Читать книгу "Рожденная второй - Эми Бартол"

Я прыгаю.

Сначала я ничего не вижу. Но затем прибор ночного видения улавливает с земли тепловой след. Детектор рельефа запускает встроенный в бронекостюм гравитатор, приводя в действие силу отталкивания магнита, который противостоит расплавленному металлическому ядру планеты.

Давление больно обрушивается на грудь, словно ту придавило сейфом. Изо всех сил старательно держу шею прямо и расправляю плечи, хрипя и задыхаясь. За последние несколько десятков футов до земли давление ослабевает, но удар о поверхность все равно выбивает из меня дух.

Кряхтя, поднимаю голову. После падения на шлеме появилась вмятина. Озираюсь в поисках других солдат, но не замечаю ни одного.

Вокруг царит тишина, и никого нет, лишь я, пригвожденная к земле тяжестью ночи. Стягиваю перчатку, смотрю время на метке. Почти рассвело. Прямо по грязи отползаю в укрытие за небольшой группой деревьев. Проверяю винтовку – хочу удостовериться, что она заряжена. Усаживаюсь, оперевшись на ствол дерева, кладу оружие на колени и жду восхода.

Наконец над полем встает солнце. В его свете земля вокруг выглядит коричневой и странной. Поле битвы окутывают белые клочья тумана. Становятся слышны звуки выстрелов и грохот зажигательных устройств. Менее чем в четверти мили небо озаряют вспышки. В их свете бесплодные деревья кажутся фиолетовыми. Поднимаюсь и иду по направлению к бою. Ближе к бывшей линии огня, где находятся траншеи и блиндажи, начинают попадаться тела. Грязная почва пропитана кровью. Смертельная волна, обрушившаяся сюда ночью, оставила за собой лишь шлак. Вокруг просто бойня. Поднимаю лицо к небесам, ища в них ответ, но мне достаются лишь капли тумана, оседающие на визоре.

Слышу поблизости стон, падаю на колени и принимаюсь шарить среди грязи и кусков тел. Отряхнув песок с брони, вижу знакомую эмблему – меч. Наш! Меня затапливает облегчение. Я открываю его визор, чтобы взглянуть на лицо. Боец старше меня, ему около тридцати. Из ноздри у него течет струйка крови.

– Помоги, – умоляет он, глядя невидящими глазами.

– Все будет хорошо, – уверяю я, надеясь, что это правда.

Никак не получается открыть патронташ, прикрепленный к поясу. Перчатки слишком толстые, так что я снимаю их и пристегиваю к броне. Воздух сквозит прохладой. Кончики пальцев сразу розовеют. Я достаю маячок мед-дрона и прикладываю к броне раненого. Диск прилипает, как намагниченный. Начинает мигать красная вспышка, вызывая подмогу.

Пытаюсь подняться, но солдат хватает меня за руку:

– Пожалуйста, помоги…

– Дрон уже в пути. Все будет хорошо, боец, – приглушенно говорю я напряженным голосом.

– Пожалуйста, – умоляет он.

Беру его за руку, не отпуская ее до прибытия мед-дрона, и лишь потом отодвигаюсь, чтобы дать ему выполнить работу. Синий луч лазера сканирует все тело изувеченного солдата. Дрон выдвигает щупальце-манипулятор и колет солдата в шею шприцем, наполненным белой жидкостью. Раненый наконец перестает стонать и закрывает глаза.

Дрон выдвигает еще две клешни. Одна прикрепляется к бронекостюму солдата, а вторая обеспечивает неподвижность спины и шеи. Затем щупальца приподнимают раненого, и появляется еще один манипулятор. Он расправляет под телом солдата прямоугольник ткани, и тот наполняется воздухом, превращаясь в носилки. Дрон укладывает бойца на носилки, закрепляя тело ремнями. Затем конструкция поднимается и улетает в противоположном от поля боя направлении. Дрон втягивает конечности и исчезает в тумане.

