Читать книгу "Волшебник. Набоков и счастье - Лили Зангане"

Книги и чтение всегда меня пугали. И тем не менее я собираюсь рассказать историю о нескольких книгах, которые изменили мою судьбу. Приключения, пережитые благодаря им, были полностью выдуманными – по крайней мере, поначалу. Ради них не пришлось отправляться ни в дебри Амазонки, к оторванным от цивилизованного мира племенам индейцев, ни к древним московитам. Такие путешествия не вызывают ни боли в ногах, ни несварения в желудке.

Я осталась там, где и была. Восточное побережье Северной Америки, поздний вечер, я удобно устроилась на мягком диване под лампой с широким абажуром. Еще только начиналась весна, было холодно и пасмурно. Ночь прокрадывалась в гостиную. Я настроилась внимательно вчитываться в выбранный текст, как вдруг… Как вдруг возникли первые сложности. Мне ужасно захотелось спать. Бороться с этим желанием непросто, и лично я предпочитаю сразу сдаться – чем раньше, тем лучше.

Подремав немного, я открыла глаза и решила сосредоточиться. И вот я уже томно потягиваюсь, поднимаюсь с дивана, пробую танжерин, хожу туда-сюда по комнате, что-то разыскивая, притворяюсь, что любуюсь красотой первой строчки, а потом неохотно направляюсь назад к дивану. На этот раз мне кажется, что лучше читать сидя, а не лежа. И тут он появился – священный страх. Буквы выстроились плотными угрожающими рядами. Несколько раньше я посмотрела, сколько там страниц, в этой книге, и вердикт оказался недвусмысленным: пятьсот восемьдесят девять. Ужас!

Мне вспомнилось изречение Гоббса – хотя, вообще-то, у меня нет привычки цитировать что-то самой себе: «Если бы я прочитал все, что прочитали другие, я был бы таким же невеждой, как эти другие». Увы, Гоббс убедил меня очень ненадолго.

Повертев книгу под названием «Ада» так и этак, я стала пробираться сквозь странные предложения, напечатанные на первой странице. Буквы кое-как соединились в слова, забрезжило нечто похожее на смысл, но тут же возникло другое затруднение: абзац в целом был совершенно нечитабельным. «Долли, единственное их дитя, родилась в Бра, а в 1840 году, в нежной и своевольной пятнадцатилетней поре, вышла за генерала Ивана Дурманова, коменданта Юконской фортеции, мирного сельского барина, владетеля угодий в провинции Сѣверныя Территорiи (иначе Severn Tories), в этом мозаичном протекторате (и поныне любовно именуемом „русской“ Эстотией), гранобластически и органически сопряженном с „русской“ же Канадией, „французская“ Эстотия тож, где под сенью наших звезд и полос утешаются умеренным климатом не одни лишь французские, но также баварские и македонские поселяне» [1] . Боже правый! Что за жуткий лабиринт! Я захлопнула книгу. Однако через несколько секунд укол совести за совершенную интеллектуальную провинность заставил меня открыть ее снова.

И тут какие-то странные детали и подробности принялись наперебой заманивать меня, побуждая двигаться дальше… То ночные фиалки в фамильных сосновых лесах, то солнечные пятна и расправленные крылья, скользящие в глубине летнего неба, то блистающее утро дождливого зеленого дня. Я продолжала читать, стараясь представлять описываемое автором, задерживаясь на нюансах, если не на виражах развертывающейся передо мной, словно водоворот, истории. Стараясь сохранять спокойствие, я двигалась дальше. Как говорят литераторы, когда читаешь книгу, обязательно надо дойти до магической сотой страницы – и тогда сумеешь проникнуть в мир романа. И я пробиралась сквозь страницы, добросовестно вчитываясь в каждое слово, хотя меня и беспокоила мысль о том, сколько еще предстоит осилить (просто одержимость). Тут я должна признаться, и вы об этом уже догадываетесь: я не из тех читателей, которые проглатывают книги одну за другой. Я впадаю в панику от процесса поглощения предложения за предложением, и я часто обнаруживаю, что перечитываю каждую строчку по нескольку раз, прежде чем переворачиваю страницу или просто следую дальше.

Любой психиатр, давая вам рекомендации, как сохранить психическое здоровье, скажет, что такое пристальное и усердное чтение, несомненно, нечто излишнее и бессмысленное. Да зачем это нужно? Вот и Эмерсон – а он был самым неутомимым читателем из всех когда-либо живших на земле – наверняка бы счел столь разборчивого читателя полным дураком. «Мы слишком вежливы с книгами, – сказал он как-то раз своему ученику. – Чтобы отыскать несколько золотых изречений, мы будем без конца переворачивать страницы и прочтем том в четыреста или пятьсот страниц». Почему бы тогда не проявить обычную невежливость и по отношению к этому писателю – Владимиру Набокову, автору романов «Лолита», «Ада, или Радости страсти» и мемуаров «Память, говори»? И если уж на то пошло, а почему я вообще должна читать эту или какую-либо другую книгу? Зачем заставлять себя бороться с чувством страха перед бесчисленными непрочитанными страницами, эскадронами слов, которые в конце концов все равно победят нас, торопящихся их прочесть?

Ответ, по-моему, совершенно ясен и прозрачен. Мы читаем, чтобы заново заколдовать мир. За это, разумеется, приходится платить любому читателю, даже самому гибкому и податливому. Расшифровывать, с трудом пробираться туда, где не ступала нога человека, отмечая свой путь на мудреной карте, полной темных мест и невиданной флоры и фауны. Но для сильных духом – тех, кто с неослабевающим любопытством продолжает упорно двигаться вперед, – будет то и дело открываться великолепная перспектива: залитые солнцем ландшафты или блистающие моря, скрывающие своих необыкновенных обитателей.

Чтобы начать путешествие, нужно прежде предугадать, какую именно книгу мы действительно должны или хотим прочесть. В моем случае большую роль сыграла интуиция, а также судьба (о семейной истории я расскажу чуть позже). У Набокова я ожидала найти волшебников и демонов. Жуткую магию. Нечто сказочное, «благородных переливчатых созданий со сквозистыми когтями и мощно бьющими крыльями». Но потом последовало нечто подобное влюбленности – навязчивое ощущение сходства двух несхожих людей.

Так бывает, когда учишь новый язык: все его тонкости кажутся как бы нарочно придуманными уловками. Читая, человек видит сияющую арку радуги и на какое-то мгновение замирает, наслаждаясь ее светом, длительностью явления. Так проникают в самую потаенную суть вещей, в их невидимую структуру: ее можно разом выявить с помощью слов, дрожания звуков, резонирующих с тоном самых простых или самых ужасных вещей. Вас преследует чей-то тихий голос, говорящий самое главное.