Читать книгу "Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре"

Так же как коллеги, Каганович мнил себя большим военным стратегом. Он отдавал приказы и настойчиво вмешивался во все военные дела. Лазарь Моисеевич устанавливал невозможные сроки и кричал: «Лично доложить о выполнении приказа. В противном случае пеняйте на себя!» Однажды несколько грузовиков преградили дорогу его лимузину. Лазарь, как прозвали его фронтовые офицеры, пришел в ярость:

– Арестую! – заорал он с пеной у рта. – Засужу! Расстреляю!

Но его вопли и истерики не могли остановить немцев.

Лазаря Кагановича ранило в руку осколком шрапнели. Он очень гордился этой раной. Шрамы украшают настоящего мужчину, говорил Каганович, особенно те, что получены на фронте. Он оказался единственным членом политбюро, которого ранило, пусть и легко, на передовой.

Когда Лазарь Моисеевич прилетел в Москву на совещание, Сталин заботливо поинтересовался о его здоровье. Позже, за ужином, вождь произнес тост и пожелал Кагановичу скорейшего выздоровления. Иосиф Виссарионович похвалил Железного Лазаря за храбрость, но был недоволен, что один из его ближайших помощников так глупо рисковал жизнью.

Немцы упорно продвигались вперед. Сталин опасался, что Закавказский фронт не выдержит натиска и отдаст нефтяные месторождения Баку. Если это произойдет, в войну на стороне немцев может вступить Турция, а это подтолкнет к восстанию неспокойные народы Кавказа.

Через четыре дня после отъезда Черчилля Сталин вызвал Берию.

– Лаврентий Павлович, – уважительно обратился он к наркому внутренних дел, – берите с собой всех, кого считаете нужным. Берите какое угодно вооружение, но пожалуйста, во что бы то ни стало остановите немцев.

После того как немцы захватили Эльбрус, Лаврентий Берия взял Меркулова и Штеменко, военного советника Сталина, и приказал Судоплатову собрать 150 грузинских альпинистов. С этой яркой свитой и сыном Серго, которому тогда было восемнадцать лет, он вылетел на нескольких американских самолетах «С-47» на юг. Первую остановку эмиссар Сталина сделал в Тифлисе. Генералы склонялись к мысли оставить Орджоникидзе из стратегических соображений. 22 августа Берия в сопровождении своей многочисленной свиты прибыл в Тифлис и начал запугивать закавказских военных и гражданских руководителей. Он обвел холодным взглядом участников совещания, в том числе Чарквиани, нынешнего хозяина Грузии, и сказал угрожающим тоном:

– Я переломаю вам хребты, если вы хотя бы еще раз заговорите об отступлении. Вы будете защищать город!

Когда один генерал предложил послать на передовую 20 тысяч солдат из войск НКВД, Лаврентий Павлович опять пришел в ярость и пригрозил сломать хребет и ему.

Чарквиани не был человеком Берии, но он считал, шеф НКВД спас ситуацию на Кавказе. А генералы, защищавшие Кавказ, после падения Лаврентия Павловича утверждали, что все его действия на фронте были «позерством» и он только мешал им воевать.

Берия имел приказ в крайнем случае взорвать все нефтяные вышки. Немцы не должны были получить нефть.

Сталин вызвал тридцатилетнего Николая Байбакова, заместителя наркома нефтяной промышленности. Когда Байбаков зашел в кабинет, Верховный был один.

– Товарищ Байбаков, вам известно, что Гитлер хочет захватить кавказскую нефть? – спросил он. – Поэтому я и посылаю вас на Кавказ. Вы будете отвечать головой за то, чтобы ни одна капля нефти не попала в руки врага.

Байбаков оказался в незавидном положении. Он рисковал головой и в том случае, если начнет уничтожать нефть слишком рано.

Перед тем как отпустить молодого чиновника, Иосиф Виссарионович произнес:

– Вы знаете, что сказал Гитлер? Он сказал, что без нефти Германия проиграет войну!

Когда Байбаков прилетел на юг, Берия добавил свою порцию угроз. «Я был просто раздавлен огромной ответственностью, – рассказывал Байбаков. – Я недооценил опасность положения, в которое попал». Он взорвал ряд нефтяных вышек за считаные минуты до прихода немцев и спас свою голову.

Сталин поручил Лаврентию Берии еще одно задание. Он должен был подавить в зародыше сепаратистские настроения народов Северного Кавказа. Неудивительно, что главный центр работы НКВД летом 1942 года переместился на Северный Кавказ. Лаврентий Павлович был грузином-мингрелом. Он вырос среди грузинских абхазов и обладал множеством предрассудков. Грузины никогда не доверяли мусульманам, скажем тем же чеченцам. В Грозном Берии донесли, что отдельные чеченцы в горах встречают немцев с распростертыми объятиями, как освободителей. Серго Берия, сопровождавший отца в той поездке, писал в мемуарах, что чеченцы отправили в Москву делегацию старейшин. Они пытались доказать, что поддерживают советскую власть и готовы сражаться с немцами, как их национальный герой Шамиль. Аналогия была очень неудачной. Шамиль тридцать лет воевал не с немецкими, а с русскими войсками, захватывавшими Кавказ. Так что это сравнение едва ли убедило Сталина в преданности горцев. Лаврентий Берия шутил с чеченцами, но за юмором скрывались глубокие подозрения.

Буденного и Кагановича Берия нашел в Новороссийске. Он был недоволен их действиями. «Эти два идиота дезорганизовали все, что можно», – явно преувеличивал Серго Берия.

Буденный был «мертвецки пьян» и «индифферентен». Каганович был трезв, но «дрожал как осиновый лист и ползал на коленях» перед Лаврентием Берией.

Немецкое наступление захлебнулось под Орджоникидзе и Грозным. Этому, несомненно, способствовало серьезное сопротивление русских под Сталинградом. Берия вернулся в Москву победителем. Сталин, бешено ревновавший всех, кто добивался хоть каких-то успехов на фронте, подслушал, как он хвалится своими военными подвигами перед Маленковым.

– Теперь и Берия будет считать себя гениальным военачальником, – ворчливо пожаловался Верховный Борису Шапошникову.

Нарком внутренних дел рекомендовал снять Семена Буденного. Командование Северо-Кавказским фронтом было последней крупной работой усатого маршала. Сталин отозвал его в Москву и поручил заниматься кавалерией. Буденный попросил Верховного: «Мое сердце тоскует по сражениям. Отпустите меня в Сталинград!»

Семен Буденный знал, куда проситься. Сталинграду предстояло стать самым великим сражением в истории войн. К этому городу на Волге скоро будут прикованы взоры всего человечества.

* * *

Немцы наступали по суше и разрушали город Сталина с воздуха. Они пытались уничтожить этот промышленный гигант сильными бомбежками. Сталинградские заводы и фабрики превратились в первобытный пейзаж с пещерами и каньонами.

Сталин работал ночами напролет. Он уходил из Маленького уголка лишь под утро. Верховный был вне себя от гнева и ругал своих эмиссаров в Сталинграде, Маленкова и начальника Генерального штаба Василевского: «Враг прорвался с малыми силами. У вас достаточно войск, чтобы уничтожить немцев. Мобилизуйте бронепоезда, используйте дымовые завесы, сражайтесь день и ночь. Сейчас самое важное – не паниковать, не бояться наглого противника и поддерживать в людях веру в наш успех».