Читать книгу "История матери - Аманда Проуз"

– Точно не помню, но знаю, что однажды она просто выбросила свои угги, подкрасила губы помадой и, казалось, ожила, словно точно знала, что делать и что должно быть сделано. И было видно, что все естественным образом стало на свое место.

Джессика кивнула. Она не могла дождаться, когда придет этот день.

– Скажи, как мне помочь тебе, Джесс, и я сделаю что смогу, ты же знаешь. – Полли отпила чай, взяв чашку свободной рукой.

Джессика размышляла о том, как Полли могла бы помочь ей. Ей хотелось взять ее за плечи и спросить, что она видит: осталась ли она той же Джессикой? Потому что она ощущала себя по-другому. Ей казалось, что она исчезла. А если она исчезла, то куда она делась? И, что важнее всего, когда она вернется?

Вместо этого она нашла в себе силы улыбнуться.

– Ты не против, если я посплю? – прошептала она.

– О, конечно, нет. Давай, иди. – Джессика почувствовала, что от облегчения у нее поникли плечи. – И потом, после того, как ты вздремнешь, может быть, ты примешь ванну? Мы с Лилли отлично справимся. Нам многое нужно наверстать. Я должна рассказать ей о том, как я провожу время с Пазом, и о том, что планирую переехать к нему и сделать из него своего сексуального раба.

Джессика кивнула. Ей было не до юмора, не до шуток, не до вопросов, у нее просто не было сил. Не сегодня. Отодвинув стул от стола, она пошла наверх по лестнице, не способная думать ни о чем, кроме темного пространства под одеялом, куда она заползет и исчезнет на некоторое время.

Положив Лилли на плечо, Полли прижалась щекой к ее спинке. Она вздохнула.

– Мне, правда, не хватает твоей мамочки, – прошептала она и поцеловала Лилли в красивую мордашку.

4 августа 2014 г.

Сегодня я вместе с тремя другими женщинами встречалась с врачом-психиатром, о которой уже упоминала, кажется, они знакомы друг с другом, и от этого я чувствовала себя еще более одинокой и смущенной. Мне не нравится групповая психотерапия. На самом деле я ненавижу ее. Она заставляет меня чувствовать себя уязвимой и нервничать. Я была бы вполне довольна, если бы сидела в одиночестве на своей узкой кровати и просто думала, но это, разумеется, запрещено. Мы должны были сидеть кружком и рассказывать о том, что мы умеем. Все равно о чем. Девушка напротив меня рассказала, что умеет жонглировать – она может долго жонглировать сразу пятью предметами и делает это с яблоками, мячиками, носками и разными другими вещами. Ее научил этому приятель, и это, видимо, помогает ей прочистить мозги. Она заслужила аплодисменты. Женщина рядом со мной нарушила правила, сказав, что она испортила свою жизнь и много чего изгадила. Нам сказали, чтобы мы не погружались в негативные воспоминания, а старались сосредоточиться на позитиве. Психиатр сменила тему и попросила нас попытаться придумать три слова, лучше всего характеризующие каждую из нас. На раздумья нам дали пятнадцать минут. За это время я поняла, что описываю свою жизнь до и после того, что произошло, разными определениями. До того я была болтливой, энергичной и счастливой, а потом стала печальной, кающейся и одинокой. Очень одинокой. Как будто я существую в двух разных лицах. Представляя свое «я» до того, я как будто смотрела фильм. Я едва узнавала женщину, которая была такой разговорчивой, полной надежд на будущее, которая, смеясь, вприпрыжку вбегала в комнату. Я не могу вообразить себя ею, хотя бы на один день.

