Читать книгу "Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов - Малкольм Гладуэлл"

Когда жители Лоуэр-Фоллса, выглянув в окно в то утро, увидели британскую армию, наводнившую район, то с ужасом осознали: в Белфасте насаждаются закон и порядок. Но не меньше их пугало и то, каким образом это будет происходить. Их мир казался несправедливым. С 12 июля, когда их флаг и их Папу сжигали в огромных кострах, прошло всего несколько дней. Препятствовать столкновению двух сторон во время сезона маршей – обязанность полиции, Королевских констеблей Ольстера. Однако практически все они принадлежали к протестантам, противной стороне. Королевские констебли фактически не предпринимали никаких усилий по наведению порядка предыдущим летом. Созванный правительством Великобритании трибунал заключил, что королевские констебли «не сумели предпринять эффективные меры». Журналисты, присутствовавшие на месте событий, сообщали, что лоялисты обращались к полицейским с просьбой позаимствовать их оружие. Британская армия ввела свои войска в Северную Ирландию еще и по причине того, чтобы выступать беспристрастным судьей между протестантами и католиками, но Англия преимущественно протестантская страна, поэтому вполне естественно, что осажденные католики были уверены: английские солдаты встанут на сторону протестантов. Когда в том году через Бэллимерфи проходил большой лоялистский марш, британские солдаты стояли между участниками марша и жителями, якобы в качестве защитного щита. Однако войска стояли лицом к католикам на тротуарах и спиной к лоялистам, словно считали своим долгом защищать лоялистов от католиков, а не наоборот.

Генерал Фриленд пытался установить закон в Белфасте, но сперва ему нужно было бы задаться вопросом о своей легитимности, которой он, надо признать, не обладал. Он стоял во главе организации, которая, как небезосновательно полагали североирландские католики, симпатизировала людям, прошлым летом сжигавшим дома их друзей и родственников. А закон, применяемый в отсутствие легитимности, приводит не к повиновению, а к прямо противоположному результату: провоцирует отрицательную реакцию[54].

Самая большая загадка Северной Ирландии в том, почему Британия так долго не могла этого понять. 13 погибших, 73 перестрелки и 8 взрывов – вот печальный итог 1969 года. В 1970 году Фриленд решил не церемониться с бандитами и вооруженными преступниками, предупредив, что участники беспорядков, пустившие в ход бутылки с зажигательной смесью, «подлежат расстрелу». И что произошло? Историк Десмонд Хэмилл пишет:

ИРА отреагировала, пообещав стрелять в солдат, если будут убиты ирландцы. Тут же быстро подключились протестантские ольстерские добровольческие силы – экстремистская вооруженная группировка, – предложив убивать по католику в ответ на каждого убитого ИРА солдата. Times процитировал высказывание жителя Белфаста: «Тот, кто не сбит с толку происходящими здесь событиями, просто не понимает, что здесь творится».

В 1970 году положение усугубилось: 25 убитых, 213 перестрелок и 155 случаев применения «коктейля Молотова». Британцы держались твердо. Они ужесточили меры – и 1971 год принес закономерный результат: 184 погибших, 1020 взрывов и 1756 перестрелок. Затем британцы решили покончить с проблемой раз и навсегда. Армия ввела режим, известный как «интернирование». Гражданские права в Северной Ирландии были задвинуты в дальний угол. В страну хлынули войска, и армия объявила, что всякий, подозреваемый в террористической деятельности, может быть арестован и посажен в тюрьму на неопределенный срок без суда и следствия. За решетку было брошено столько молодых католиков мужского пола, что в таком районе, как Бэллимерфи, не нашлось бы ни одного человека, у которого брат, отец или кузен не сидели бы в тюрьме. Если столько близких тебе людей попали в тюрьму, можно ли считать такой закон справедливым? Разве можно назвать его предсказуемым? Разве похоже это на возможность выражать свое мнение и быть услышанным? Ситуация снова ухудшилась. В 1972 году было 1495 перестрелок, 531 вооруженное ограбление, 1931 случай применения зажигательной смеси и 497 погибших. Одним из этих 497 человек был семнадцатилетний паренек по имени Имон. Младший брат Розмари Лолор[55].

«Имон появился на пороге, – рассказывает Лолор, – и сказал: “С удовольствием бы остался еще на денек или два”. Я спросила: “Что же мешает”? А он ответил: “Ма придет в ярость. Будет рвать и метать”. После чего признался мне и мужу, что его преследует британская армия. Стоит ему выйти на улицу, куда бы он ни пошел, за какой бы угол ни завернул, везде его останавливали и угрожали».

Действительно ли он был связан с ИРА? Она не знала, и, по ее мнению, это не имело значения. «В их глазах мы все были подозреваемые, – продолжает Розмари. – Вот так обстояли дела. И Имона застрелил британский солдат. Он с приятелем вышел покурить, прозвучал один выстрел, и пуля попала прямо в Имона. Он прожил еще одиннадцать недель. И умер 16 января в возрасте семнадцати с половиной лет. – Она всхлипнула. – Мой отец никогда больше не работал в доках. Мать была убита горем, раздавлена. В этом году исполняется сорок лет, но боль никуда не ушла».

Лолор, самая обычная молодая женщина – жена и мать, и она строила планы на нормальную жизнь в современном Белфасте. Но потом лишилась дома. Ей угрожали, ее преследовали. Ее родственники внизу у холма оказались заложниками в собственном доме. Брат погиб. Она никогда не желала ничего подобного и не понимала, почему подобное вообще происходит. «Вот такая у меня была жизнь, моя новая жизнь, – промолвила она. – Мне ее навязали. Но это же несправедливо. Понимаете? Люди, с которыми я училась в одной школе, остались без крыши над головой на пепелище. Британская армия, которая пришла нас защитить, принесла только горе, разрушения и смерть. Я просто помешалась. И это не ради красного словца. Я стала такой, потому что не могу сидеть дома, когда творится подобное. Я не могу быть матерью с девяти до пяти».

«Люди называют этот период Тревожные годы, – продолжает она. – Это была война! Британская армия пришла с бронеавтомобилями, оружием и прочим. Мы жили в военной зоне. Британская армия принесла с собой все средства, которые имелись в ее распоряжении, чтобы унизить нас. А мы были как куколки-неваляшки – вставали снова и снова. Не поймите меня неправильно. Мы понесли немало потерь. Многие не могли избавиться от душевной боли. Я очень-очень долго была зла на весь мир, и прошу у детей за это прощения. Но того требовали обстоятельства. Все это было противно моей натуре. Я не родилась такой. Мне пришлось такой стать».

6.

Когда люди генерала Фриленда наводнили Лоуэр-Фоллс, жители сразу же бросились к собору святого Петра, находившейся неподалеку местной католической церкви. Определяющей характеристикой Лоуэр-Фоллса, как и многих других католических кварталов Западного Белфаста, была религиозность. Собор святого Петра был сердцем района. В обычные дни на службу здесь собиралось до четырехсот человек. Самый важный человек в общине – священник. Он прибежал бегом и сразу же кинулся к солдатам. Рейд нужно провести быстро, предупредил он их, иначе неприятностей не оберешься.