Читать книгу "Не жизнь, а сказка - Алена Долецкая"

И тут, кажется, в июле 2006 года, на седьмой год премии, в ресторан «Vаниль» приходит Н.С., — в тренировочном костюме, на коленках обвисшие груши трикотажа, в спортивных тапочках. Проходит, смотрит убранство, присаживаемся с ним выпить воды, и я думаю, что он проездом к нам заскочил посмотреть, как всё готовится, потом переоденется и вернётся к нам на ужин. Ан нет, смотрю — никуда не собирается.

— Никита, дорогой, у нас же вечерний дресс-код. Все такие нарядные едут, вы же знаете! Да и вы всегда соблюдали.

Он резко меня оборвал, и без тени юмора или этой его иронии и заливистого смеха, жёстко и громко мне так:

— Тебе я нужен или мой костюм?! А-а-а?!?! И мой дед, Пётр Петрович Кончаловский так же ответил, когда его упрекнули, что он не во фраке. Так я или костюм?!?

От греха я испарилась из-за стола. Церемонию провели, ужин прошёл, как всегда, достойно. Наутро в «Известиях» вышла заметка Божены Рынска: «…господин Михалков и госпожа Долецкая стояли на приступочке рука об руку. И выглядела эта пара как аристократка и шофёр. Исхудавшая до прозрачности гранд-дама в укороченных белых брючках, в маленьком же беленьком жакете и в блузке с рюшами. А рядом — как будто вышедший из фильма «Жмурки» «папа».» Весь тот день я молилась, чтобы пресс-служба президента фестиваля не принесла Н.С. эту заметку. «Он меня убьёт. Подумает, что это я намутила. Закроет премию. Не будет никогда со мной разговаривать».

Всё обошлось. Мы потом проведём вместе не одну церемонию и сто раз увидимся по другим поводам, и он никогда не упомянет этого эпизода. Зато я буду знать, кем может обернуться, скинув перья, добрый молодец из одной из самых знаменитых семей России.

2

Не одно поколение выросло на его «хотели как лучше, получилось как всегда», «надо же думать, что понимать», «если делать, так по большому». Старшие знают его как премьер-министра РФ, и.о. президента страны, посла Украины и советника президента Виктора Степановича Черномырдина. Политики знают о нем всё или почти всё. В 1997 году, несмотря на должность пиар-директора компании Ericsson, я обладала позорно туманными представлениями о том, кто он такой, этот Ч.В.С. Мужчина-шкаф в костюме, с лохматыми бровями, который со своеобразным южнорусским акцентом говорит из телевизора что-то про озимые и яровые — и иногда у него получается даже смешно. Стыдно за себя сейчас.

Короче, оказываюсь я в Стокгольме на встрече с президентом компании Ericsson, Ларсом Рамквистом, чтобы обсудить 100-летие работы знаменитой телекоммуникационной компании в России. А я полгода как заступила на работу. У меня в кармане — проект книги с уникальным фотоархивом и с подборкой тех стихов русских поэтов, где упоминаются телефонные разговоры, — на двух языках, коллекционное издание. И разумеется, предложение устроить приём в Кремле. Предложения приняли «на ура» и попросили меня остаться ещё на денёк. Завтра важный визит. Кого ждём? Вашего премьер-министра, говорят. А я при чём? Правительственными контактами ведь не занимаюсь. Хорошо, чтобы у принимающей стороны был хотя бы один русский. Короче, едет Ч.В.С.

С утра все при параде прибыли в главный офис знаменитой телефонной компании — современное здание, стеклобетон, скандинавский элегантный минимализм. Нас, человек двенадцать, выстроили в почётный караул. Сначала подъехала первая машина, из которой вышли шесть Добрыней Никитичей, косая сажень в плечах, у каждого из уха спиралька уходит под облегающий пиджак. Расположились по два с каждой стороны нашей линейки и два молодца сзади. От важности момента у меня выпрямилась спина, отчего жакет цвета слоновой кости сел на плечи ещё более ладно. Подъезжает следующий лимузин. Из машины выходит Ч.В.С.