Я все еще размышляла об этом, когда женщину с негативными мыслями попросили произнести свои три слова. Поднявшись, она неуверенно натянула рукава джемпера на ладони и сказала «сумасшедшая», а ее подруга засмеялась. Психиатр заставила ее успокоиться и намекнула женщине, что она могла бы поглубже заглянуть в себя и дополнить ответ. Потом она замолчала, дав женщине возможность обдумать две следующие характеристики. Наконец женщина кивнула, вздохнула и сказала «странная и чудаковатая». Даже психиатр засмеялась, когда все мы пятеро принялись хихикать. Это была искорка счастья в моем несчастном мире. Мне было приятно находиться в коллективе. И мне стало легче оттого, что я смеюсь. Я думала, что уже забыла, что такое смеяться.

15

Неожиданно для себя Джессика проснулась рано. Она не спеша вымыла голову, нанесла легкий макияж, вылила в унитаз отбеливающее средство и до блеска оттерла губкой раковину. Каждая задача требовала поистине геркулесовых усилий, она занимала все ее мысли и заставляла сконцентрироваться. Движения были медленными и затрудненными, а по выражению ее лица можно было понять, что они доставляют ей боль. Но для нее было важно сделать это именно сегодня.

Открывая парадную дверь своего дома, она расправила спину и улыбнулась.

Патронажная сестра Кэти была, как всегда, весела и улыбчива.

– Ах, Джессика, она великолепна. Как она спит? – Она бросила взгляд на Лилли, лежавшую на пуфе-мешке, с каждым вдохом и выдохом ее животик тихо поднимался и опускался. К восьми неделям она набрала вес, черты лица стали отчетливее, а движения спокойнее. – Она также дважды улыбнулась, один раз – Мэттью и один раз – бабушке Маргарет. Оба были в восторге и всем рассказывали об этом как о бесценном подарке.

Джессика заложила свежевымытые волосы за уши.

– Она спит около четырех или пяти часов, иногда – шести, а потом просыпается, но она бодрствует недолго. Иногда ее просто нужно похлопать или помочь ей найти большой палец. – Она попыталась улыбнуться.

– Да, неужели вы жалуетесь на это? – с сияющей улыбкой спросила Кэти.

– Нет, не жалуюсь.

– Итак, сегодня я ее взвешу и измерю рост и окружность головы и тому подобное. Я занесу все замеры в карточку Лилли, что поможет нам отслеживать ее развитие, хорошо?

Джессика кивнула.

– Превосходно.

– А для вас, мамочка, у меня есть небольшая анкета, просто для того, чтобы понять, как идут у вас дела. Не могли бы вы заполнить ее для меня? – Кэти открыла сумку и достала оттуда весы и блокнот, после чего передала ей анкету.

Джессика уставилась на блокнот, отчаянно желая пройти этот тест и правильно ответить на вопросы.

– У вас есть ко мне вопросы? – спросила Кэти, расставляя на полу гостиной свои принадлежности и беря Лилли на руки.

В памяти всплыло недовольное лицо миссис Плезент и ее едкие замечания.

– Недавно Лилли сильно плакала утром, и моя соседка спросила, не нужен ли ей доктор.

– О? – Кэти отложила свои дела и внимательно слушала Джессику.

– То есть она плакала потому, что я не дала ей ее бутылочку и не поменяла подгузник. Знаете, это первое, что нужно сделать, когда она просыпается, а еще тысяча других дел, и все нужно делать одновременно! – Джессика тихо засмеялась, а Кэти кивнула. – Ну, я просто сомневалась, как узнать, когда нужно вызывать врача, если он ей когда-нибудь понадобится.

Кэти снова присела на корточки.

– Это довольно сложно. Здесь нет железного правила. Но вот что я говорю всем молодым мамам – прислушивайтесь к своей интуиции. Если у нее высокая температура или явно что-то болит, тогда да, конечно. Но важно помнить о том, что вы знаете своего ребенка лучше, чем кто-либо, и, если вы чувствуете, что ей необходим доктор, позвоните ему. Но если она немного плачет по утрам, это нормально. В конце концов, для нее это единственный способ сообщить вам о том, что она в чем-то нуждается, ведь так?