Читать книгу "История матери - Аманда Проуз"

– Так, – Джессика постаралась улыбнуться как можно радостнее. – Обычно это одно из трех – попа, животик или мама!

Кэти рассмеялась.

– Точно! – Она улыбнулась, глядя, как Джессика изучает анкету.

Положив планшет с зажимом на колени, она взяла ручку, чувствуя, как дрожат ее пальцы. Десять вопросов были довольно легкими и начинались с фразы «Я могу смеяться и видеть смешную сторону вещей», за которой следовали клеточки, которые нужно было отметить галочкой, начиная с верхней «Как и прежде» и заканчивая нижней «Вообще не могу». Джессика должна была отметить наиболее подходящую клеточку напротив каждого утверждения.

Она изучила анкету и мысленно перебрала самые искренние ответы, которые она могла бы дать на эти вопросы. В ответ на утверждение «Я печальна и несчастна» она сказала бы «Чаще всего». А рядом с фразой «Я смотрю вперед и радуюсь жизни», отметила бы «Почти нет». Вместо этого Джессика тщательно обдумала каждый вопрос, чтобы быть уверенной, что ее лживые ответы не приведут к вмешательству с чьей-либо стороны и никоим образом не поставят в неудобное положение Мэттью. Ей не хотелось, чтобы у нее забрали ребенка, как у подружки сестры Полли, она даже не допускала такой мысли, это было невообразимо. Покрутив ручку в руках, она прочитала: «Меня посещала мысль о том, чтобы причинить себе вред». Джессика отметила клеточку «Отнюдь нет». Затем она по полу придвинула листок и ручку к Кэти, чтобы та прочитала его позже.

Лилли загукала после продолжительного взвешивания, и Кэти положила ее обратно на пуф, где она начала сосать большой палец.

– У нее все замечательно, Джессика. С последнего взвешивания она набрала два фунта[14], это точно! Веселый, здоровый ребенок, на которого приятно посмотреть.

Взяв Лилли на руки, Джессика прижала ее к груди, ощущая неудержимое облегчение. Она была благодарна за то, что Лилли не умеет говорить и не может рассказать Кэти, какая у нее на самом деле дрянная жизнь.

– У вас славный дом, Джессика, удивительно уютный. Как вам удается содержать его в такой чистоте и присматривать за малышкой? Моим детям тринадцать и четырнадцать лет, и наш дом напоминает зону боевых действий! – Кэти рассмеялась.

Джессика снова улыбнулась.

– Просто я убираюсь. Я не люблю беспорядка. Как это говорится? Порядок в доме – порядок в голове. – Она заморгала ресницами в такт биению своего сердца.

– Я должна сделать фотографию и выставить вас в качестве примера. У вас маленький ребенок, но вы быстро управляетесь с пылесосом. Скажите-ка, может быть, вы еще и ужин готовите?

– Нет, не каждый вечер. – Джессика подумала о Мэттью, который, придя с работы, пылесосит, прежде чем включить посудомоечную машину.

Сразу же после ухода Кэти Лилли завопила. Отнеся ее наверх, Джесс безнадежно ворковала, стоя на одном месте и укачивая дочь.

– Прошу тебя, засыпай. Шшшш… Давай, Лилли, засыпай.

Лилли извивалась на руках у матери.

– Лежи спокойно. Будь хорошей девочкой и усни, пожалуйста! – Джессика наклоняла маленькое тельце до тех пор, пока оно не улеглось ей на руку. Теперь Лилли угомонилась.

– Шшшш… – снова зашептала Джессика, словно малышку все еще нужно было успокаивать.

Лилли посмотрела снизу вверх на мать и улыбнулась, как будто бы это была игра.

– Не смейся. Закрывай глазки, малышка.

Лилли моргнула и протянула руку, хватая мать за волосы.

– Перестань, Лилли! Давай спи! – Джессика осторожно потрогала ресницы своей дочурки и попыталась, поглаживая, прикрыть их.

Лилли мгновенно снова принялась кричать. Ей это совсем не понравилось.

– Что, черт побери, ты делаешь?

Джессика резко повернулась, услышав голос Мэттью у себя за спиной. Он, с раскрасневшимся лицом, слегка наклонившись, стоял в проеме двери спальни, в костюме, с портфелем в вытянутой руке.

– Я просто… Я хотела, чтобы она скорее уснула, – призналась она, избегая смотреть ему в глаза.

– Что? – прищурился он.

– Я хотела, чтобы она скорее уснула. Почему ты дома? – прошептала она.

– Суд отложили на послезавтра. Я подумал, что приду и удивлю тебя, – натянуто проговорил он.

Лилли вытянулась и, подняв голову, смотрела на отца. Бросив портфель там, где стоял, он потянулся к дочери.

– Я… я думала, что она, возможно, устала, – не слишком веря ему, сказала Джессика.

Мэттью похлопал дочку по спинке, когда она улеглась на его плечо.

– Она не выглядит уставшей, на самом деле она выглядит так, как будто только что проснулась. Она в приподнятом настроении. Почему ты решила, что она опять устала, Джесс?

Она покачала головой.

– Не знаю. – Джессика знала, но не могла придумать, как признаться мужу, что она желала, чтобы ребенок заснул, потому что ей самой было необходимо поспать. Джессика не умела обращаться с ней, не знала, что она выкинет в следующую минуту. Она знала только, что справляется, когда Лилли спит.

Мэттью понес Лилли вниз, оставив Джессику в одиночестве. Стоя у окна, она чувствовала себя неловко, как гостья, не знавшая и не понимавшая порядков в этом доме.

14 октября 2014 г.

Думаю, впервые я обрадовалась тому, что веду дневник. Я сижу на кровати, забившись в угол, и дрожу. Мне больно и страшно. Я крепко зажала желудь в руке. Он приносит мне облегчение, не могу объяснить почему, но приносит, это подарок моей мамы, переданный из рук в руки.

Я пошла на ужин в столовую, как уже делала много-много раз. И, как обычно, держалась в стороне от других. Сегодня вечером, стоя в очереди, я поняла, что больше не замечаю неприятного запаха. Я поставила пластмассовый поднос с углублениями для пищи на прилавок и двигала его вперед, дожидаясь, пока на него положат еду. Я подняла его, чтобы получить немного картофельной запеканки и большую ложку нарезанной кубиками овощной смеси. Я отрицательно покачала головой, глядя на женщину, раздававшую пудинг. Я ем только потому, что должна есть. Я всегда сижу в углу одна, повернувшись спиной к залу, меня никто не беспокоил, но сегодня все было иначе. Я собиралась подцепить вилкой и отправить в рот месиво из горошка и моркови, когда заметила, что по другую сторону стола стоит одна из женщин, которых я видела на спортивной площадке, и пристально смотрит на меня. Это была крупная женщина с длинными светлыми волосами, так туго стянутыми в конский хвост, что, если посмотреть спереди, казалось, что она лысая. У нее всегда густо подведены верхние и нижние веки, отчего глаза кажутся маленькими и впалыми. Кроме того, у нее выщипанные брови.

Я подумала, что она ищет место, куда присесть, чтобы поужинать, что было необычно, так как она одна из болтливых, общительных женщин, которых все знают и боятся, что-то вроде королевы в этом гнилом улье. Когда я подняла голову, она, усмехнувшись, произнесла: