Читать книгу "Поиски в темноте - Чарлз Тодд"

— Вы уверены?

— Да. Конечно, все определит доктор, но, судя по тому, что мне рассказывали, маловероятно, чтобы труп принадлежал ей. И нашли ее возле Ли-Минстера… нашим там делать нечего, верно? Труп пришлось бы далеко тащить, а о том месте, где ее нашли, никто из посторонних не знает. Все очень логично.

Трут повторил любимую фразу Хильдебранда:

— Никогда ничего нельзя исключать, констебль!

— Так точно, сэр!

Ратлидж кивнул и, недовольный, ушел. Но Хильдебранд был прав: второй труп не имел к нему никакого отношения. Ратлидж с облегчением подумал: он не обязан заниматься еще и им.

Он отправился к дому Уайетов и вошел в музей, не постучав. Элизабет Нейпир расставляла экспонаты на полках. Когда открылась дверь, она обернулась. Поверх темно-синего платья она надела рабочий халат. На полу рядом с ней стояла метелка из перьев.

— Здравствуйте, инспектор! — удивленно сказала она. — Что привело вас сюда?

— Я бы хотел поговорить с мистером Уайетом. Он в музее или дома?

— В ту дверь и направо, — ответила Элизабет, смерив его задумчивым взглядом. — Есть… есть ли новости о Маргарет? Вы ведь не для того ищете Саймона, чтобы мягко рассказать о…

— Рассказывать, к сожалению, пока не о чем. — Не останавливаясь, он прошел мимо нагромождения пустых коробок, которые сложили в штабель — видимо, чтобы потом унести. Он прошел в дверь в дальней стене, очутился в коротком коридоре и, пройдя его, попал в небольшую тесную комнатку, служившую кабинетом.

Саймон сосредоточенно изучал какой-то гроссбух; рядом с ним на столе лежали счета. Все поверхности в комнатке были завалены бумагами — судя по всему, он начинал их просматривать, но бросал, не докончив. Когда Ратлидж вошел, Саймон досадливо вздохнул, как будто незваный гость нарушил ход его мыслей. Увидев, кто пришел, он откинулся на спинку кресла и начал тереть затылок, как будто он затек.

— В чем дело? Есть новости?

— Нет. Я хотел поговорить с вами. Наедине. — Ратлидж закрыл за собой дверь и вытащил из угла стул. Убрав с сиденья на пол стопку книг, он сел.

— Слушайте, а ваш разговор не может подождать? — раздраженно спросил Саймон. — Мне нужно закончить с делами, и, скорее всего, они отнимут у меня весь день! Я не очень хорошо разбираюсь в бухгалтерии, о чем Авроре прекрасно известно. Не могу понять, почему она мне не помогает. Хорошо, что Элизабет вызвалась расставить экспонаты на стеллажах. Я рад любой помощи!

— Нет, мой разговор не может подождать, — решительно ответил Ратлидж. — Отвлекитесь от своего гроссбуха и выслушайте меня!

Саймон нехотя сдвинул гроссбух на край стола, хотя Ратлидж так и не понял, перестал ли он складывать в уме цифры.

— Ну ладно. Что у вас?

— Тот труп не дает мне покоя. Все указывает на то, что жертва — женщина, которую вы собирались нанять своей ассистенткой. Кроме того, несколько человек видели, как ваша жена подвозила Маргарет Тарлтон на станцию. Если они говорят правду, значит, миссис Уайет была последней, кто видел мисс Тарлтон живой.

Уайет нахмурился:

— Не понимаю, в чем проблема. Аврора не убийца!

А раньше Саймон Уайет утверждал, что его жена никогда не обманывает… Может быть, он просто ограниченный человек, который ничего не видит дальше собственного носа? Или, всецело поглощенный музеем, он просто не в состоянии думать о чем-либо другом?

— Что вам известно о вашей жене — о ее прошлом, ее родне?

— Боже правый, при чем тут ее прошлое?

— Кто ее родители? — терпеливо продолжал Ратлидж, не обращая внимания на раздраженные замечания Хэмиша, который смело высказывался сначала о констебле Труте, а теперь об Уайете.

— Ее родители уже умерли — мать скончалась за несколько лет до войны, — досадливо ответил Саймон. — Отца убили немцы — его застрелили, когда он пытался помешать им грабить его ферму. Сама Аврора выжила чудом… она добежала до монастыря на бельгийской стороне, и ее туда приняли. Она несколько недель пролежала в лихорадке. Потом стала пробираться на юг — хотела попасть к своей кузине в Прованс. Я нашел ее, снова больную и напуганную, в группе беженцев, которые пришли в наш сектор ночью. В довершение всего мы их обстреляли. К счастью, никто не погиб, но их спасло лишь чудо. Вы, наверное, догадываетесь, как испугались мои солдаты! Поползли слухи, что немцы пошли в атаку… и вдруг из темноты показались фигуры! Я уж решил, что фрицы так пошутили!

Ратлидж понял его. На войне стреляли во все, что движется в темноте, не спрашивая ни пароля, ни происхождения.

— И что вы с ними сделали?

— Отправил всех в тыл и велел накормить. И все. И только позже я снова увидел Аврору и едва узнал ее, так она исхудала. Добираясь до нас, она голодала и чуть не сошла с ума от страха. У нее имелись кое-какие медицинские навыки; должно быть, врачи взяли ее в госпиталь помогать.

Рассказ получился очень поверхностным, без эмоций. Не зная, невозможно было догадаться, что женщина, о которой рассказывает Уайет, — его жена.

— Расскажите о своей политической карьере, — попросил Ратлидж, пытаясь оценить своего собеседника. — Мне говорили, она была многообещающей.

Саймон как будто сразу состарился на несколько лет. Лицо у него внезапно осунулось, плечи ссутулились.

— Зачем? — грубо и отрывисто спросил он с таким видом, словно Ратлидж перевернул камень, и под ним оказалось что-то омерзительное. О политике ему явно не хотелось говорить. — Моя карьера не имеет никакого отношения к убийству, верно?

— Маргарет Тарлтон гостила в вашем доме два дня. Вы беседовали с ней, она помогала вам в работе… Поэтому вы тоже автоматически становитесь подозреваемым.

Сначала Ратлиджу показалось, что Саймон не станет отвечать. Но он заговорил, хоть и не сразу:

— Когда началась война, мы с отцом стали решать, что мне делать. Как вы знаете, политическая карьера Черчилля пошла в гору именно после войны. Он попал в плен к бурам и бежал оттуда, переплыв реку. Правда, те, кто побывал в Южной Африке, говорят, что та река была на самом деле просто болотистой низинкой, и тем не менее… Война открывает неплохие перспективы для молодого человека, который интересуется политикой. Предполагалось, что я буду писать домой письма, которые отец начнет распространять среди своих друзей и сослуживцев. Буду делать фотографии. Вести дневник. Потом, когда закончится война, кое-что опубликую… Мы даже название для будущей книги придумали: «Путешествие в забвение». И знаете, это название оказалось очень уместным. Я действительно отправился в забвение, но так оттуда и не вернулся!

Боль в глазах человека, сидевшего напротив, говорила о многом. Ту же невыносимую боль Ратлидж видел в глазах Моубрея. Нечто глубинное и черное, способное погубить.

Ратлидж видел такое же выражение и на собственном лице, обросшем бородой, напряженном, худом и полусумасшедшем, когда в больнице смотрелся в зеркало. Когда он увидел себя первый раз, то подумал: «Там кто-то чужой». Он был ошеломлен. Незнакомец занял мое место!