Я двигаюсь дальше, переворачиваю тела, проверяю, бьются ли сердца, открываю визоры, чтобы уловить дыхание. Все мертвы – и Мечи, и солдаты Врат Зари в их воинских доспехах и необычных шлемах.

В полдень небо такое же серое, как на рассвете, и туман не редеет. Делаю глоток воды из соломинки, встроенной в шлем. Запас на исходе, а я не знаю, когда меня заберут и собираются ли забирать вообще.

Битва так близко, что грохот снарядов слышен отчетливо. Боковым зрением замечаю движение чьей-то руки. Солдат в темной броне с выгравированными на нагрудном щите воротами лежит среди других бойцов – с эмблемами фиолетового Древа. Его визор опущен, на нем клубится ночное небо, засасываемое черными дырами. Я уже видела такой визор раньше – в момент нападения на командире отряда Врат Зари, который снится мне почти каждую ночь. Но вряд ли это тот же самый человек, скорее всего, они просто оба из Удела Звезд.

Мятежник тянется за тер-мечом, но мертвое тело, придавившее его к земле, не позволяет. Он как раз пытается скинуть с себя труп и тут замечает меня. Одна рука у него совершенно непригодна. Броня взрезана от плеча до живота. Я уже близко. Он снова старается взять меч, но тот слишком далеко, а я пинком отшвыриваю его еще дальше. Боец, тяжело дыша, роняет голову на землю, оставляя попытки. У меня дрожат руки. Я должна на него посмотреть.

Подбираюсь ближе, активирую тер-меч и подношу к шее врага.

– Открывай визор, – приказываю я.

– Зачем? – низким голосом спрашивает он.

– Выполняй.

Визор откидывается вверх, показывая искаженное болью лицо. Я пристально смотрю на него.

– Чего пялишься? Просто убей! – кричит мятежник. Мои руки дрожат, и он это видит. Дезактивирую меч, креплю к зажиму на бедре. – Не думал, что ты трус, крошка-Меч!

Достаю из патронташа черный маячок дрона смерти.

– Да ты же робот! – не успокаивается боец. – Такой же, как они все. Тебя запрограммировали не думать, только следовать приказам. Так действуй, как велено. Спорим, ты даже не знаешь, почему не можешь поступать по-своему. Так тебя растили! Тебе промыло мозги их общество. Их общество – оно никогда не было твоим, с того момента, как ты сделал первый вдох.

Я кладу маячок ему на ботинок. Раненый старается соскрести его об землю, но тот держится крепко. Мигает зловещий черный свет, вызывая ближайшего дрона смерти. Почва под нами содрогается, звуки битвы становятся ближе. Мятежник снова старается дотянуться до меча, отчаянно стонет, пытаясь избавиться от сигналки, но та впилась в него, будто клещ.

Этот парень – не один из тех, кто напал на меня в Горне, я точно знаю. Скорее всего, он там никогда и не был. Осознавать несправедливость происходящего мучительно. Хватаю меч противника, чтобы отдать ему – пусть хотя бы защищается. Но стоит взяться за оружие, как кожу обжигают искры и палящий жар. Кричу от боли, отбросив клинок. На правой ладони расцветает красный рубец – четкий след гербового рисунка, выгравированного на рукояти.

– Что, больно? Он знает, что это не я! – Мстительная ухмылка на лице, измученном лихорадкой, раздражает сильнее запаха подпаленной плоти.

Меня тошнит. Подбородком нажимаю кнопку внутри шлема, чтобы откинуть щиток визора. Тот успевает немного открыться, и рвота все же извергается только на землю. Закончив, отхожу на пару шагов и сажусь, баюкая опухшую руку. На оружейном ремне есть отсек с аптечкой. Одной рукой на ощупь выуживаю оттуда мазь и чистую повязку. Лекарство охлаждает кожу, и дышать становится легче. Разрываю зубами упаковку повязки, обматываю ее вокруг ладони. Наконец устало опираюсь спиной на камень и таращусь в пространство перед собой.