Читать книгу "Тенеграф - Кшиштоф Пискорский"

Конечно же, все это было лишь наиболее простым применением стран тени, поскольку использовали их лишь в двух измерениях, основываясь на туннелях между точками в тенепространстве и в светлом мире. А тем временем, на другой стороне наиболее важным измерением была тенесторонность.

Ибо каждый слой тенепространства – это совершенно новая страна, разными способами соединенная со светлым миром. Всякая тень на нашей стороне, в свою очередь, это лишь один из миллиона крючочков, которыми тенесторонности держатся за светлый мир. И у каждой тенесторонности эти крючочки уложены иначе.

Чем ниже уровень, тем мир тени становится все более далеким от человеческих представлений, все более непривычным, чуждым.

Глубокое тенепространство совершенно неприспособлено для созданий света. Ниже тенесторонности дургхир люди задыхались и давились, теряли зрение, так что даже не видели лампу или собственные руки. В тенесторонности ашруг невозможно было ходить. Не существовало там ничего, что напоминало бы твердую почву под ногами, а лишь густой суп из теней в различных стадиях сгущения – от того, что соответствовало бы воде, до пружинистого студня, где каждый миг о тела пришлецов отирались невидимые создания. Глубже, на тенесторонности кедеш, переставали функционировать человеческие чувства. Люди без должной подготовки и власти над тенями гибли там, раздавленные либо разорванные в клочья, варились в мешке из собственной кожи.

Еще дальше карты тенепространства были полны белых пятен. Несколько тенемастеров забралось достаточно глубоко, но им было сложно описывать то, что они там обнаружили. Согласно их экспериментам, в которых погибло множество анатозийских осужденных, существовало как минимум еще одиннадцать тенепространств. На последних уже отчетливо было видно черное антисолнце, что светит с самого дна тенепространства. Горстка людей, которые его видели, не смогли описать, чем отличались его темные лучи от абсолютного мрака вокруг.

Однако все настаивали, что оно невыносимо ослепительно.

На четырех последних тенепространствах жили существа тени – одаренные разумом, враждебные противоположности человека.

И так – до самой тенесторонности бахмут, выжженной невыразимым жаром, где существовало лишь одно антисолнце, коему можно было взглянуть прямо в лицо, лишенное всех заслонов. Якобы только один человек забрался столь глубоко. Это была Эбеновая Госпожа, но путешествие изменило ее так сильно, что нельзя было сказать, осталась ли она вообще человеком в тот миг, когда оказалась под антисолнцем.

Обычные мастера никогда не туннелировали ниже ашруг, но границы между слоями бывали подвижны. У тенепространства свои течения и свои водовороты. Узор, который открывал одну тенесторонность, на следующий день мог в том же самом месте отворить тенесторонность куда более глубокую.

Как говаривал прославленный Сина: втыкая иглу в стократно сложенный материал, трудно угадать, к какому именно слою мы пробьемся.

Именно затем и существовали Ребра. Они поднимали и удерживали уровни верхних тенесторонностей. Благодаря им те сделались широкими, безопасными и легкими для открытия. В них могли передвигаться обычные люди. На жаргоне ученых, Ребра вели медленное солаформирование другого мира.

Конечно же, существа тени не были рады тому, что существа света вторглись в их домены, строили там конструкции из холодного камня. Поэтому они обернулись против пришельцев.

Первая Война Тени длилась четыре года, но в Вастилии мало кто помнил ее, не считая седых летописцев. Началась она далеко за морем, в Каракуме, когда анатозийский султан Селим Великий решил вписать себя в историю строением, которого никто ранее не пытался даже придумать. Он пожелал выстроить маяк внутри тенепространства, тот, что позже назовут Ребром Юга.

Однажды ночью (если день или ночь имеют значение по другую сторону), буквально через месяц после начала строительства, на рабочих и горстку охраняющих их тенемастеров свалились внезапно орды черных, меняющих форму существ с самого дна темного мира.

Только один человек ушел тогда живым. Мальчишка – ослепленный, с содранной кожей, удерживаемый в живых странной силой, – сумел вернуться из тенепространства. Передал послание от палачей на искаженном анатозийском языке, а потом умер. Увы, никто не смог расшифровать это известие, хотя ученые султана долго размышляли над каждым его словом.

И именно это оказалось самой большой помехой во время первой войны. Прошло много месяцев, наполненных болезненными поражениями, прежде чем анатозийцы научились понимать противника, который происходил из мест, где действовали столь отличные законы. Прежде чем начали понимать, кто такие их враги, как они думают, как живут, как убивают. И как можно убить их.

Тем временем нападающие не ограничились атаками на Ребро. Проникали они и в светлый мир. Выходили ночью из черных закоулков, из темных кладовых и даже из сундуков, которых давно никто не открывал. Множество людей стало жертвами подобных нападений, погиб и сам Селим – однажды утром его нашли мертвым в запертой, обестененной спальне без окон, где всегда горели огни. Говорили, что одна из рабынь случайно оставила там обычную глиняную амфору, и из ее тени вышли убийцы, зарезавшие владыку.

Его наследник, Измил, решил любой ценой завершить строительство и отомстить за смерть дяди. Под его предводительством люди победили существ из тени в трех битвах, из которых последняя велась в тенесторонности столь глубокой, что и дышалось там с трудом, ибо мрак заливал легкие, будто вода, а ноги при каждом шаге погружались в густую смолу теней.

Когда враги были отбиты, анатозийцы завершили Ребро – неглубокое тенепространство впервые в истории сделалась настолько стабильным и безопасным, что можно было пользоваться им без помех.

Империя заплатила за это высокую цену. На темной стороне погибли тысячи лучших солдат, в том числе и почти вся Бессмертная Орда – элитная гвардия султана. Период нестроения, который наступил после смерти Селима, и одержимость его наследника битвами привели к катастрофе. В пограничных провинциях обитали главным образом простые, но гордые ибры. Воспользовавшись возможностью, они сбросили ярмо рабства. На всем пограничье горели храмы и анатозийские школы, гибли султанские чиновники.

Так возродились независимые королевства ибров, которые через сто лет изгнали анатозийцев с черного континента.

Переживающий после войны триумф Измил не мог даже допустить, что однажды в его дворце в Каракуме воссядет Эбеновая Госпожа, а выстроенное с таким трудом Ребро попадет в руки варваров.

Тем временем вести о появлении этого чуда архитектуры облетели весь мир. Анатозийцы в те годы не желали, однако, допускать других в тенесторонность, завоеванную ими столь дорогой ценой. Знания, касающиеся открытия тенеукоротов, они оберегали истово и обучали этому лишь в одном медресе. Каждый из заморских владык желал иметь придворного тенемастера, но все тенемастера должны были приносить клятву лично султану и служили только ему.

В их окружении было столько шпионов, что даже сама мысль о бегстве в чужое государство кончалась для них пытками и медленной жестокой смертью. Султанская стража охотилась на непрошеных гостей в тенепространстве с еще большим рвением, чем делали это сами создания тени в самые худшие годы войны.