Читать книгу "Врата джихада - Александр Чагай"

— Слушай, это же отличный анализ, готовая телеграмма. — Баш-Баш сделал вид, будто его только сейчас осенило. — Как раз то, что от меня ждут. Даришь идею, а? — Уловив иронию во взгляде Галлиулина, понял, что зарвался. — Ну, за двумя подписями. Прямо сегодня и отправим, чтобы видели, как мы тут.

Рашид Асланович, умело разыгравший эту сцену, был доволен, что Баш-Баш попался на крючок:

— Можно и за двумя.

Баширов радостно потер руки и собрался уже было распрощаться, но Галлиулин остановил временного поверенного.

— Только, знаешь, я ведь бесплатно идеи не раздаю. За идею и поработать не грех. Надо кое-что реальное сделать. Я имею в виду — сходить к американцам, поговорить аккуратно. Чтобы поняли нашу озабоченность и воздержались от жестких шагов. Не знаю, насколько это подействует, но попробовать надо. Как бы мы ни относились к Агаповой и к ее миссии, но о тетке надо позаботиться. От тебя же этого требуют?

— Ну да, ну да, — закивал головой Баш-Баш. — Сейчас же запрошусь к ним в посольство на встречу. Это вообще потрясающе получится! Даем анализ, информируем о наших практических шагах. Потрясающая телеграмма выйдет! За двумя подписями.

—За двумя, за двумя, — поощрительно улыбнулся Рашид Асланович.

—Прямо сегодня, чтобы видели, как мы тут. Ну, а на­счет встречи в аэропорту я распоряжусь. Организуем.

После беседы с временным поверенным настроение Ра- шида Аслановича улучшилось: как будто все сделано правильно. Официально довести до сведения америкосов, что судьба Агаповой нам не безразлична — уже кое-что. Но этого мало, очень мало.

Когда Хамзат проснулся, Ксан накормил его бульоном, рисом и заставил проглотить таблетки, прописанные доктором. Юноша послушно выполнял все предписания, однако в его глазах читались тоска и безразличие. Это объяснялось не только физической слабостью: Хамзат чувствовал себя одиноким, никому не нужным. Полулежал в кресле, говорил безучастно:

— Я не хочу быть предателем, не могу.. Это так трудно. больно.

—Мой мальчик, что за слова! Какой ты предатель! Наоборот, ты помогаешь своей стране. По-настоящему помогаешь. Мужественно, честно. — Ксан старался, чтобы его голос звучал уверенно и обнадеживающе. —

Конечно, тебе тяжело. Никаких друзей, безденежье, родители не помогают. Но я-то помогаю!

—Отца у меня нет, — тихо произнес Хамзат, — вы знаете. А где мать... Она бросила папу, была против того, чтобы я ходил в медресе.

— Ну, ее можно понять: не хотела видеть своего един­ственного сына муллой. Хотела, чтобы ты учился в Москве или Петербурге, и этот семейный конфликт...

— Мне тогда еще десяти не было, а она так ставила вопрос: или с ней, или с отцом.

—Женщины вовсе не такие, какими хотят казаться, — принялся вразумлять парнишку Ксан, — когда взрослеешь, относишься к ним по-другому.

—Мой отец был мусульманином. Они поженились со­всем молодыми. Папа был фотографом, а ей был нужен. Это Кавказ, там женщины любят крутых. И она его бросила. Он так переживал, что решил переехать. Нашел работу в Махачкале. Скрывал от меня, где она, что с ней. Говорил, мы ей не нужны, она забыла о нас. Его убили, когда он вступил в ополчение, пошел сражаться с бандитами. Виновата она, она, потому что бросила его, это из-за нее он погиб!

Хамзат заплакал.

— Хватит, не надо. — Ксан положил ему руку на плечо. — Тебе нельзя волноваться..

— Мне муфтият помог, дал рекомендацию, денег.. У меня в России никого не осталось. И здесь никого не будет. Потому что вы.

— Потому что я предложил тебе свою дружбу? Потому что мы сотрудничаем? В жизни, мальчик, за многое надо платить. Сейчас ты платишь за свое будущее, и поверь — цена не такая уж высокая. Ну, встанешь вместе со своими однокурсниками под флаг — что ж, это будет красиво. Это будет приятно. Но тебя перестанут считать изгоем, ты уже не сможешь работать у Кази, и наше с тобой сотрудничество потеряет смысл.

Хамзат попробовал возразить, но Ксан оборвал его на полуслове.

— Дослушай сначала. Кази доверяет тебе, ты вошел в его окружение. Твоя информация высоко оценивается. Мы тогда еще, год назад, все с тобой обсудили. Ну, поступил в университет. ну, закончишь. даже с дипломом ты здесь никому нужен. С тобой могут пообщаться, пропагандистски использовать, но продвигать не станут. Потому что ты русский, и карьеры тебе в Пакистане не сделать. А я даю тебе шанс отлично заработать, продолжить образование в Каире, в Джидде, реально стать человеком. Я уважаю тебя за то, что ты любишь Россию. Но любить можно по-разному. Можно стоять под флагом на неделе землячеств, перед президентом, местными властями, гордиться собой, тешить само­любие. А можно делать дело. Издержки не так велики, как тебе кажется. И то, что ты пытался наложить на себя руки — стыдно и недостойно мужчины. Я предлагаю обо всем забыть. Поживешь у меня пару дней, придешь в себя, потом вернешься в университет. Идет?

— Идет, — вяло согласился Хамзат. Не со всем сказанным он был согласен, но не знал, как возразить, его подавляла воля взрослого друга. Да и аргументы Ксана звучали достаточно убедительно.

За завтраком Ксан и Хамзат смотрели выпуск новостей. Местный телеканал сообщал о приезде в Исламабад Натальи Владимировны Агаповой, депутата Госдумы, члена Комитета по международным делам. Ее встречали представители министерства иностранных дел, российский временный поверенный в делах и Галлиулин. Агапова недурно выглядела для своих лет. Моложавая, светлые волосы, сколотые на затылке. Фигура чуть расплылась, но ноги стройные. Ей впору мини носить, однако положение обязывает: депу- татша была облачена в строгую юбку чуть ниже колен.

Местный корреспондент трещал без умолку: «.Собы­тие особой важности, русские вновь готовы заявить о себе как о региональном арбитре. Госпожа Агапова входит в руководство одной из ведущих партий России... Она намерена сделать то, что до нее никому не удавалось. Ни Вашингтону, ни Пекину, ни пакистанским властям. Неужели красивая, элегантная женщина сумеет поставить точку в кровопролитном конфликте? Если ей удастся договориться.».

Хамзат буквально впился в экран. Даже о еде забыл — в правой руке сжимает вилку с куском омлета, который уже давно пора отправить в рот.

Ксан провел у парня ладонью перед глазами:

— Эй! Ты чего?

Хамзат, словно очнувшись, невнятно ответил:

— Что? Ничего.

— Интересно?

— Интересно. — Дагестанец потыкал вилкой в остыв­ший омлет.

— Тут, брат, любопытный сюжетец развертывается. Эта дама.

Ксан оборвал фразу на полуслове. Внезапно он ясно и четко увидел решение мучившей его проблемы. Как про­сто! И главное, может сработать. Вот только парня, конечно, жаль. — Он потрепал его по плечу:

— Ну, ты ешь, ешь.

Хамзат механически поглощал омлет, тосты. Взгляд у него отрешенный, мысли где-то блуждают.