Читать книгу "Новая дивная жизнь (Амазонка) - Анатолий Курчаткин"

Владислав вдвинул дверцу сейфа на место, прощелкал замками и покрутил ручку влево-вправо, сбивая шифр.

– Ладно, мадмуазель, – сказал он, – съездим, постреляем по тарелочкам, чего не пострелять. Вот только разберусь здесь с делами. Месяц меня не было, что ты!

– А сегодня? – становясь перед ним с заложенными за спину руками, вся подаваясь к нему, дразня близостью и в то же время готовая в любое мгновение отпрянуть назад, проговорила Маргарита. – Поведи меня сегодня куда-нибудь. А? Давай! В Мулен-Руж, а?

Сегодня он впервые за все дни остался дома. И сейчас было уже основательно за полдень, а только поднялись с постели, приняли душ и собирались садиться за завтрак. Маргарита принимала душ первой, вышла – и занялась завтраком, в ванной обосновался Владислав – и умудрился залить водой тапки. Тут-то, когда попросил принести другие, и выяснилось, что она не имеет понятия, где их брать. «Как, до сих пор не знаешь?» – утрированно удивился он – и, появившись из ванной, повел ее по квартире на экскурсию:

– Вот это, мадмуазель, мое рабочее место с компьютером. Разрешаю раскладывать пасьянсы… Вот это – музыкальный центр, к вашим услугам. Рядом – Сонька золотая ручка с встроенным видаком в пузе, тоже к вашим услугам… Это – платяной шкаф, где вещи висят… Это – входная железная дверь, ее, войдя, обязательно следует закрыть…

Входная железная дверь поразила Маргариту, еще когда вошла в квартиру Владислава впервые. Она стояла не так, как это обычно в России – снаружи простой, а за нею, внутри самой квартиры, так что с лестничной клетки входные двери выглядели, как и все остальные в подъезде. Внутри же квартиры, забрав собою все пространство с пола до потолка, высился короб из толстенного металлического листа. Почему-то Владислав не закрасил его, не оклеил обоями, и тот бугрился сварными швами, горел сизыми подпалинами, пламенел пятнами ржавчины. Всякий раз, входя в квартиру, Маргарита испытывала ощущение, что входит внутрь громадного сейфа.

– А что у тебя в сейфе? – вспомнила она о сейфе настоящем, когда Владислав подвел ее к этому грандиозному металлическому коробу.

– Интересуешься? – прищурил глаза Влаислав. – Пойдем! – И, открыв сейф, достал изнутри предмет, поверить в реальность которого Маргарите стоило сил: – Любимое оружие Джеймса Бонда!..

– Да, ну так что насчет Мулен-Руж? – повторила Маргарита, по-прежнему стоя перед ним в соблазняющей стойке. – Идем?

– Мулен-Руж, Мулен-Руж, – протянул Владислав. – Что, только Мулен-Руж есть в Париже?

– Тогда в Оперу, – тотчас нашлась Маргарита.

– Дома бы я сегодня поторчал, оттянулся, – сказал Владислав. – Намотался за эти дни… Ну, ладно, ладно, – видимо, заметив тень на лице Маргариты, быстро проговорил он, – давай заправимся сначала, а там будет видно. Всякой машине сначала – топливо в бензобак, потом все остальное.

Они заканчивали завтракать, ели уже, как положено по французским правилам – после всего остального, сыр в ароматной опушке белой плесени, нарезая его треугольными ломтиками на специальной круглой дощечке, когда трубка радиотелефона на банкетке рядом со стулом Владислава залилась звонком.

Лицо у Владислава сразу пришло в движение, губы подобрались, брови поднялись вверх, напряглись крылья носа. Если он и не ждал какого-то неприятного звонка, то, во всяком случае, был готов к нему.

– Ви! – сказал он, поднося трубку к уху.

