Читать книгу "Клинок его Величества - Василий Горъ"

Зато жители домов, в которых уже обосновались солдаты, чуть ли не поголовно торчали во дворах: кто-то рубил поленья, кто-то доил корову, кто-то гонял расшалившихся детишек. А пара мордастых теток, зацепившись языками у разделяющего их дворы плетня, третий час обсуждали одним им ведомые новости. При этом умудряясь не коситься ни на свои дома, ни на дом Замиды Свахи.

«Заболтались, наверное…» — вынес вердикт принц. — «Или решили, что обещанные десять серебрушек на дороге не валяются…»

…Истошный визг бабы, вылетевшей из Саманного переулка и подбежавшей к забору дома напротив него, заставил Коэлина выхватить из ножен меч и затаить дыхание: начало скандала являлось условным знаком «Приготовиться!». И, заодно, способом отвлечь внимание наблюдателей…

…Звонкий удар пустым ведром по калитке — и принц, выбив входную дверь, вылетел во двор. И, услышав первый крик боли, удивленно хмыкнул: за те мгновения, которые понадобились ему, чтобы вылететь во двор, сарай превратился в огромного ежа! Визжащего от боли! А новые и новые стрелы безостановочно влетали в щели между досок и на сеновал…

«Осы молодцы…» — мысленно отметил принц, перепрыгивая через забор. — «Под таким дождем даже голову не поднимешь!»

Последнее утверждение оказалось ошибочным — не успел Коэлин пробежать и половины расстояния до стены сарая, как его ворота, обращенные к улице, вдруг вылетели наружу, и за ними тускло сверкнула сталь.

«Сотня Медведей! Сотня Ос! Сотня Барсов! Все улицы и подворотни перекрыты…» — усмехнулся он, на всякий случай смещаясь за ростовой щит, зажатый в руке бегущего чуть впереди и справа телохранителя. — «Даже если в сарае одни Утерсы, шансов у них нет…»

…Первый же удар добравшихся до сарая Медведей опрокинул жиденькую стену выставленных изнутри щитов и заставил обороняющихся сделать шаг назад. Второй удар — еще один. А потом… потом попятились Медведи!!! Пусть всего на полшага — но неодоспешенные воины Правой Руки, добрая половина которых была босиком и без щитов, умудрились заставить их остановиться!!!

— Стоять!!! Стрелки!!! — хрипло выдохнул Герко Хрящ, увидев, что красный от бешенства принц ринулся к узенькой щели между строем Медведей и сараем, и, вцепившись в его левую руку, рванул Коэлина на себя. Вовремя — одна из стрел, выпущенных изнутри, скользнула по кованому оплечью. В той точке, где за мгновение до этого была его грудь.

Короткая заминка — и рваться в сарай стало слишком поздно: Медведи, словно мстя за вынужденное отступление, поперли вперед вдвое быстрее. И из его полумрака теперь доносились крики боли, заглушающие и хруст, с которой сталь крушит человеческие кости, и слитный топот мечников, и команды их десятников.

Взгляд на девственно-чистую поверхность своего клинка, потом на дом, в который влетали Барсы — и Коэлин вдруг понял, что теряет время. Оценив ситуацию, он сорвался с места, подлетел к стене сарая, воткнул меч в землю, сцепил пальцы и взглядом показал телохранителю наверх.

В кои веки Герко не возражал! Отбросив в сторону щит, он наступил ногой в получившееся «стремя» и взлетел на сеновал. Звон стали, короткий хрип — и принц, взобравшийся по стене, увидел, как клинок его телохранителя входит в грудь мужчины, пытающегося вытащить из плеча стрелу. Прыжок вперед, глубокий выпад — и его, Коэлина, меч достал второго. А в животе чуть запоздало разлилась такая знакомая, но от этого не менее сильная БОЛЬ…

…Именно здесь, перед строем Медведей, в залитой кровью кольчуге и с окровавленным мечом, Коэлин первый раз в жизни по-настоящему почувствовал себя Императором. И пусть от боли в так и не зажившей ране подкашивались ноги и кружилась голова — но в глазах отборнейших латников Делирии он видел НАСТОЯЩЕЕ УВАЖЕНИЕ!

