Читать книгу "Золото фамильного склепа - Дарья Калинина"

В эти послеполуденные часы двор был пуст и безлюден. Да и кому тут быть-то? В этом дворе что по вечерам, что по выходным, что по будням гуляли только обитатели большого десятиэтажного дома по улице Ленской. Чужие тут не ходили. Потому что через одну-единственную арку, которая вела во двор, проходили только жильцы этого дома и те, кто навещал их по каким-то делам или направлялся в гости.

Дело в том, что у этого стоящего буквой П дома была одна особенность. Своим фасадом он выходил прямо в лес. Вернее, в лесопарк, но такой старый, запущенный и заросший, что иначе как лесом его и не назовешь.

В лесопарке все и было как в настоящем лесу. Засыпанные и утрамбованные дорожки шли только по его центральной части. А дальше начинали путаться и петлять обычные лесные тропинки. Осенью тут росли неприхотливые сыроежки, горькушки и даже симпатичные семейки опят. А летом в лесопарке собирались шумные компании, чтобы попить на природе пива и поесть шашлыков.

Естественно, ни грибники, ни гуляки стоящим напротив лесопарка домом и его двором не интересовались. У них были места поинтереснее. Никак со стоящим на отшибе домом не связанные. Двор в доме, как уже говорилось, не был проходным. В него вели двенадцать подъездов. И был лишь один выход, он же вход, через который жильцы дома и попадали в свои квартиры.

На этом месте дом стоял добрых двадцать лет. Так что двор был уже обустроен и самими жильцами, и силами жилконторы. В центре двора имелась парковка для машин. Чуть дальше в стороне располагалась цветочная клумба и несколько декоративных кустов. Возле них стояли деревянные лавочки с удобно изогнутыми спинками. Так что желающие посидеть в теньке и подышать свежим воздухом могли расположиться на них. Чуть в стороне была детская площадка, а за ней проезд для машин и помойка.

Надо сказать, эта помойка портила весь вид двора. А летом от нее вдобавок еще и дурно пахло. Несмотря на то что в доме имелся мусоропровод, жильцы время от времени сбрасывали в контейнеры для крупного мусора бытовые отходы в пластиковых пакетах. Трудно сказать, зачем они это делали. Но что делали — это факт.

Впрочем, сейчас во дворе никого не было. Все жильцы дома попрятались от навалившейся на город жары в своих квартирах, которые худо-бедно, но все же защищали их от палящего зноя. Самые богатые ставили у себя в квартирах кондиционеры. А те, кто победней, довольствовались простыми вентиляторами, занавешивали окна темными шторами, циновками или просто обмахивались сложенной веером газеткой и, попивая холодную минералку, ждали вечера, когда наконец спадет жара.

Иван Сергеевич кондиционеры не одобрял. Шумно от них. Снаружи все плавится. А в квартире стоит пронизывающий холод. И окна открыть нельзя. Как же их откроешь, если кондиционер в комнате? Улицу, что ли, охлаждать? Глупо. Глупо и как-то уныло. Словно сидишь не в квартире, а в какой-то наглухо задраенной камере, изолированной от всего мира.

Однако в той квартире, где сейчас проживал Иван Сергеевич, кондиционер был. Сначала старик ворчал, но потом смирился с существованием у него в комнате этой штуковины. Да и куда денешься, если вынужден проводить в обществе кондиционера целые дни? Либо смиришься, либо на стену полезешь. На стену Иван Сергеевич лезть не мог. Поэтому и смирился.

Иван Сергеевич Кожемякин был пенсионером. И не просто пенсионером, а пенсионером со стажем. С опытом жизни на пенсии. И с опытом выживания на ней. Пенсионером он стал давно. Не по возрасту, а по инвалидности. Навалилась гнусная болячка, которая за несколько лет из полного сил мужчины сделала беспомощного калеку. Теперь Иван Сергеевич мог передвигаться почти исключительно на своей инвалидной коляске или на костылях, старательно оберегая больные ноги.

Но ни болезнь, ни ранняя пенсия не лишили его хорошего расположения и бодрости духа. Ну и что с того, что у него отказали ноги? Зато руки действуют и голова работает. Куда хуже, если бы не работала голова. А ноги… Ну, что ноги. Живут люди и совсем без ног. А у него они все-таки имеются, хотя и не совсем такие, какие хотелось бы.

Надо сказать, что этот дом не был для Ивана Сергеевича родным. Он жил тут всего меньше месяца. И двор еще не успел надоесть ему. Даже напротив. В этом дворе было много интересного и достойного внимания. Куда больше, чем в собственном дворике Ивана Сергеевича. У себя дома Иван Сергеевич имел куда худшую площадку для наблюдения. Ведь жили они с сыном на первом этаже. А много ли увидишь из окна первого этажа, густо заросшего старой сиренью?

А тут раздолье! С третьего этажа прекрасный обзор! Все как на ладони. А если во дворе случался скандал, так было слышно, о чем скандалят соседи. Так что волей или неволей, но Иван Сергеевич оказался в курсе всех дел и дрязг между жильцами этого дома.

Знал, что Витька из пятнадцатой квартиры — тунеядец и иждивенец, вечно ставит купленную на деньги мамочки машину на газон, над которым трясется Марья Ивановна из тридцатой квартиры. Газон и в самом деле был хорош. Семена газонной травы Марья Ивановна купила на свои кровные денежки. Не поскупилась, купила самые лучшие. И трава взошла шелковистая, ровная и гладкая словно ковер. И по этому ковру были рассыпаны мелкие белые и розовые маргаритки. Получалось очень эффектно. Даже Иван Сергеевич, который к цветам был по-мужски равнодушен, одобрил самодеятельность жилички.

Кроме газона, под опекой Марьи Ивановны находилась еще цветочная клумба, куда она высаживала многолетние неприхотливые цветы и яркие летники, выращенные собственными руками из купленных ею по весне семян. Газон и клумба требовали ухода — прополки, поливки и удобрения. Марья Ивановна пол-июня проползала по своему любезному газону на карачках, но противные одуванчики, подорожник и прочие сорняки с него выполола.

И вот на этот великолепный газон мерзавец Витька и ставил свой драндулет. Драндулет тоже был хорош, спору нету. И на газоне в окружении маргариток смотрелся весьма эффектно. Но после машины на нем оставались уродливые колеи примятой травы, пятна бензина и прочей гадости. И это, естественно, становилось причиной ссор между пожилой дамой и молодым лоботрясом.

Вот и сегодня с утра был жуткий скандал. Витька то ли совсем обалдел от жары, то ли нарочно решил довести свою соседку до сердечного приступа, чтобы глаза поменьше мозолила, только он мало того, что поставил свою машину на газон Марьи Ивановны, но еще и начал ее мыть. Сначала намазал какой-то вонючей мыльной гадостью, а потом стал смывать пену из шланга. Прямо на газон!

Когда Марья Ивановна, вернувшаяся из магазина, увидела потоки грязной мыльной воды, которые устремлялись на ее чудные маргаритки, она едва не лишилась сознания. А потом налетела на Витьку с такими криками, что он со страху бросил шланг и убежал к себе домой.

Машину он потом отогнал в мойку, которая находилась по соседству. И весь двор счел, что победа осталась за Марьей Ивановной. Витьке никто не сочувствовал. Лодырь своим хамским поведением и постоянно задранным носом вызывал неприязнь почти у всех жильцов. Чем он так гордился, понять было трудно. Так как в этой жизни сам Витька не сделал еще ничего стоящего.