Высокий представительный мужчина с отличной осанкой поднимается по лестнице и подходит к президенту компании пожать руку и поприветствовать. Ну, думаю, сейчас мы все сядем в глубокий книксен, и они пойдут работать. Не тут-то было. Ч.В.С. идёт к следующему по линейке, здоровается, знакомится. И они все: «Mr. Chernomyrdin, nice to meet you». И по спине — холодный пот. Я же единственная, кто его может назвать по имени-отчеству! «А он Сергеевич или Степанович?» Поворачиваюсь к Добрыне, он шёпотом, едва сдерживая смех, «Степанович». Подходит сам, и я так гордо ему по-русски: «Добрый день, Виктор Степанович!» Он аж замер, руку жмет — не выпускает:

— А Вы что тут делаете? Вы что, русская?

— Да, Виктор Степанович, русская, — говорю, наслаждаясь обретённым знанием звонкого отчества.

— А что не на родине трудитесь?!

— Я как раз на родине и тружусь. Тут с визитом. Деловым. Почти, как Вы! «Боже, что я несу? Нашла где шутить. И снова холодный пот».

А он как начал смеяться, звонко так, заливисто. С такой широкой, красивой мужской улыбкой. Весь шведский менеджмент как по команде «равняйсь-смирно» развернул головы в нашу сторону. Потом они долго меня будут допекать, о чём, мол, мы говорили и почему он смеялся.

После закрытых переговоров с президентом Ч.В.С. спустился к нам поднять бокал шампанского по случаю благоприятного исхода, ритуально попрощаться и дальше ехать вершить большие дела. Мы снова — по линейке. А он подходит ко мне и говорит: «Пойдёмте присядем, спросить хочу вас кое-что». Разговор наш был всё о том же: что делаю в компании, почему решила работать на иностранцев, чем нравится. Ничего серьёзного. Главное, что я поймала себя на том, что передо мной сидел вовсе не тот мужчина-шкаф из телевизора, который «про озимые и яровые», а весёлый, даже задорный, с тонким чувством юмора. Так бы и говорила с ним долго-долго. Он скоро протянул руку, встал и, попрощавшись со всеми, уехал. Мужская осанка, безупречно сидящий костюм и никаких чиновных рыбьих глаз. Вот так обернулся. Чудеса.

Мы встретимся спустя несколько лет вновь, по другому случаю, оба в другом положении, в Белом доме. Я увижу его с той же монументальностью в повадках и в идеально сидящем костюме, но уже в окружении коллег и подчинённых, услышу как виртуозно он владеет матерным языком (обращённым не ко мне, разумеется, — но филологическая зависть захлестнула). Он узнает меня, отправит свою свиту, мы поговорим вдвоём о книгах, и в этот раз он сильно меня удивит своей начитанностью и образованностью. Опять преобразился. И опять непредсказуемо.

3

Славный Виктор Олегович Пелевин, писатель-загадка, человек-невидимка, мужчина-непустота, появился в моей жизни так же волшебно, как и исчез. Наверное, скоро опять появится. Но быстро сказка сказывается, не быстро дело делается, так что по порядку.

Году в 99-м захожу к своему другу Володе Григорьеву, основателю книжного издательства «Вагриус», и говорю:

— Вов, умираю — хочу познакомиться с Пелевиным и сделать с ним съёмку и интервью для Vogue. Но он интервью не даёт, на премии не ходит, очки не снимает. Ты его издатель, помоги.

— У тебя полчаса есть? Не поверишь, он скоро приедет.

Вот же повезло так повезло. Я увижу мужчину, чей роман «Generation “П”» совсем недавно заставил меня хохотать во весь голос. Соседи по бизнес-классу в самолёте Москва — Париж раздражённо на меня поглядывали весь рейс. А Чапаев, а Пустота… Пока я предавалась переживаниям, время пролетело со свистом.