«Да, я — воин! Я, как и вы, не боюсь никого и ничего! Поэтому к победам вас поведу я! Я, а не отец!» — мысленно твердил он, оглядывая усталые, но довольные лица ветеранов. И стараясь не замечать полученные ими раны. И не потому, что ему не было до них дел — просто в этот момент ему хотелось улыбаться: сегодня Иарус Рендарр по прозвищу Молниеносный сделал серьезнейшую ошибку. Вернее, даже две: дал Коэлину возможность познакомиться с главной Серого клана и показать себя армии. В деле! А, значит, собственноручно подпилил две ножки у собственного трона.

«Остальные две спилю я. И совсем скоро…» — пообещал себе Коэлин, отработанным движением стряхнул кровь с клинка и забросил его в ножны. Потом поднял руку, дождался мертвой тишины, и начал:

— Воины армии Делирии! Сегодня мы с вами сделали великое дело: спасли родной город от отряда воинов графа Утерса, ошибочно считающихся непобедимыми…

— Графа Гайоса Ранмарка, ваше высочество… — чуть слышно подсказал Игрен.

Принц мгновенно забыл о своем намерении произнести речь, и развернулся к начальнику Ночного двора:

— Не понял?

— Это — солдаты из Золотой тысячи графа Гайоса Ранмарка… — вздохнул граф.

— Ты уверен? — уставившись на четверку израненных пленников, валяющихся около колодца, спросил Коэлин.

— Да, ваше высочество…

— А что они делают в Свейрене?

— Мстят…

Глава 24. Аурон Утерс, граф Вэлш

Илзе поднялась ко мне часа за два до рассвета. Открыла дверь, посмотрела на меня пустым, ничего не выражающим взглядом, потом прошла в спальню, и, не говоря ни слова, рухнула на мою кровать. Мне стало не по себе: такого выражения в ее глазах я не видел даже тогда, когда вез ее из Свейрена в Вэлш!

Пока я думал, что мне сделать, чтобы вывести ее из этого состояния, Илзе начало трясти, как при лихорадке. Я укутал ее в одеяло, потом сообразил, что можно затопить камин и в два прыжка оказался рядом с ним. Удар кресалом о кремень — и сноп искр воспламенил высушенный мох, а тот, в свою очередь — тоненькие полоски бересты. Выдох, затем другой — и на тоненьких прутиках, лежащих под сложенными «елочкой» чурбачками заиграло пламя.

Решив, что дров лишних не бывает, я добавил к «елочке» еще десятка полтора поленьев, и, удостоверившись, что огонь не погаснет, вскочил на ноги. Рывок к двери, чтобы закрыть ее поплотнее, потом к окну — проверить, насколько хорошо оно закрыто, — и я вернулся к Илзе.

Почувствовав, что я сел на кровать, она нащупала мою руку и легонечко потянула ее на себя. Объяснять мне, что это значит, не было необходимости: Илзе хотелось, чтобы я ее обнял.

Лег. Обнял. Ощутил, как содрогается ее спина. Услышал прерывистое дыхание и вдруг словно растворился в ее Боли!

Ей было ПЛОХО! Так, что не хотелось жить! И я чувствовал это так же четко, как собственное сердцебиение!

— Что с тобой, милая? — против воли вырвалось у меня. — Скажи, пожалуйста!!!

Илзе вздрогнула, как от удара, изо всех сил вжалась спиной в мой живот, и, всхлипнув, еле слышно прошептала:

— Я опять уходила в прошлое…

— Зачем? — спросил я. И добавил, но уже мысленно: — «Неужели тебе плохо в настоящем?»