Читать книгу "Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд"

Глава 14

Временная петля

Нить предопределенности – A.

Нить призрачных сплетений – W

Перемещение выжало всю магию, вывернуло наизнанку, вырвало остатки самообладания, рассыпав спокойствие на тысячи атомов… Аннетт чувствовала, как слезы предательски текли по щекам, обжигая охладевшую кожу своим жаром. Она отказывалась признавать свое поражение и с замиранием сердца прислушивалась к завыванию ледяного ветра, блуждающего в щелях застекленной веранды.

Мутное, засаленное стекло отливало выцветшим зеленым светом. В углах рам скопился мох. Он, словно крохотные островки жизни, расползался по обветшалому и размокшему дереву, иногда прячась под облезлой краской, в местах, где ее хлопья еще держались, создавая иллюзию былой роскоши.

Сыро. До дрожи холодно. Ани попыталась открыть дверь, но та лишь вспыхнула магической защитой и отбросила ее внутрь веранды. На стеклянной поверхности появились древние символы. Она в ловушке. Бабочка, закрытая в стеклянной клетке и лишенная жизни за ее границами. Сколько ни бейся – стекло прочнее хрупкой надежды. Но, как знать, возможно, именно оно – единственная защита от морока и холода, готового сжечь в своем ледяном огне тонкие крылья.

– Временная петля, – Алан стоял, прислонившись к дверному косяку.

Он не подошел и не помог встать. Закрытый, сосредоточенный. На бледном лице не осталось ни единой эмоции, а темный костюм, в котором он был на Маскараде, лишь подчеркивал холод в его облике.

– Ты не должен здесь быть, – Аннетт зажала пальцами правое запястье, на котором вырисовывался зеркальный знак W. Он обжигал кожу, и та кровоточила. – Это мое испытание, ты не должен был.

– Должен, – он завершил этот разговор одним словом, не оставив Рэндел возможности что-либо ответить. – Скрашу твое одиночество в этой тюрьме. Пойдем, нечего стоять возле окон. Ты прекрасно знаешь – пустота и туман за ними не хранят добрых вестей.

Ведьма ничего не ответила. Сжала его руку, принимая поддержку, и погрузилась в свои мысли, старательно унимая волнение и боль. Нет в ней того безразличия и немой жесткости, как в Тодоре. Самообладание дало трещину, которая предательски разрасталась, пытаясь утопить Ани в эмоциях.

– Милая птичка, пока ты заперта в этой клетке, я позволю себе одну просьбу. – Алан наклонился, чтобы прошептать ей что-то на ухо, но передумал и застыл, пристально всматриваясь в бледное, растерянное лицо. – Ты можешь попросить о любой помощи, но только меня. Никого другого. Только меня.

Аннетт криво улыбнулась. Она почувствовала, как напряжение и сковывающие эмоции отступили. Все тревоги начали проходить, словно его слова стали спусковым крючком. Просить помощи? Рэндел не позволяла себе этой роскоши, наученная горькими уроками Тодора, испытавшая слишком много разочарований, зная, что за любую просьбу придется платить с лихвой.

Гостиная встретила их полумраком, пылью и спертым воздухом, который буквально высушивал слизистую. Здесь царил холод. Он окутывал ветхое старинное здание, проникал в каждую щель и откликался мелкой дрожью в теле. Оконные рамы, поддаваясь сильным ветрам, скрипели. Плохо закрепленные стекла стучали о металлические заклепки. Именно они являлись причиной тихого, но навязчивого звона. Особняк насквозь пропах стариной, обволакивающей все, что осталось в ее владениях. Мятые простыни, укрывающие мебель, выглядели безобразно, словно замершие призраки. Их тени уродливыми узорами закрывали вечерний свет, и тот, не имея других вариантов, ютился меж щелей, освещая пыльный ковер. Ни одного следа. Дом был пуст.

Пыльное царство. Рэндел невольно вспомнила технический этаж, в котором провела часть своего детства. Такой же заброшенный, пустой, с кучей ненужного хлама. Он хранил ее эмоции, воспоминания, часть ее жизни. Обстановка этого особняка возвращала в прошлое, задевая и без того перетянутые струны.