Но там, видимо, говорили по-русски – больше Владислав по-французски не произнес ни слова. Собственно, он почти и не говорил, в основном, слушал. Только время от времени – междометия, отдельные слова, обрывчатые фразы, из которых Маргарита, сколько ни напрягалась, не могла понять ничего.

– О кей, – произнес он напоследок, отключил трубку и, положив обратно на банкетку, посмотрел на Маргариту. Явно намереваясь ей что-то объявить.

– Я вся внимание, – вытянулась Маргарита на стуле.

– Ко мне сейчас приедут, – сказал он.

И смолк.

– Замечательно. – У Маргариты внутри все возликовало. О, ей ужасно хотелось какого-нибудь общества, новых лиц, общих разговоров. Быть одной и одной с утра до вечера, ни с кем, кроме любовника, за две с лишним недели не перекинуться словом!.. – В морозилке есть круасаны – я их сейчас поставлю в духовку, есть фрукты, конфеты. Кофе сварю…

– Ты не поняла, – осадил ее Владислав. – Ко мне придут, и ты должна уйти. Мне нужно поговорить. Выйди погуляй.

Выйди погуляй?! Сменой ликованью в Маргарите все встало на дыбы. Но внешне она постаралась этого не показать.

– Ты мне что, не доверяешь? Опасаешься меня?

– Я тебе сказал: выйди! – повысив голос, повторил Владислав.

– А если не уйду?

– Уйдешь.

Лицо у Владислава, как переменилось, когда раздался звонок, так и оставалось таким: подобранные губы, вздыбившиеся брови, напрягшиеся крылья носа. В нем не осталось и следа того, который ей понравился тогда, без малого три года назад в клубе – открытого и веселого. Жесткая, неуступчивая решительность была в нем, холодная хищная ястребиность. Но все же Маргарита не могла сдаться так быстро. Слишком это было унизительно. Невероятно, как унизительно.

– Что за бред! – рассмеялась она. – Кто бы к тебе ни приезжал… Даже если ты не хочешь, чтоб я присутствовала… я просто отсижусь в дальней комнате, и все! Что значит, выйди?!

– Заткнись! – Владислав встал, звучно двинув стулом по полу, и ударом ноги запнул его под стол. – Пять минут на сборы – и чтоб вымелась. Через десять минут у меня здесь уже будут.

Пытаться настоять на своем после такой его лексики было еще унизительнее, чем подчиняться его приказу.

– «Беретту» свою только, если что, не вытаскивай, – сказала Маргарита, поднимаясь из-за стола. – Поостерегись. У них, наверное, тоже есть.

Надо же было хоть что-то сказать.

Владислав не ответил.

Нырнуть в джинсы, захлестнуть на себе первую попавшуюся под руки блузку, влезть в курточку – на все хватило и двух минут. Покидать в сумочку вещи – полминуты.

– На, возьми, – открыв перед Маргаритой стальную дверь, сунул ей в руки мобильный телефон Владислав. – Освобожусь – позвоню. А раньше сюда – чтоб ни ногой.

Наружную дверь, на лестницу, Маргарита открывала сама.

Выйдя из подъезда, она дошла до угла дома, встала за ним и стала наблюдать. Владислав сказал правду: большая, тяжелая, видимо, американская черная машина, высматривающая себе стоянку около дома, появилась не более, чем через пять минут, как Маргарита заняла свою позицию. Места около дома припарковать машину не было – не втиснуться и мухе, – и американская громада проехала дом, проплыв в каком-нибудь десятке метров от Маргариты, свернула на перекрестке, медленно покатила вдоль косяка машин, стоявших там, и там свободное место нашлось. Спустя минуту мимо Маргариты прошли трое мужчин. Один, осадистый, коренастый, – лет пятидесяти, двое других – как Владислав. Даже если бы они не перебрасывались на ходу отдельными репликами на русском, Маргарита все равно определила бы в них русских. Все трое были одеты с тем шиком, с каким, успела она уже заметить, никто в Париже не одевался. Еще один человек, которого она знала в Париже, одевался так же: Владислав.