Читать книгу "В самой глубине - Дэйзи Джонсон"

Ты все равно это забудешь, говорю я тебе. Хотя я в этом не уверена. Мое имя, как и свое, названия вещей в доме, числа, дни недели, свет и темноту, ночь и день – все это, в тот или иной момент, ты, похоже, забываешь. Но историю Марго и историю человека, который был ее отцом, историю Бонака и того, откуда он взялся, – ничего из этого ты не забываешь ни на миг.

Мы идем обратно через холм. Наши ноги забрызганы грязью. Я беру тебя за руку, и ты не вырываешься.

Дни ужаса. Я ловлю тебя у лестничного пролета, готовую броситься вниз. Не даю тебе вскрыть запястья любым острым предметом. Все это ты проделываешь с самым спокойным видом. С какой-то безмятежностью, больше всего пугающей меня. Всякий раз, как я ловлю тебя, ты испытываешь тихую досаду. Ты называешь меня по имени и позволяешь увести себя, не сопротивляясь. Ты как будто понимаешь больше; понимаешь, где ты и как сюда попала. Ты выдаешь мне обрывки и осколки прошлого снова и снова, словно эхо. Хватит, говорю я тебе, но ты, похоже, не в силах остановиться. Я не сплю, потому что ты ждешь, пока я засну, и забираешься по лестнице, подходишь к окнам и пробуешь открыть их. Я думаю о том, чтобы позвать кого-то, но в этом было бы какое-то предательство. Ты бы никого не позвала на помощь. Я привязываю тебя к себе длинной веревкой, и мы повсюду ходим вместе. Я заставляю тебя есть. Ты воешь, потом успокаиваешься. Из тебя сыплются слова. Ты говоришь словно чужими фразами, полными значения. Ты говоришь, что ты – начало всего произошедшего. Говоришь, что твоя кровь – это общий корень и что ты хочешь все забыть. Я не знаю, что отвечать на такое.

Дождь усиливается. Дорога у подножия холма залита, и в телефонной трубке мертвая тишина. Из окна нам видно, что река вышла из берегов и затопила грязную землю на глубину, пожалуй, не меньше той старой реки, где я нашла тебя. Ты съела что-то не то, и тебе плохо. Я отвожу твои жидкие волосы с влажного лица. Дождь хлещет по крыше и по холму. Мы засыпаем на полу. Мне снится, что тебя нет, а я в другом доме. Там другие люди, у них серые блестящие лица, словно тюленья кожа, и я никого не узнаю. В этом сне я не находила тебя и вообще не знала, я жила без матери, тихой, скромной жизнью. В этом сне я не знала ничего, кроме будней: как мыть посуду или разглаживать складки на одежде, как водить машину и отправлять бумажные письма. Я спала по ночам, а по выходным завтракала в гостях или садилась в машину – свою, не арендованную – и отправлялась на прогулку. И еще там была собака, похожая на Цивету, которая могла плавать под водой.

Я заснула и оставила тебя одну. Дверь ванной комнаты открыта настежь. Я громко зову тебя. Я нигде тебя не нахожу. Я кричу твое имя. Я знаю, что случилось. Я бегаю по комнатам. Я звоню в «скорую», хотя еще не нашла тебя. Я говорю им адрес и вешаю трубку. Я кричу и ищу тебя, и нигде не нахожу. Я выбегаю из дома. Дождь кончился, солнце светит на лужи, на грязный фасад дома и на твое лицо. Ты повесилась на карнизе, на простыне со своей кровати.

Я срезаю простыню. Смерть разгладила твои черты, сделав тебя похожей на камень. Я беру в ладони твое лицо, макушку, лодыжки, плечи, запястья. Я хочу – пока сижу над твоим телом – сказать что-то. Как-то закончить эту историю. Завершить то, что мы начали. Но хотя я остаюсь с тобой долгое время, никакие слова не приходят на ум. В конце концов я встаю и принимаюсь открывать двери и окна, чтобы проветрить дом.

Коттедж

Родные места возвращаются к нам. Они приходят в виде слов, потери памяти, кошмаров. Из-за них мы иногда просыпаемся, ощущая, как что-то давит на грудь, что-то животное, или мы включаем свет – и перед нами стоит кто-то, кого мы считали давно умершим, и смотрит на нас. Снова зима. По утрам в трубах гудит и гремит, а на оконных стеклах изнутри намерзает лед. Подойдя к роднику, я вижу, что он замерз. По радио сплошные автомобильные аварии и отмененные поезда. В этом году я скучаю по зимам на реке. По тишине. Когда кругом никого, кроме тебя. Я все еще жду, когда ты вернешься. Если кто-нибудь потусторонний станет преследовать меня, это будешь ты. Но дом молчит, и если ты здесь, то сохраняешь молчание. Мысль о том, что всегда будут новые зимы за зимами, непостижима. Ты мертва и забрала с собой больше десятка лет дурных чувств, трясины недопонимания, пропущенных дней рождений, все мои годы с двадцати до тридцати, за время которых тебе отрезали грудь, а меня даже не было рядом, а также Марго и все, что с ней случилось. Я часто думаю обо всех мертвецах, живущих под водой.

Я понимаю, что должна двигаться дальше. Я возвращаюсь на работу, сижу за своим столом. Делаю пробные вылазки с другими лексикографами в местный паб под названием «Лиса и гончая». Мне бы хотелось, чтобы со мной была собака. Думаю о том, чтобы взять собаку из приюта. И ничего не делаю для этого. Хороших дней у меня больше, чем плохих. Я не прошу пока о большем. В плохие дни я вспоминаю, как все на реке уходит под воду, как шлюзы выступают из водорослей, как переплетаются корни деревьев. И я знаю, что вверх по течению река сужается до ручейка, похожего на штопор; там желтоватая пена по берегам, и в зеве дамбы стоит цапля, словно ждет чего-то.

Благодарности

Примерно через год после того, как я начала писать эту книгу, мой партнер поставил мне на стол высказывание в рамке. Там были слова, которые написала я сама, хотя редко верила в них. Вот они: «Я думаю, что эта книга получится действительно охренительной. Дэйзи Джонсон». Теперь эти слова служат напоминанием того, что невозможно написать книгу в одиночку. Я бы не смогла написать ее без следующих людей:

Амели Шанарин, которая, я надеюсь, однажды прочитает эту книгу, зная, как много в ней было отредактировано, пока она дремала.

Алекс Боулер, который сказал «да» этой книге с самого начала.

Стив, Фиона и все остальные из «Грейвулфа».

Спасибо всем из издательства «Джонатан Кейп» за их ударный труд. Особенно хочу сказать спасибо Ане, Клэр, Мелхоле, Джо и Сюзанне.

Крис Уэллбилав и все остальные из литературного агентства «Эйткин Александр».

Джек Рамм, который работал и, как я подозреваю, впадал в отчаяние от этой книги почти столько же, сколько и я.

Кроме того, я обязана всем, кто сидит напротив меня за столом: Джесси, Джессу, Лоре и Ханне.

Без них я бы ничего не написала: Сарват, Киран и Том.

Спасибо Мэтту за ту самую рамку со словами. Да будут путешествия в фургонах, всегда.

Спасибо Большому Джейку. Поллианне и Джейку. Моей бабушке.

Спасибо моим родителям, ради которых я и пишу все это.

Спасибо книжным торговцам и книжным магазинам. В частности, оксфордскому «Блэкуэллсу»[26].

И всем, кто читал мой первый сборник рассказов, «Топь»[27], и советовал его друзьям и родным. И всем, кто прочитает и – я скрещиваю пальцы – посоветует другим эту книгу.