– Аннетт?

Ведьма задубевшими пальцами коснулась ручки двери, но она распахнулась сама по себе. Свежий воздух ворвался в комнату, принеся с собой ворох осенних листьев, которые вихрем закружили по комнате.

– Не думаю, что прогнившие доски и слой пыли причинят мне вред, – она смерила Алана взглядом и шагнула в коридор. – Если это моя временная петля, то опасность точно не в этом.

Ее знобило.

* * *

Три года назад. Окраина старого города

Нордвуд никогда не спит. В тени, за желтым светом фонарей и зеркальным отражением в лужах всегда скрывается другая сторона города – тьма. Тусклый свет уличного освещения несколько раз моргнул. Вот-вот и погаснет, но это всего лишь сбой в электросети. Случайные прохожие торопились домой. Их еле различимые силуэты на том конце улицы то и дело тонули в тени, словно она окутывала их своими прохладными объятиями, пряча от надвигающейся грозы. Никто не увидит.

Аннетт не спешила домой. Его не было, больше не было. Технический этаж, в котором она жила, заколотили и запечатали магией. Об этом позаботилась ее спятившая от выпивки мамаша. Алкоголь наверняка уничтожил последние остатки здравого смысла. По крайней мере, так считала Ани. Год за годом она видела, как зеленый змий уничтожал в хрупкой женщине ее мать, оставляя лишь больной, изможденный страхами облик. Она все чаще повторяла что-то о чудовищах, призраках и судьбе неудобной дочери. Проклятая девчушка, чудовище… И все из-за символа перемещения во времени W. Редкого, но крайне опасного дара, связанного с проклятием Нордвуда.

Из переулка показался мужчина в черном плаще. Немного старомодно, но его взгляд Аннетт не забудет никогда. По телу прошла дрожь, и она крепко сжала руки в кулаки, стараясь поставить простую магическую защиту, которая часто ее выручала.

Но на этот раз все было иначе. Безликие дома-коробки, облезлая краска, ветхие балконы, которые, казалось, вот-вот упадут. За угрюмым силуэтом кое-где в окнах горел свет, который едва пробивался сквозь плотные шторы. Никто не увидит. Никто не найдет, не поможет. Она в ловушке, и знак, черт возьми, не подчинялся.

– Магия… неопытная, легкая, слабая, – мужчина коснулся ее подбородка, заглянул в глаза и ухмыльнулся, обнажая клыки. – Ты миловидная. Уверен, когда станешь вампиром, – поблагодаришь меня за вечную сохранность своей красоты.

По телу прошелся холодок. Ани ощущала у себя за спиной холодное дыхание незнакомца. Он убрал волосы с ее шеи, намереваясь осуществить сказанное, понимая, что оцепеневшая ведьма не сможет оказать сопротивление. Но она выпустила заклинание, отталкивая от себя вампира и побежала, надеясь, что обжигающая боль в запястье признак скорого перемещения.

– Милая, черт побери, ты правда думаешь, что это крохотное заклинание защитит тебя? – вампир изучал Аннетт колким, пристальным взглядом. – Ты нашла свою смерть. Долго ли протянешь? Не знаю, но обещаю, будет красиво. Уверен, твоя кровь будет невероятно сладкой, приторной и в то же время терпкой.

После этих слов все смешалось. Яркие вспышки сплетались в причудливые узоры, сливаясь с городскими огнями. Магия приобрела другой оттенок, вспыхивая темнотой, тем самым усиливая заклинания. У нее выходило сопротивляться. Аннетт не собиралась так просто расставаться с жизнью. Ей что-то двигало. Это странное ощущение перекрывало страх, холод и волнение. Но вскоре все закончилось. Последняя вспышка заклинания, и ведьма почувствовала, как в ее кожу вонзаются клыки. Первые секунды была легкая боль, которая тут же сменилась чем-то дурманящим. Вампирский яд, внушение… и вот, она просто безвольная птица, пытающаяся восстановить в памяти, что такое свобода, но эти вспышки воспоминаний раз за разом гаснут при виде закрытой клетки.