Читать книгу "Убийство в музее восковых фигур - Джон Диксон Карр"

Этот человек — безумец. Видя через щель его лицо, я не сомневался в этом. Мысли, одиночество, унижение? Непонятый идеалист, тонко чувствующая блестящая личность, бьющаяся в тесной клетке собственного разума? Его желтые глаза, казалось, вперились прямо в мои зрачки. На секунду мне почудилось, что он увидел меня. Кошка завизжала и спрыгнула с колен, когда Галан ущипнул ее загривок. Это, видимо, вернуло его к действительности, и он перевел взгляд на девушку, которая вся сжалась в углу дивана.

— Я развлекаю тебя, — сказал Галан, растягивая слова, — уже год. Стоит мне захотеть, и ты вернешься ко мне. Ты попала в мои руки, потому что я немало путешествовал, много читал и умею говорить красивыми фразами. Ты узнала о таких славных делах, о существовании которых твоя бедная безмозглая головка даже не подозревала. Я сделал Катулла твоим учителем. Я открыл тебе Петрарку, де Мюссе, Кольриджа и многих других. Я выбирал для тебя песни и показывал, как их следует исполнять. Огромные чувства, великая любовь, верность. Теперь мы оба знаем, какая все это чушь, не так ли? Тебе известно, что я думаю о людях.

Он глубоко вздохнул, и к нему вернулся его сардонический тон.

— В моем сейфе спрятано несколько рукописей. Они запечатаны в конверты и готовы к отправке в парижские газеты. Там рассказы о людях, вполне правдивые истории, которые увидят свет вскоре после моего отъезда. — Галан ухмыльнулся. — Мне за них заплатят. Это будет сенсация десятилетия, если газеты осмелятся на публикацию. А они осмелятся…

— Ты сумасшедший, — произнесла Джина. — Я даже не знаю, что сказать. Я, конечно, не обольщаюсь насчет тебя, но все же не думала…

— Жалко, — перебил он ее, — что это взорвет клуб. Никто не решится даже приблизиться к нему. Однако это уже забота моего партнера, так как у меня здесь не осталось финансовых интересов. Но, моя дорогая, давай вернемся к земным делам. В одном из пакетов, кажется, есть масса интереснейших сведений и о тебе. Но с другой стороны, нет никакой необходимости, чтобы твое имя вообще фигурировало. Пусть будет «Джина безупречная», если…

Джина повернулась к нему лицом. Она вполне овладела собой, в ее голосе появилась прежняя холодность.

— Я предполагала, Этьен, что рано или поздно нечто подобное должно было случиться.

— …если ты скажешь, кто убил Клодин Мартель.

— Ты произнес великолепный монолог. — В ее хрипловатом голосе появились издевательские нотки. — Неужели ты думаешь, что я скажу тебе? И, Этьен, дорогой, зачем тебе это знать, если ты собираешься превратиться в респектабельного сельского джентльмена?

— Да потому что я уже знаю…

— Ну что ж, послушаем.

— Ты запомнила это очаровательное словечко «предусмотрительность»? Я всегда проявлял ее, моя милая. Когда-нибудь в будущем у меня может возникнуть потребность в деньгах. Родители лица, которое, как я полагаю, совершило убийство, не только чрезвычайно гордые, но и бесконечно богатые люди. Итак, скажи мне…

Она хладнокровно достала из сумочки сигарету, и я представил, как удивленно поднялись ее брови. В поле зрения мелькнула его большая рука.

— Подтверди мою догадку, Джина, дорогая: убийца — капитан Робер Шомон.

Я почувствовал слабость в коленях. Галан показался мне искаженным, как отражение в кривом зеркале. Шомон. Кажется, она изумилась не так сильно, как я. Но было слышно, как она схватила ртом воздух. Возникла длинная пауза. Оркестр внизу возобновил игру. Через закрытые окна доносилась приглушенная музыка.

— Этьен, — выдавила она, задыхаясь от смеха, — теперь я полностью убеждена, что ты сошел с ума. Почему ты так решил? С какой стати Шомон?

— Джина, полагаю, тебе известно, — назидательно произнес Галан, — что отмщение иногда является мотивом преступления. И здесь место мести за Одетту Дюшен. Убита та, по вине которой мадемуазель Дюшен выпала из окна и погибла. Кто наиболее вероятный мститель? Разве я не прав?

В помещении стало ужасно жарко. Я мучился за ширмой, припоминая события последних дней и странное поведение Шомона. Я опасался, что Джина ответит шепотом, и я не смогу расслышать: оркестр играл новое танго, ритм которого гулко бухал в окно. Галан стоял, глядя на девушку сверху вниз.

Вдруг у своих ног я услышал ворчание, что-то мягкое и пушистое терлось о мои брюки. Ворчание сменилось противным визгом, и тут я увидел внизу горящие желтым светом глаза.

Кошка!

Сердце замерло, мышцы вначале напряглись, но тут же превратились в желе. Я был не в силах отвести глаза от щели. Галан поднял голову и посмотрел в сторону ширмы. Мариетта принялась с визгом носиться в разные стороны.

— За ширмой кто-то есть, — сказал Галан. Голос его звучал неестественно громко.

Пауза. Полная угрозы тишина затопила комнату. Джина Прево не двигалась. Она прижала трясущиеся руки к лицу, губы со свисающей из них сигаретой дрожали. Глаза Галана как будто стали больше. Их взгляд был наполнен холодной угрозой. Губы напряглись, обнажив оскал зубов.

Его рука метнулась за борт пиджака.

— Там — грязная полицейская ищейка!

— Не двигаться! — приказал я, не узнавая собственного голоса. Инстинктивно я заговорил повелительным, не терпящим возражений тоном. — Не двигаться! Вы у меня на мушке!

Секунды стучали у меня в висках. Блеф! Только блеф, или мне крышка. Он пялился в окружающую меня тень, понимая, что из нее на него может смотреть пистолет. Его огромное тело напряглось, как бы пытаясь разорвать опутывающие его невидимые оковы, глаза округлились, на лбу вздулись жилы. Верхняя губа поднялась еще выше, обнажив два крупных передних зуба. Невозможность решиться на что-то приводила его в ярость.

— Руки за голову! — ревел я. — Выше! Выше!

Кажется, Галан был готов что-то сказать, но вмешалась его знаменитая предусмотрительность. Какое-то мгновение одна рука трепетала в нерешительности, но потом обе медленно поднялись вверх.

— Повернуться!

— Знайте, вам все равно не выбраться отсюда.

Я впал в такое состояние, что вся ситуация казалась мне безумно смешной. Мне хотелось хохотать, хотя, вполне возможно, до конца моего жизненного пути оставалось несколько минут. Я выступил из-за ширмы. Серая комната с золочеными панелями, мебель с голубой обивкой, казалось, обрели яркость. Даже тени стали четкими. Мне навсегда запомнились рисунки на панелях — Афродита, предающаяся любви в различных позах.

Галан стал ко мне спиной, высоко подняв руки. Джина Прево сидела на диване, наклонившись вперед. Она стрельнула глазами в мою сторону, и меня осенило, что маска моя сдвинута на лоб. Джина взмахнула рукой, и длинный столбик пепла свалился с сигареты. В ее взгляде я увидел триумф и поддержку себе. Девушка засмеялась, увидев, что я безоружен.

Надо брать его со спины и поторопиться, пока он не позвал на помощь или не решился извлечь пистолет. Я поднял тяжелое кресло. Неожиданно Галан заговорил по-английски: