Читать книгу "В самой глубине - Дэйзи Джонсон"

Он спит, сказала ты мне, с открытым ртом, а иногда и с открытым глазом.

Ты казалась безмятежной, спокойной, даже умиротворенной. Я подумала о том, как ты тогда скрючилась в воде, вытягивая руки. В этом было что-то почти свойское. Как будто ты состарилась и примирилась с этим. Словно пришла к какому-то соглашению.

Но ты убила его, говорила я тебе снова и снова. Ты как будто не слышала меня. Я думала, сказала я, что ты убила его. Ты подняла платье над коленями и всплеснула руками. Ты улыбнулась мне, прекрасной мягкой улыбкой. Я помнила, как ты говорила мне, что убила его. Той ночью, под конец долгой зимы.

Я смотрела, как воспоминание об этом отвердевает передо мной. Я помнила, как ты укрепила лампу на носу лодки и поставила меня следить за речным мусором, за стволами деревьев, такими большими, что они не давали лодке пройти. Ты обернула мои плечи одеялом, поцеловала в лоб ледяными губами. Где Маркус? – спросила я. И твое лицо показалось мне бесплотным в сумерках, твои глаза закрылись и не открывались дольше обычного.

Он скоро нагонит нас.

А Бонак мертв? – спросила я.

Да, сказала ты. Без колебаний. Я убила его прошлой ночью.

Мне даже на ум не приходило, что ты могла соврать.

Все эти годы, пока я искала тебя, ты охотилась за Бонаком. Ты говорила об этом почти в религиозных выражениях; это был твой крестовый поход. Ты видела в этом, как я считала, своего рода епитимью. Людского мяса фунт[24]. Ты говорила мне об этом с гордостью, как о героических похождениях, но мне это виделось навязчивым кошмаром, одним из тех, что преследовали нас.

После того как ты оставила меня одну в конюшне, ты вернулась на реку, но его там уже давно не было. Ты рассказывала мне, как присматривалась ко всему, прислушивалась. Кто-то убивал кошек у пролета бирмингемских шлюзов. Где-то еще целое стадо овец пропало за ночь. А где-то в реке нашлась одежда детей, не пришедших домой. Ты ходила по судоремонтным мастерским, лагерям лодочников и прочим подобным местам, куда не совалась полиция, потому что даже не знала о них. Лодочники ценят хорошие истории. Ты вскарабкалась по Англии, как по лестнице, до самого верха – и добралась до Шотландии.

Годы тщетных поисков и ложных следов, и наконец ты опять заметила его в одной небольшой горной речке. Он двигался медленней, чем ты помнила, почти устало – скользнул по берегу и был таков. Ты и сама постарела и была уже не так уверена в себе, как раньше. К тому времени, как ты спустилась к воде и ударила по ней ножом, его там уже не было.

Ты преследовала его с юга на север и с севера на юг. Бонак – словно он знал, кто был у него на хвосте – плавал до тех пор, пока не доплыл до того места под соснами, и только там остановился. Ты видела, как он выбрался на сушу, зарылся во влажный ил, чтобы охладиться, и стал обсыхать на солнце. Ты наблюдала, как он охотился за вялой, ленивой рыбой или выжидал в засаде грызунов, приходивших на водопой. Он был умным. Ты наблюдала, как он охотился на птиц, притаившись под водой и выставив веточку, зажатую в зубах, чтобы приманить их. Между вами установилась некая взаимосвязь. Ты иногда сидела на крыше старой лодки, которую нашла там, и напевала что-нибудь, пока это создание сидело под водой и слушало тебя. Иногда, поймав кролика своим капканом, ты съедала только половину, а остальное бросала ему. Ты рассказывала мне это частями, пока мы собирали дрова или слушали, как течет вода. Рассказывая эти истории, ты была как раньше, словно ничего не изменилось, ты сознавала все, что прошло с тех пор. Я наблюдала за этими моментами твоего просветления с трепетом, зная, что они не будут длиться долго. Ты рассказала, расплакавшись, как ты забыла, зачем преследовала его, в чем был смысл всего этого. Ты совершенно забыла, что собиралась когда-то убить его.

Река

Они ловили голавлей и щук. Сара сидела в задумчивости на другом конце лодки, свесив ноги за борт, удочка упиралась ей в живот, и она вытягивала леску, а потом забрасывала ее дальше, чем Маркус или Гретель.

Проснувшись утром, он увидел в ногах своего матраса сумку, которую собрала ему Сара. Он кружил вокруг нее, охваченный тревогой, ожидая, что она скажет ему, что он должен уйти. Его руки помнили ночные прикосновения к ее телу и ощущение желвака под пальцами, который он как будто нащупал у нее под мышкой. Он не был уверен. Она отчистила тарелки от засохших остатков пищи, нарезала сморщенное яблоко на дольки и заставила Гретель съесть их. С ним она почти не говорила, только спросила, рыбачил ли он раньше. Один раз, сказал он. Она показала ему, как насаживать червей на крючок. Он понял, что он сам должен принять решение уйти, что она не станет прогонять его. Но также он понимал, что не мог уйти. Точнее, он ни за что не мог уйти от нее.

Его удочка напряглась и завибрировала. Влажные руки соскользнули со спиннинга, он замешкался и чуть не выронил удочку. Леска натянулась и задрожала. Он увидел шевеление в воде. Затем показалась массивная рыбья голова. Сквозь толстую верхнюю губу торчал крючок, а серое тело билось из стороны в сторону. Гретель подошла к нему и присела на четвереньки, глядя на рыбу.

Вынимай. Вынимай ее, сказала она.

Он поискал глазами Сару, желая, чтобы она видела это. На миг ему показалось, что вода втянет рыбу обратно. Мелькнул рыбий хвост. Маркус уперся ногами в узкую рейку, переместил вес с хромой ноги. Рыба качалась в воздухе, длинная, как его рука, с глазами цвета пуговиц на пальто Гретель, которое она сбросила с плеч и держала наготове, чтобы обернуть им рыбу. Он стал подтягивать ее к лодке.

Бонак выскочил из-под воды прямо под рыбой, с разинутой пастью. Его ребристая спина была цвета мха, мягкое брюхо было белесым, а вдоль тела дрыгались короткие мускулистые лапы. Его тело так причудливо изогнулось, что казалось, у него совсем не было скелета, только упругая плоть. Он выглядел – Маркус успел подумать об этом – в точности как говорила Сара. Челюсти монстра сомкнулись на рыбе, и в следующий миг они вместе ушли под воду. Удочка рванулась с жуткой силой из рук Маркуса, так что он соскочил с места и повалился на хромую ногу. Затем леска лопнула, и удочка выпала из рук в воду.

Семь

Бонак

Река

Я думаю, нам нужно поймать его, сказала Сара. Бонака. Мы его поймаем.

Он надеялся, что она передумает, и они отчалят от берега и уплывут подальше отсюда, вниз по течению. Она позабудет, что говорила ему, что он должен уйти, и он останется жить с ними на лодке навсегда.

Нам нужно – она как будто почуяла его сомнение – поймать его.

Гретель положила на стол один из своих капканов для грызунов и разобрала его, чтобы показать, как он устроен. Сара издала возглас одобрения, осмотрев его конструкцию, поняв силу его хватки, слаженность пружинного механизма. Она не ложилась всю ночь, ей не сиделось на месте, она перекладывала вещи, щелкала пальцами и шаркала ногами по полу. Один раз она подошла к Маркусу и нависла над ним, закусив толстую губу, обхватив себя руками и постукивая пальцами по бокам.