Читать книгу "Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство - Эрнл Брэдфорд"

выполняя свое дело с изяществом и ловкостью, всего лучше может добиться для себя независимого положения. Что все сказанное – не громкие слова по поводу настоящего случая, но сущая истина, доказывает самое значение нашего государства, приобретенное нами именно благодаря этим свойствам. Действительно, из нынешних государств только одно наше выдерживает испытание, чтобы стать выше толков о нем. Только одно наше государство не возбуждает негодования в нападающих на него неприятелях в случае поражения их такими людьми, как мы, не вызывает упрека в подчиненных, что они будто бы покоряются людям, не достойным владычествовать. Создав могущество, подкрепленное ясными доказательствами и достаточно засвидетельствованное, мы послужим предметом удивления для современников и потомства, и нам нет никакой нужды ни в панегиристе Гомере, ни в ком другом, доставляющем минутное наслаждение своими песнями, в то время как истина, основанная на фактах, разрушит созданное этими песнями представление. Мы нашей отвагой заставили все земли и все моря стать для нас доступными, мы везде соорудили содеянные нами вечные памятника добра и зла. В борьбе за такое-то государство положили жизнь эти воины, считая долгом чести остаться ему верными, и каждому оставшемуся в живых приличествует желать трудиться ради него» (перевод В. Мищенко и С. Жебелева).

К сожалению, подобную благородную и возвышенную концепцию демократии невозможно было поддержать. Нет никаких сомнений в том, что при жизни Перикла он использовал свой гений, чтобы внушить такой дух всей нации. Хотя Афины были демократией, как признавал сам Фукидид, правитель управлял там единолично.

Когда таким единоличным правителем был Перикл, Афины находились на пике своего могущества. Но после него этот пост занимали только своекорыстные демагоги. Фукидид писал, что те, кто пришли после Перикла, были людьми, не отличающимися талантами, и были вынуждены подчиняться капризам населения.

Клеон и ему подобные за сравнительно короткий промежуток времени свели великую афинскую мечту к мелочной стяжательской политике и потворствованию людям, которые их выбрали. Демократия, по крайней мере в ее изначальной форме, может работать, когда народ избирает человека способного и разумного на должность тирана. Система прекрасна, когда такие люди есть в наличии.

В течение столетия демократия, процветавшая в Афинах в век ее величия, оказалась извращена демагогами, для которых главным было набрать нужное число голосов. Великий оратор и настоящий демократ Демосфен жаловался, что народное благо отбрасывается ради сиюминутной популярности. Раньше люди имели смелость быть солдатами; они контролировали государственных деятелей и сами распоряжались всеми должностями в государстве (как они считали лучшим). Любой человек был счастлив получить от народа должность, почести, преимущества. Через них все делалось. Но теперь политики распределяют должности и доходы. А народ, лишившись своих сокровищ и союзников, стал мелкими сошками, зависящими от этих людей. Народ счастлив, если они снисходят до того, чтобы дать ему билет в театр или какую-нибудь жалкую еду. Самое печальное, что народ благодарен им, получая от них то, что и так принадлежит ему. Такая ослабленная демократия, широко распространившаяся в западном мире в XX веке, в конце концов бросила афинян к ногам совершенно недемократичных, но мужественных македонцев.

Второй город, разделявший главенствующее положение в Греции, – Спарта (не окруженная стенами). Город располагался в уединенной долине реки Эвротас и не был обнесен стенами, поскольку его жители хвастались, что стены в достаточной мере заменяют их щиты. Спарта представляет собой крайность в политическом развитии Греции, но такую, которая, по словам Г. Л. Дикинсона, «ближе всего подходит к характерному греческому типу». Демократические Афины были на самом деле отличны от большинства греческих городов-государств, в которых господствовал если не тиран, то горстка богатых горожан, аристократов или олигархов. Спартанская конституция сформировалась, подчиняясь необходимости: горстка спартанцев крепко держала в руках покоренное население.

А. Р. Берн в «Истории Греции» пишет, что Спарта не всегда была «спартанской», в смысле аскетической и «фашистской», но она была военизированной с самого начала своей истории. Доминируя в Лаконии, она правила многими подчиненными ей деревнями и городами. В некоторых из них люди сохраняли свои личные свободы как perioikoi – соседи, а в других, которые сопротивлялись слишком сильно, они становились крепостными, привязанными к земле (не рабами, которых можно продать). Их называли илотами, по названию поселения Илос на южном побережье. То, что было навязано спартанцам необходимостью, в свое время оформилось в образ жизни, за что следует благодарить Ликурга. «Спартанский кодекс» – неписаная конституция, и не может быть сомнений в том, что он дополнялся и изменялся в разное время после VIII века до н. э. Говорят, что именно тогда жил Ликург.

Поскольку спартанцы были окружены враждебными и потенциально мятежными покоренными народами, им приходилось всегда быть готовыми к войне. Пригодность к войне стала одним из главных качеств спартанцев, и все остальные были подчинены этой цели. Личная роскошь была под запретом, аскетизм во всем, от еды до одежды, был возведен в рамки добродетели. Появилась своеобразная тайная полиция, функцией которой было наблюдение за покоренными народами и усмирение их террором. Любой, кто, казалось, угрожал гегемонии Спарты, подлежал уничтожению. Это – непривлекательное качество Спарты. Однако было бы несправедливо не признать, что во многих отношениях спартанская система была объектом восхищения других греческих городов-государств. Многие философы, Платон среди них, не могли не выразить глубочайшее уважение такому дисциплинированному и упорядоченному государству.

Г. Д. Дикинсон приводит самый лучший анализ спартанской системы: «Рождение и воспитание детей… не отдавалось на откуп капризным индивидам, а регулировалось государством. Женщины, в первую очередь, физическими упражнениями подготавливались к здоровому исполнению своего долга материнства; их учили бегать и бороться нагими, как юношей, танцевать и петь на публике и свободно общаться с мужчинами».

Все это считалось другими греками, в первую очередь афинянами, в высшей степени неприличным, если не аморальным. Но в действительности можно сказать, что Спарта была единственным государством того времени, где женщины ближе всего подошли к понятию равенства с мужчинами. «Брак был разрешен только в расцвете сил, и общественное мнение всячески поощряло и одобряло свободное общение вне брака между здоровыми мужчинами и женщинами. Мужчины, не вступившие в брак, подвергались социальным и гражданским ограничениям. Рождавшиеся дети внимательно осматривались старейшинами племени. Растили только тех, кого считали сильными и жизнеспособными. Слабым позволяли умереть».

Введя строгую систему избирательного вскармливания, спартанцы намеренно и тщательно воплощали в жизнь вековую мечту многих других народов – создание высшей расы. Детей мужского пола забирали у родителей в возрасте семи лет и растили группами под руководством молодых людей более старшего возраста. Надзор за несколькими группами поручался чиновнику – своего рода «директору школы». Г. Л. Дикинсон писал: «Одна одежда служила им круглый год. Они