Читать книгу "Заново рожденные. Удивительная связь между страданиями и успехом - Ли Кравец"

Сестры прокрались по душному коридору на другую сторону дома, подальше от входной двери. Немного не доходя до кухни, Клэр остановилась и открыла небольшое окно. Через него сестры выбрались во внутренний двор и под покровом темноты укрылись в роще банановых деревьев. Вдруг в голове Клемантин промелькнула страшная мысль. Она обернулась и посмотрела на дом, но Клэр тянула ее за собой дальше в рощу — было видно, что она не может остановиться и не способна думать о семье. Клэр подвела сестру к высокому дереву, подсадила ее и приказала лезть вверх по стволу. Наверху, среди раскидистых ветвей, время как будто замерло. Клемантин представляла себе, как превращается в камень — бездушный кусок скалы, застывший во времени, безымянный и чуждый всего земного. Где-то там далеко внизу, обступившую их со всех сторон темноту разрывали оглушительные вопли и крики — это отряды карателей, блуждая от дома к дому, хладнокровно и методично уничтожали их соседей. В ту ночь людей убивали повсюду в городе и по всей стране. «Я видела, как вдалеке над деревьями и крышами домов поднимаются языки пламени и клубы дыма, — рассказывает Клемантин. — Я не знала, был ли наш дом тоже охвачен пожаром. Мы ждали, когда выйдут дедушка с бабушкой. — Она запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. — Мне этого никогда не понять. Никогда. То, что мы видели. Столько смертей. То, от чего мы бежали… Если я буду много думать об этом, я сойду с ума. Мои дедушка с бабушкой так и не вышли из дома».

Утром Клемантин и Клэр вернулись в город. Они шли по улицам, вдоль которых в сточных канавах валялись человеческие тела. Из-за нехватки места для складирования тел использовали храмы, которые были до потолка заполнены трупами. Повсюду в городе виднелись тлеющие руины домов. Клемантин и Клэр присоединились к другим лишившимся крова жертвам продолжающегося террора и отправились пешком в лагерь для беженцев в Бурунди, куда добрались лишь через много дней. «Мы оказались в совершенно незнакомом месте, окруженные тысячами раненых, потерявшихся, кричащих, плачущих, изголодавшихся людей; все в шоке; все в недоумении», — говорит Клемантин. Им с Клэр пришлось отстоять длинную очередь, чтобы получить палатку, одеяла и мешки для пожитков. В этом лагере они прожили приблизительно год. Тем временем хуту убили еще 800 000 тутси.

* * *

«Большинство людей обычно хотят вернуть то, что у них отняли, но, как заметил Ганди, следование правилу “око за око” неизбежно приведет к слепоте мира», — говорит нам архиепископ Десмонд Туту в своем доме в Южной Африке. Лауреат Нобелевской премии мира, он получил международную известность как ярый противник апартеида и правозащитник незадолго до того, как правительство Бутана начало проводить политику этнической дискриминации. Прослыв одним из главных в мире специалистов по урегулированию политических конфликтов, архиепископ Туту был назначен председателем Южноафриканской комиссии по установлению истины и примирению, в функции которой входило принятие решений об амнистии лиц, допустивших злоупотребления в эпоху апартеида.

«Никто не имеет права говорить тому, кто прошел через страдания, что он обязан простить, — продолжает Туту. — Нет, мы должны разделить боль с тем, кого люди заставили страдать, мы должны утешить его, проявить понимание и сочувствие».

Туту высказывает мысль, с которой согласны многие пострадавшие и эксперты. Никто никого не обязан прощать. Жертвы не обязаны прощать своих мучителей. Прощение — это что-то очень личное; люди прощают, если они к этому готовы и только тогда, когда они к этому готовы. Это не что-то такое, к чему кто-либо кого-либо может принудить или должен принуждать. Принуждение в данном случае лишь усугубит причиненные жертве страдания. Тем не менее у науки есть основания утверждать, что людям, которые самостоятельно приходят к осознанию готовности переступить через свое нежелание прощать, лучше всего так и поступить, то есть простить. Это поможет им сделать шаг вперед и начать новую главу своей жизни. Более того, это может помочь им родиться заново.

Но у Аарона Ачарья из Бутана было много причин отказывать в прощении врагам — он столько натерпелся, что никто не мог заставить его простить. Стипендия для обучения инженерному делу в Индии, выданная ему тем самым правительством, которое теперь устраивало гонения, была отменена. Вместо того чтобы вернуться в университет и получить диплом, он оказался в палатке в лагере беженцев в Непале вместе с тысячами других беглецов из Бутана, включая многих из жителей его родной деревни. Семье Аарона, в отличие от других беженцев, которые успели зарегистрироваться до них, не досталось ни элементарных бытовых принадлежностей, ни масла, ни дров, ни овощей, ни керосина. Забыв о гордости, они уходили глубоко в джунгли и собирали там дрова, чтобы приготовить пищу из скудных пайков, выдававшихся представителями ООН. Их новый дом представлял собой кишащую людьми смесь из трущоб, образуемых плотными рядами темных крохотных лачуг, и обширных кварталов бамбуковых хижин без каких-либо признаков водопровода или канализации. Многие умирали от недоедания. Время шло, а условия жизни только ухудшались, провоцируя эпидемии цинги, малярии, холеры и кори.

Деви, отец Аарона, и в лагере пытался сохранить положение лидера среди пришедших с ним людей. Однако Аарон понимал, что нынешний Деви — это лишь внешняя оболочка прежнего, того, каким он был до пыток. «Не знаю, винит ли отец самого себя, — говорит Аарон. — Он всегда считал себя добытчиком, причем не только для нашей семьи, но и для соседей. Жители деревни знали, что могут положиться на него. От его представлений о собственной семье, о родной деревне ничего не осталось, равно как и от чувства ответственности перед другими, измерить которое можно только добрыми делами. Он потерял и дом, и чувство собственного достоинства. Из него вынули душу.

Я много думал о том, что бы я сделал, если бы увидел тех самых людей, которые так с ним поступили, где-нибудь на улице, в другой жизни или в другой ситуации», — вспоминает Аарон.

Однажды ему представился такой шанс.

В хижину к Аарону пришли несколько мужчин, утверждавших, что они нашли одного из людей, виновных в выселении его семьи из родной деревни. «Мы точно знаем, что это он, — сказали они. — Давай проучим его так, чтобы он запомнил надолго!» Аарон и еще несколько людей, пострадавших от жестокости этого человека, пришли к нему в хижину в новом лагере. Живший в хижине мужчина когда-то был членом районного комитета по планированию и в свое время тесно сотрудничал с отцом Аарона. Когда началась чистка, спецслужбы Бутана стали вербовать представителей народности лхоцампа в качестве исполнителей. В их числе был этот так называемый «коллега» Деви, который, получив новую, пускай и не очень высокую, должность, приложил руку к выселению земляков. «Я ненавидел его самого и его подельников, — говорит Аарон. — Я ничего не мог с собой поделать. Я не знал, как бы я поступил при встрече с ним. Я хотел понять, что заставляет людей вытворять такое. Побои, тюрьма, голод. Была ли это злость? Была ли это ненависть? Мы потеряли все из-за этого человека. Действовал ли он по наущению дьявола?»

Мужчины дома не было — только его жена и дети. Аарон с силой толкнул дверь и вошел внутрь. За ним последовали остальные. Посередине хижины за столом сидели дети. И не просто за столом: Аарон сразу узнал тот самый стол, который отец этих ребят силой отобрал у семьи Аарона за день до их выдворения из деревни.