Читать книгу "Владимир Набоков. Русские романы - Нора Букс"

Образ Аллы Черносвитовой в его сознании связывается с «черной статуэткой (футболист, ведущий мяч)», которую дядя Генрих дарит ему на рождение. Таинственный смысл символа предлагается к читательской интерпретации.

Хрупкость Аллы («Ах, сломаешь», – говорит она Мартыну) легко соотносится с хрупкостью статуэтки. Черный цвет фигурки – с черным цветом, закрепленным в фамилии героини. Но основное значение символа раскрывается в аллюзии на Вергилия.

В книге IV поэмы разгневанная царица говорит Энею:

…А я преследовать будуС факелом черным тебя…

Фамилия героини, Черносвитова, – пародийное отражение образа Дидоны, которая с черным факелом мести преследует покинувшего ее возлюбленного. Симптоматично, что в романном отражении возникает «мимозовая ветка». Ей Алла машет Мартыну при прощании. Это синоним «золотой ветви», позволяющей Энею проникнуть в Царство мертвых. Алла называет любовные свидания – «заглянуть в рай», Мартын, отправляясь в Зоорландию, собирается заглянуть в ад.

И еще один элемент символа – «футболист, ведущий мяч». Футбол, бокс, гребля, теннис образуют мотив спорта в романе. Спорт утверждается в «Подвиге» как форма испытания на смелость, проявление геройства. Героическое начало, которое видит в спорте Мартын, восходит к римской модели. Указания на нее есть в тексте. Герой размышляет о словесности: «Были в ней для Мартына намеки на блаженство: как пронзала пустая беседа о погоде и спорте между Горацием и Меценатом…» Цитата отсылает к 1-й Оде Горация, посвященной Меценату, где описывается соревнование на колесницах на олимпийской арене[179]. Цитирую в переводе М. Л. Гаспарова: «Есть такие, кому высшее счастье пыль арены взметать в беге увертливом раскаленных колес…»[180] «Не было победы славней для античного человека, – разъясняет М. Гаспаров, – чем победа на Олимпийских играх». Роман с Аллой – первая победа молодого человека в любви – может отождествляться в его сознании с победой спортивной.

Возможно, однако, и другое прочтение символа. Оно отсылает к Гомеру и Вергилию, к образу надгробных спортивных игр (Гомер. Надгробные игры по Патроклу, «Илиада». Вергилий. Надгробные игры по Анхизу, «Энеида»). Их символическая связь с мраком Царства мертвых воплощается в романе в «черной статуэтке футболиста».

Черный цвет в «Подвиге» традиционно связывается с Царством Аида, а пародийно – с Африкой. Африканский мотив в произведении также соотнесен с Вергилием, точнее, через него с другим поэтом, Петраркой, чья эпическая поэма, написанная на латинском языке, «Африка» – образец прямого подражания «Энеиде». Имя Петрарки в «Подвиге» всплывает в форме комической ошибки: Мартын «раз спутал… Плутарха с Петраркой…» Приведенный пример характерен для набоковской манеры законспирированных повторных называний имен адресатов своих изысканно выстроенных литературных аллюзий. И кроме того, в набоковских текстах случайных имен нет…

Африканский мотив, сквозной в повествовании, реализуется в перекличке с литературными текстами и биографиями, включенными в художественную орбиту романа. Главная среди них – биография пушкинская. Пушкинское присутствие в «Подвиге» обусловливает смысловое сближение отдаленных миров, обнаружение их скрытого единства. В контексте биографии поэта образы России и Африки и, соответственно, значения белого и черного цветов, понятия севера и юга осознаются как части и признаки общей картины мира, обладающей мифологической цельностью и гармонией. Приведу несколько примеров. Мартын на юге замечает, как «блестели листья, как блестят они и в русском лесу, и в лесу африканском».

В Кембридже, в кондитерской, «очень привлекавшей студентов… пирожные были всех цветов… и глянцево-черные, негритянские с белой душой». О Мартыне: «…кожа у него была более кремового оттенка с многочисленными родинками, как часто бывает у русских». Родинки – как следы негритянского нутра, проступающего на белой коже.

Другим референтным произведением для африканского мотива в романе является «Отелло» Шекспира. Мартын мечтает, что «после многих приключений… явится к Соне и будет, как Отелло, рассказывать, рассказывать». Цитата отсылает к известным словам Отелло. Привожу в переводе Б. Пастернака:

Я ей своим бесстрашьем полюбился,Она же мне – сочувствием своим.

В смысловом освещении шекспировского текста прочитывается «то сокровенное, заповедное (Мартына. – Н.Б.), чем связаны между собой эта экспедиция и его любовь…»

Другой важный сюжетный период означен образом Сони, девушки, в которую влюблен Мартын. Представляется, что она исполняет в повествовании традиционную для мифологических поэм роль «задерживающей женщины» и является романным воплощением образа Цирцеи из «Одиссеи».

Мартын живет в Берлине, связанный чувством к Соне. Он понимает, «что еще немного, и он превратится в Сонину тень и будет до конца жизни скользить по берлинским панелям, израсходовав на тщетную страсть то важное, торжественное, что зрело в нем». Сравним у Гомера: Одиссей говорит Цирцее (привожу в переводе В. Жуковского): «Ты у меня, безоружного, мужество все похитишь…»

Мартын проводит в Берлине год, как Одиссей на острове Цирцеи. «Пересев… в поезд, идущий на… юг, он как будто окончательно освободился из Сониных туманов». Цирцея – волшебница. Отсылка к Гомеру делается через еще один медиативный текст. Соня говорит «тоном пушкинской Наины», колдуньи из «Руслана и Людмилы».

Соня – дочь Зиланова-«кочевника». В романе «кочевник» противопоставлен «страннику», как путешествующий по земле – путешествующему и по воде, и по суше. Определение «кочевник» отсылает к «Цыганам» Пушкина (поэма была окончена 10 октября 1824 года, см. условие биографического параллелизма, указанное выше).

Цыганы шумною толпойПо Бессарабии кочуют…

Соня появляется в маскараде, «одетая цыганкой». Костюм – намек на роль предсказательницы. Она, шутя, говорит Мартыну: «…в России встретимся…» Цирцея в «Одиссее» и Сивилла в «Энеиде» рассказывают герою, как спуститься в Царство мертвых. А у Набокова читаем о том, как Мартын с Соней изучали зоорландский быт. Знание о подземном мире отражено в голосе Сони: «…в ее торопливом голоске проходил подземной струей смех, увлажняя снизу слова…»

Ее образ обнаруживает пародийную перекличку произведения с еще одним текстом-адресатом: романом Ф. Достоевского «Преступление и наказание». На общем уровне их сближает установка на героизм, понимаемый, правда, по-разному. Отсылка к Достоевскому означена в тексте: Мартын едет с Соней «в озерные окрестности города… и Мартын героически держал данное ей слово, не делал мармеладовых глаз, – ее выражение…» Цитата содержит игровую отсылку к героине «Преступления и наказания» Соне Мармеладовой. Раскольников приходит к ней, чтобы облегчить душу, рассказать об убийстве. Мартын «пускает перед ней свою душу налегке», говорит о стране мертвых, Зоорландии, и подспудно о своей возможной гибели. При последнем свидании с Соней Мартын боится выболтать самое «сокровенное, заповедное», он умалчивает о своем подвиге; Раскольников же рассказывает о своем преступлении.