.

– Что там? – спросила у нее Леся, заметив, как исказилось лицо подруги. – Что?

– Так! Ерунда!

– А все-таки?

– Говорю же, померещилось!

– Что померещилось?

– Какая ты, право слово, любопытная! – рассердилась на подругу Кира. – Говорю же тебе, ерунда!

– Ну, скажи! – заныла Леся. – Скажи!

– О господи! Мне показалось, что увидела Сидорчука.

– Гогу?

– Его самого.

– Не может быть, – удивилась Леся. – Откуда бы ему тут взяться?

– Вот и я о том же! Ерунда, говорю же. Померещилось.

Но на всякий случай Кира все же дошла до угла дома. Гоги тут не было, двор был пуст. И окончательно успокоившаяся Кира вернулась к подруге и их розовому «гольфику».

Зато мимо подруг к дому прошла невысокая полненькая старушка, опирающаяся на палочку. Выглядела она хотя и бедной, но аккуратной. И вошла она как раз в то парадное, откуда только что вышли подруги. Движимая неведомой силой, Кира шагнула следом за старушкой и обратилась к той с вопросом:

– Простите, вы случайно не Раиса Перекопченная?

Старушка остановилась и кинула на подруг колкий взгляд. Потом чуть тронутые помадой губы дрогнули, и старушка изрекла:

– Ну, допустим!

– Ой, как хорошо, что мы вас встретили!

Но Перекопченная их ликования не разделила.

– Что вам от меня надо? Мы, кажется, незнакомы.

– Конечно! Но мы знакомы с другом вашего мужа.

– Мой муж скончался семь лет назад.

– Но друзья у него были.

– И что с того?

– Мы знакомые Лаврентия Захаровича. Помните такого?

При упоминании имени Лаврентия лицо старушки перекосилось. И она отшатнулась от подруг, словно те ее ударили. Но не успели подруги удивиться такой резкой реакции, как старушка заговорила.

– Помню ли я? – свистящим шепотом произнесла она. – Помню ли я этого негодяя? Этого мерзавца? Этого… Этого…

Слов у мадам Перекопченной решительно не хватало. Но, судя по эмоциям, которые отражались на ее лице, Лаврентия Захаровича она ненавидела лютой ненавистью. Вот интересно, чем старик так сумел насолить ей?

– Конечно, я его помню! – закричала женщина. – Он подлый, низкий и отвратительный человек!

– Но почему?

– Он вор! Нет, он хуже, чем вор! Он обманул доверие моего мужа. Ограбил его! Всех нас ограбил! Будь он проклят! Слышите, проклят!

Раиса Перекопченная разгневалась необычайно. Она наступала на подруг, размахивая своей тростью.

– Вон! – кричала она. – Вон! Ничего не желаю про него слышать! Из-за него мы живем в этом ужасном месте. Из-за него мой муж умер в нищете! У нас не было денег на операцию, а этот негодяй купался в нашем золоте! Дрожал и трясся над ним! Ограбил моего мужа. Тот так доверял этому подлецу. А он предал его. Предал ради золота! Так пусть он будет проклят вместе с ним. Вы меня слышите? И передайте ему, что я – Раиса Перекопченная – проклинаю его и те деньги, что он украл у нас!

Старушка была в таком гневе, что разговаривать с ней было бессмысленно. Да они и так все поняли. Лаврентий Захарович в самом деле имел тугую кубышку. И часть этой кубышки принадлежала другому человеку – его другу, которого он когда-то ограбил, повинуясь неодолимой жадности и скаредности. Что и говорить, чувства не слишком красивые. И в глубине души подруги осознавали, что Раиса Перекопченная имеет полное право ненавидеть старого Лавра.

– Как ты думаешь, надо было ей сказать, что старик мертв?

– Думаю, что сейчас ей и так хватит эмоций. Слишком переволнуется, недалеко и до инфаркта.

В окно машины подруги видели, что старуха все еще ругается, грозя им вслед своей палкой и проклиная жадность и предательство старика Лаврентия. И снова Кире показалось, что она видела Сидорчука. Но это уж было совершенной чушью. Что ему тут делать?

– Главное мы с тобой узнали, – сказала Леся, когда дом Перекопченных скрылся из виду. – Деньги у Лаврентия Захаровича были. И деньги немалые.

– Ага. Судя по тому, как раскипятилась старушка, речь в самом деле идет о миллионах.

Наступил вечер. И пора было решать, куда ехать. Подругам очень хотелось домой. Просто завалиться в родные кроватки и не знать ничего ни про какие убийства. От этого шага их удерживали два обстоятельства.

Первое – они обещали Нинусику помочь в поисках убийцы ее мужа. А второе… Второе было элементарное любопытство, от которого, как известно, спасения нет и даже кошки дохнут.

Так что нетрудно было угадать, в пользу какого решения сделали выбор подруги. Разумеется, они поехали на дачу. Проклиная самих себя и свой авантюризм, но поехали.

Глава двенадцатая

Возле дома деда Лаврентия появилась еще одна машина. Сначала подруги не поверили своим глазам. Подошли и потрогали. Так и есть, гладкий, нагретый на солнце металл и запах бензина и машинного масла. Оптический обман зрения исключался, пришлось подругам поверить в очевидное. К ним прибыл очередной гость.

– Кто бы это мог быть?

И, почувствовав, что приехали не зря, подруги заторопились в дом. По дороге они строили различные предположения; еще один родственник, алчущий сокровищ, или борец за справедливость вроде бабы Клавы, разыскивающий зловещую маску Урода? Или еще одна невеста старого Лаврентия Захаровича?