Читать книгу "Мировая история - Одд Уэстад"

Но параллельно стагнации в арабском мире на планете существовали еще более неподатливые проблемы. На острове в Карибском море под названием Гаити, где Колумб основал первое европейское поселение в Америке, в 2010 году случилось разрушительное землетрясение, после которого столица и прилегающие области лежали в развалинах. Около четверти миллиона человек тогда погибли. Но в отличие от Японии усилия по ликвидации последствий принесли мало облегчения гаитянскому населению, даже несмотря на пожертвованние одними только американскими организациями по оказанию помощи пострадавшим от стихийных бедствий без малого 2 миллионов долларов. Притом что сообщения о землетрясении и его последствиях на Гаити прошли по каналам всех международных информационных агентств в первый раз, принесенные им беды новостью ни для кого не стали. Эта страна с ВВП на душу населения 667 долларов США считается самой бедной в Западном полушарии. Практически вся верхушка государства предпочитает проводить свое время в Соединенных Штатах в двух часах лета от столицы Порт-о-Пренс, где ВВП на душу населения составляет 47,6 тысячи долларов. Билет на самолет экономического класса на этот рейс стоит около 300 долларов, то есть примерно половину средней ежегодной заработной платы на Гаити.

Проблемы народа Гаити заключаются в повальной нищете и вопиющем социальном неравенстве. И первой среди многих причин нищеты следует назвать неграмотность и отсутствие производственно-технической базы. Свою пагубную роль играет и политический застой, но стал ли он побочным продуктом разложения верхушки, или все наоборот, утверждать трудно. Ясным остается одно: никакая помощь мирового сообщества как таковая не может ликвидировать проблемы Гаити. Любые позитивные преобразования на этом острове и где угодно еще с подобными проблемами должны происходить изнутри. Но на вопрос, как разорвать порочный круг страдания, ответить очень трудно, особенно когда речь идет о стране, пораженной недугом нищеты, а младенческая смертность выглядит ужасной – 90 младенцев на 1000 живорожденных (в Канаде этот показатель оценивается в 5 на 1000). Народу Гаити суждено страдать дальше под властью президента Мишеля Мартейи, больше известного как Сладкий Микки, то есть исполнитель мелодий стиля компа. Рассчитывать на то, что проблемы Гаити рассосутся сами по себе в обозримом будущем, не приходится. Создается впечатление, что ход истории подчас замедляется в тот момент, когда его ускорение больше всего желательно для перемен. Но если история нас чему-то учит, так это простой истине, заключающейся в том, что перспектива для перемен существует всегда, даже в самых темных уголках.

6

Всемирная история

Череда событий, описанная в нашей книге, не имеет конца. Какой бы драматичной и разрозненной ни казалась нам история мира, ее нельзя укорачивать и втискивать в строгие хронологические рамки. Завершение годом, на котором историк останавливает свое повествование, выглядит простой формальностью; ему нечего сказать о будущем исторических процессов, идущих полным ходом, и поэтому он прекращает рассказ. Поскольку история представляет собой то, что важно для одного поколения и ничего не значит для другого, недавние события приобретут новое значение, а нынешние примеры потеряют свои ясные очертания, по мере того как люди будут снова и снова размышлять над тем, что создало тот мир, в котором они живут. Даже за считаные месяцы нынешние суждения о том, что представляется важным, начнут казаться странными, настолько быстро могут развиваться события. Представить себе перспективу становится все труднее и труднее.

Это совсем не означает, что летопись следует считать чем-то наподобие набора фактов или просто последовательностью событий, непрерывно проходящих перед глазами, как изображения в калейдоскопе. Различимые тенденции и силы действуют на протяжении длительных периодов времени и на широких пространствах. По самому большому счету получается выделить три такие взаимосвязанные тенденции: постепенное ускорение изменений, укрепляющееся единство человеческого опыта и повышение способностей человека в распоряжении окружающей средой. В наши дни впервые стало возможным взглянуть на по-настоящему единую всемирную историю. Откровенно говоря, словосочетание «единый мир» по-прежнему считается не больше чем жаргонизмом при всем идеализме тех, кто использовал его первыми. Вокруг нас наблюдается слишком много конфликтов и споров, и ни в одном прежнем веке не случалось столько насилия, как в XX столетии. Политика этого века обошлась человечеству дорого и принесла много опасностей, даже когда они не переходили в откровенное вооруженное противостояние, как это со всей ясностью показала холодная война. И теперь, уже в новом столетии, все еще наблюдаются линии раскола. Существование Организации Объединенных Наций по иронии судьбы (пусть даже не настолько надежно, как 50 лет назад) по-прежнему основывается на теоретическом фундаменте распределения земной суши на территории, принадлежащие почти 200 суверенным государствам. Ожесточенные схватки на Балканах, в Бирме или Руанде все еще могут возобновиться, и простодушие, с каким многие политики хотели бы утверждать возможность столкновения исламской и западной цивилизаций, лежит в плоскости полудюжины способов этнического раскола даже в таких исламских странах, как Афганистан.

Очень и очень многое можно сказать все по тому же поводу. Все-таки совсем не факт, будто человечество теперь не объединяет нечто большее, чем его объединяло когда-либо в прошлом. Человечество существует в условиях подвижного единства. В своей государственной деятельности власти практически по всей планете ориентируются на изначально христианское летоисчисление. Модернизация подразумевает растущую общность целей. Столкновения носителей разной культуры случаются часто, но в прошлом они выглядели более выпуклыми. На повседневном уровне личного опыта миллионы людей сплачивает многое; если общество объединяют ориентиры, тогда в нашем мире этих ориентиров стало больше, чем когда-либо прежде, даже если, как это ни парадоксально, люди наиболее остро чувствуют различия между ними в их ежедневном общении. Прежде жители соседних деревень общались на заметно разных диалектах, за всю свою жизнь они практически не покидали своих домов и не удалялись от них больше чем на 20 километров, даже их одежда и утварь по своей форме и производству служили свидетельством больших отличий в технике изготовления, стиле, у них были разные обычаи, важные проблемы своего бытия они разрешали по-разному.

Великие физические, этнические и языковые различия прошлого было намного труднее преодолеть тогда, чем сегодня. Подверглись усовершенствованию разнообразные связи, произошло распространение английского языка как глобального лингва франка среди образованного сословия, образование приобрело массовый характер, массового масштаба достигло производство необходимых в повседневной жизни предметов материальной культуры и т. д. Путешественник в некоторых странах может все еще увидеть экзотическую или незнакомую одежду, но больше народу на практически всей планете теперь одевается более или менее одинаково, а не так, как было когда-либо прежде. Килты, кафтаны, кимоно превращаются в сувениры для туристов или тщательно хранимые реликвии идеализированного прошлого, тогда как в некоторых областях традиционная одежда воспринимается приезжими людьми как признак бедности и отсталости. Усилия представителей нескольких сознательно консервативных и националистических режимов, цепляющихся за символы прошлого, служат только подтверждением такого вывода. Иранские революционеры снова одевают своих женщин в чадру в силу того, что прекрасно ощущают, как напирающие снаружи новшества мира пагубно влияют на традиционную нравственность и их видение традиции. Петр Великий приказал своим придворным переодеться в западноевропейскую одежду, а К. Ататюрк запретил туркам носить феску, тем самым они объявили о переориентации на прогрессивную, передовую культуру и символическом шаге к новому будущему.