Читать книгу "Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма - Ха-Джун Чанг"

В ответ на критику Потрикус и Бейер сказали, что им пришлось продать изобретение Syngenta в связи со сложностями, возникшими при получении лицензий на другие патентованные технологии, которые были необходимы для запуска в производство их собственного решения. Они отмечали, что, будучи учеными, просто не обладают необходимыми ресурсами или навыками борьбы за 70 важных патентов, принадлежащих 32 различным компаниям и университетам. Критики указывали, что ученые преувеличивают трудности и что для стран, которым золотой рис должен принести наибольшие выгоды, релевантным является примерно десяток патентов из названных исследователями.

Но сути это не меняет. Прошли дни, когда технологии можно было двигать в лабораториях, обходясь индивидуальными усилиями ученых. Сейчас требуется армия юристов, чтобы продвигаться по «опасной почве» взаимосвязанных патентов. Если мы не найдем решения этой проблемы, патентная система может стать главным препятствием на пути технологического прогресса, а не стимулом к нему.

Жесткие правила и развивающиеся страны

Недавние изменения в системе прав на интеллектуальную собственность увеличили связанные с нею расходы и сократили выгоды. Снижение планки оригинальности и увеличение сроков действия патентов (и других прав на интеллектуальную собственность) привели к тому, что мы сейчас фактически платим больше за каждый патент, среднее качество которого между тем низко как никогда. Изменения в отношениях правительств богатых стран и корпораций тоже затруднили преодоление коммерческих интересов держателей патентов во имя общественного блага, что мы могли наблюдать в случае с лекарствами от ВИЧ/СПИД. Патентование все более мелких решений усугубило проблему взаимосвязанных авторских прав и замедлило технологический прогресс.

Для развивающихся стран все эти негативные последствия стали гораздо серьезнее. Низкая планка оригинальности, заданная в богатых странах, в особенности в США, упростила процедуру кражи уже существующего традиционного знания. Крайне необходимые лекарства стали гораздо дороже, поскольку развивающиеся страны больше не могут производить (или импортировать) их копии, а их политическая слабость по сравнению с фармацевтическими компаниями из богатых государств не позволяет им воспользоваться оговоркой об общественном благе.

Но главная проблема, если говорить прямо, состоит в том, что новая система защиты прав на интеллектуальную собственность осложняет экономическое развитие. Поскольку 97% всех патентов и абсолютное большинство прав авторства и торговых марок принадлежат богатым странам, усиление прав интеллектуальных собственников означает, что для развивающихся обретение новых знаний становится слишком дорогим делом. По оценкам Всемирного банка, в результате соглашений по TRIPS только увеличение платежей за лицензирование технологий обойдется развивающимся странам в дополнительные 45 миллиардов долларов в год, что составляет почти половину от выделяемой иностранной экономической помощи (93 миллиона долларов — 2004–2005 годы). Хотя оценки произвести трудно, усиление авторских прав привело к удорожанию обучения, особенно получения высшего образования, в котором используются специализированные и передовые иностранные книги.

И это не все. Каждая развивающаяся страна в соответствии с соглашением по TRIPS должна потратить уйму денег на разработку и внедрение новой системы защиты прав на интеллектуальную собственность. Притом эта система сама не запустится. Защита авторских прав и торговых марок потребует целой армии инспекторов. Патентным бюро понадобятся ученые и инженеры для обработки заявок, судам будут нужны специалисты по патентному праву, умеющие разрешать диспуты. Обучение и прием на работу всех этих людей стоят денег. В мире с ограниченными ресурсами обучение большего количества патентных юристов или наем на работу инспекторов для борьбы с видеопиратством подразумевает обучение меньшего количества врачей и учителей и наем на работу меньшего количества медицинских сестер и полицейских. А несложно понять, какие из этих профессий больше необходимы развивающимся странам.

Самое неприятное, что бедные почти ничего не получат в обмен на увеличение лицензионных пошлин и дополнительные расходы на введение новой системы защиты прав на интеллектуальную собственность. Когда эту защиту усиливают богатые, они могут, по крайней мере, ожидать какого-то увеличения инноваций, даже если выгоды недостаточны по сравнению с повышением расходов на усиление защиты. Напротив, большинству развивающихся стран не хватает мощностей для проведения исследований. Стимулы, допустим, повышаются, но воспользоваться этим просто некому. Это напоминает пример с моим сыном Чжин Ю, который я приводил в главе 3. При отсутствии возможностей не поможет никакая заинтересованность. Вот почему даже известный британский финансовый журналист Мартин Вулф, самопровозглашенный защитник глобализации (несмотря на полное понимание ее проблем и ограничений), описывает защиту прав на интеллектуальную собственность как «средство извлечения ренты» из большинства развивающихся стран, «влекущее за собой потенциально разрушительные последствия для их способности обучать своих жителей (из-за авторского права), адаптировать технологии для своих нужд (по той же причине) и вести трудную борьбу за здравоохранение нации».

Как я не устаю напоминать, основанием экономического развития служит обретение более продуктивных знаний. Чем сильнее международная защита прав на интеллектуальную собственность, тем сложнее отстающим странам заполучить новые знания. Вот почему в истории догоняющие государства, которым было необходимо импортировать знания, не очень-то защищали иностранную интеллектуальную собственность (если защищали вообще). Если знание — это вода, которая течет под гору, то современная система защиты прав на интеллектуальную собственность — это дамба, которая превращает потенциально плодородные поля в технологическую пустыню. С такой ситуацией определенно нужно бороться.

Как найти правильный баланс

Когда я критикую существующую систему защиты прав на интеллектуальную собственность, мне нередко задают вопрос: «Учитывая, что вы против интеллектуальной собственности, будете ли вы возражать, если кто-то украдет ваше исследование и опубликует под собственным именем?» Такой вопрос очень симптоматичен для упрощенческого подхода, который пронизывает все споры на эту тему. Критика современного режима защиты прав на интеллектуальную собственность не означает готовности пол­ностью отменить авторское право как таковое. Я не призываю полностью отказаться от патентов, копирайтов и торговых марок. Все они полезны. Но из того факта, что какая-то защита интеллектуальной собственности полезна или даже необходима, не вытекает, что чем больше защиты, тем лучше. Пояснить это можно, проведя аналогию с солью. Немного соли необходимо для нашего выживания. Еще немного добавляет вкуса еде, хотя и может слегка навредить здоровью. Но вред, который наносит соль, если в пище ее содержится больше определенного уровня, перевешивает все удовольствие от более вкусной еды. Так и с защитой прав на интеллектуальную собственность. Ее минимальный уровень, возможно, необходим для появления стимулов к созданию новых знаний. Еще немного защиты принесет больше выгод, чем ущерба. Но избыточная защита — это в основном убытки, что, несомненно, только вредит экономике.