Читать книгу "Дагестанская сага. Книга I - Жанна Абуева"

Вид отца, бледного и тяжело дышавшего, ужаснул девушку, и, бросившись к нему, она первым делом принялась массировать ему сердце.

Через некоторое время дыхание Ансара выровнялось, лицо порозовело, и он открыл глаза. Все облегчённо вздохнули, и Малика сказала стоявшим позади взволнованным ребятам:

– Поднимите его очень-очень осторожно и тихонько отнесите на кровать!

– Я сам, – слабо запротестовал Ансар, но дочь решительно заявила:

– Нет, папа, здесь я врач, а не ты! Так что, прошу тебя, слушай сейчас меня!

С огромными предосторожностями Имран и Далгат подняли Ансара на руки и понесли в дом.

Всё это время Айша с колотившимся сердцем шептала, не переставая, слова молитвы, обращаясь с мольбой к Всевышнему спасти её мужа.

День спустя Ансар почти уже окончательно пришёл в себя и даже намеревался поработать в саду, если бы Малика не воспротивилась решительно.

– Не шути со своим сердцем, папа, – сказала она. – Пойми, что это был серьёзный звонок, о котором ты не должен забывать. Я… беспокоюсь за тебя!

– А ну-ка, дочка, не хорони меня раньше времени! – ответил бодро Ансар. – Я в полном порядке, так что не бойся за меня и занимайся своими больными, а уж я разберусь с собою сам!

– Нет, папа, разбираться будем вместе! И для этого мы поедем в Махачкалу и проконсультируемся со специалистами.

– Ни в какую Махачкалу я не поеду! – отвечал Ансар, но домочадцы хором запротестовали, и тогда он сдался, слабо махнув рукой.

* * *

Столица встретила их тёплым бризом и значительными архитектурными переменами. Площадь расширили, и Малика, давно не бывавшая в Махачкале, с удивлением увидела, что здесь больше нет привычного для взора собора Александра Невского, возведённого в конце XIX века на главной площади Порт-Петровска, после чего она, эта площадь, была переименована из базарной в соборную, а позднее в Сталинскую. Хотя собор давно не действовал, выполняя в годы войны функцию склада боеприпасов и госпиталя, его величественный вид привлекал внимание всех гостей дагестанской столицы, а позолоченные купола в любую погоду светились, блестели и сверкали, радуя глаз всякого, кто поднимал его к небу.

Малика не знала, что распоряжением дагестанского правительства собор был взорван прибывшей из Москвы бригадой взрывников, и окончательно разрушить его удалось лишь после нескольких мощных взрывов.

Она заметила, что город увеличился в размерах, да и людей явно стало больше.

При виде знакомого серого здания городской больницы Малика почувствовала волнение, связанное с множеством воспоминаний. Дежурства, обходы, практика, отработки – и больные, страдающие и жаждущие внимательного ухода и доброго, участливого слова от медперсонала, на которые тот не скупился, считая уход за больными своим святым долгом.

Идя сейчас с отцом по тенистой аллее больничного двора, девушка будто заново пережила волнительные моменты своей студенческой юности, и все они были связаны с Маратом. Ей стало грустно от того, что все самые волнующие события её юности были омрачены рядом невесёлых обстоятельств, при воспоминании о которых глаза её увлажнились, но она тут же запретила себе думать о плохом. Сейчас её главной задачей было поставить на ноги отца, и с этой решимостью она переступила знакомый порог.

Первым, кого она увидела в вестибюле больницы, был Юсуп Магомедович. От неожиданности оба растерялись так, что какое-то время просто смотрели молча друг на друга, забыв о стоявшем рядом Ансаре. После нескольких секунд замешательства Малика медленно произнесла:

– Здравствуйте, Юсуп Магомедович! Познакомьтесь, это мой отец!

Затем она повернулась к Ансару и сказала:

– Папа, это мой главврач… ну… то есть… бывший главврач… Юсуп Магомедович.

– Это я уже понял, – ответил Ансар и, протянув руку, сказал просто: – Салам алейкум! Очень рад!

– И я… я очень рад… – ответил ошалевший от неожиданной встречи Юсуп.

После вновь наступившей паузы он сказал:

– Меня вот переводят… вернее, уже назначили на новое место работы. Так что… вот… приступаю…

– Очень рада за вас! – искренне отвечала Малика. – И от души желаю успеха!

– Спасибо… а вы… что вас привело сюда?

– У папы возникли проблемы, мы приехали на консультацию, а если потребуется, то и на госпитализацию.

– Что же, готов помочь, чем могу!

– Спасибо, Юсуп Магомедович, я уже созвонилась с профессором, он ждёт нас.

– Ну… в таком случае… желаю вам удачи… и в первую очередь, конечно же, здоровья!

Мужчины вновь обменялись крепким рукопожатием, а прощаясь с Маликой, Юсуп покраснел, как подросток, и, опустив взгляд, пробормотал:

– Надеюсь, ещё увидимся!

* * *

Из дневника Юсупа:

«И идиот же я! Растерялся до того, что не мог толком ничего сказать. Наверняка она смеётся надо мной. Всё произошло так неожиданно, что любой бы на моём месте растерялся.

Надо же было столько мечтать о встрече, рваться поближе к ней и в конце концов повести себя, как дурак! С другой стороны, она была с отцом, и как ещё я должен был себя держать?..»

* * *

Кабинет профессора Гринберга нисколько не изменился с той поры, когда она студенткой сдавала здесь зачёт. Всё тот же фикус в углу, и всё те же потёртые кожаные кресла, и старый книжный шкаф с бесчисленным количеством книг. По-прежнему на стене портрет хирурга Пирогова мирно соседствовал с портретом Будённого, по поводу чего студенты, бывало, острили, состязаясь в предположениях, почему именно Будённый, а не, скажем, Ворошилов или Жуков.

И сам профессор Гринберг почти не изменился, такой же сухощавый и подвижный и так же доброжелателен и словоохотлив.

– Пожалуйста, проходите! Очень, очень рад вас видеть! Представьте себе, я вспомнил вас тотчас же, едва вы себя назвали! Помню-помню вашу светлую головку с чёрными кудрями! Очень сожалел, что вы не пошли дальше, в науку… Ну да что об этом говорить… Не всё, к сожалению, в этой жизни зависит от нас и от наших желаний… Впрочем, вы молоды и можете ещё попытать счастья… Времена-то меняются! Итак, я вас слушаю очень внимательно!

Малика изложила профессору картину болезни отца, и тот, сосредоточенно слушая, время от времени кивал головой и произносил: «Так-так-так, всё ясно!»

Затем он принялся осматривать Ансара, после чего сказал, глядя Малике в глаза:

– Госпитализация, милочка, только госпитализация, в обязательнейшем порядке! С сердцем не шутят, как вы понимаете! – Последнюю фразу профессор обратил уже к Ансару, и тот, чувствуя себя не в своей тарелке, кивнул головой.

Провожая их к двери, профессор сделал знак Малике задержаться и сказал:

– Не стану скрывать от вас, мне его сердце не нравится. В любой момент оно может подвести, так что крайне необходимо его укрепить.