Читать книгу "Белая Россия. Люди без родины (2-е издание) - Эссад Бей"

которые возникли прежде на Капри, на Монте-Верита[157] или в Ворпсведе[158]: места, где они надеялись жить вне ограничений «цивилизованного» мира, в отдельной и почти закрытой среде. В 1920- х гг. Жильбер Клавель и Адольф фон Гацфельд распространили славу этого «альтернативного» места в немецком художественном и интеллектуальном кругу. В тот период мы находим там таких философов, как Вальтер Беньямин, Эрнст Блох, Альфред Зон-Ретель, Зигфрид Кракауэр; таких художники, как Рихард Зивальд, Адольф Эрбслёх и таких писателей, как Бертольт Брехт, — это лишь несколько известных имен. Даже некоторые политэмигранты, которые уехали на побережье Амальфи во время гитлеровского режима, знали этот район с предыдущих пребываний (Стефан Андрес, Курт Кремер, Мартин Вольф). Таким образом, «почва» уже была подготовлена, когда из Германии после марта 1933 г. (приход к власти Гитлера) и из Австрии после марта 1938 г. (аншлюс) начался великий исход.

Но почему Италия? «Как могло случиться, что многие люди, пострадавшие в нацистской Германии от ограничений или запретов в профессиональной сфере, подвергающиеся риску, в том числе, смертельному, искали убежище в фашистской Италии? Что могло побудить их оставить одну диктатуру ради другой?» Клаус Фойгт в своей книге «Ненадежное убежище» ставит этот вопрос и дает на него следующий ответ: «Несмотря на общие моменты и связи между двумя диктатурами, для эмиграции в Италию были веские причины. <…> в течение длительного времени фашистское государство не практиковало никакой формы антисемитского преследования»[159]. Кроме того, вначале итальянское законодательство по иностранцам также было относительно либеральным.

Однако всё это радикально изменилось, начиная с осени 1938 г. Готовясь к государственному визиту Гитлера (который 5 мая 1938 г. также коснулся и Неаполя), министерство внутренних дел Рима попросило префектуры «следить за подрывными и подозреваемыми элементами», а также ввести «превентивные задержания» для евреев и «противников режима»[160]. В Салерно жертвами этих «превентивных задержаний» стали писатели Армин Т. Вегнер и Вальтер Мекауэр. Вследствие муссолиниевских расовых законов, после 1938 г., слежка за «иностранцами еврейского происхождения» стала более жесткой; сначала для них составлялся список, затем их вынуждали покинуть Италию. Согласно указу от 7 сентября 1938 г. им угрожали высылкой в течение шести месяцев; после вступления в войну Италии в июне 1940 г. они были интернированы в соответствующие итальянские концлагеря, откуда многие после т. н. перемирия в сентябре 1943 г. были депортированы немцами в Освенцим, Бухенвальд и Дахау.

Позитано, космополитический городок

Заметная туристическая инфраструктура уже развивалась в Позитано в 1920- х г. (хотя туристы продолжали описывать городок как место «на краю света»)[161]. Согласно муниципальным регистрам здесь, в конце 1928 г. существовало два отеля («Margherita», «Roma»), одна гостиница[162], один ресторан («Buca di Bacco» Сальваторе Рисполи) и восемь «заведений, торгующих кофе и вином». Десять лет спустя, в 1938 г., было зарегистрировано те же два отеля, шесть пансионов и многочисленные «комнаты, сдающиеся в наем»[163]. В том году присутствие туристов, согласно статистике ENIT[164], достигло объема 1592 дней[165].

Важной причиной выбора места было то, что в Позитано жизнь была довольно «экономичной» и, по сравнению с Капри, менее «светской». «Приезжай сюда, место сказочное, жизнь на побережье дешева и кредит неограничен»: так художник Рихард Зивальд в 1923 г. цитирует письмо друга, отправленное ему из Позитано. Дороти Андрес (1911–2002), вдова писателя, вспоминала, что в 1930-х гг. она заплатила всего 70 лир за год аренды дома в Позитано, что было скреплено «рукопожатием», при этом имелась возможность сдать дом другому арендатору в случае внезапного отъезда. Фактически, многие местные дома в то время пустовали, не случайно район Липарлати среди эмигрантов назывался Мертвым городом (Cittа morta). Немало жителей Позитано покинули свою родину в поисках счастья в Америке: таков и сюжет книги Стефана Андреса «Die Hдuser auf der Wolke» («Дома на облаке»).

Космополитическая колония иностранных жителей стала объектом многочисленных литературно-автобиографических описаний (Стефан Андрес, Элизабет Кастоньер, Вальтер Мекауэр, Йохан ван дер Вуде, Лола Ландау). Если верить этим воспоминаниям, то иностранцы мало общались с местным населением. «За некоторыми исключениями, эти люди в изгнании не стали итальянцами, они не смешивались с землей, которая их приютила», — пишет Лола Ландау[166]. В самом деле, они жили в некой изоляции, в замкнутом кругу, с праздниками, кутежами и веселыми вечеринками, не без внутренних конфликтов и ссор. «На Луне мы не были бы дальше [от реальности]», — пишет Курт Кремер в своей автобиографии «Mein Panoptikum» («Мой паноптикум»)[167].

Национальный состав зарубежной колонии был разнообразен. В муниципальном реестре июля 1941 г.[168] насчитывается 64 иностранца из 14 стран: 37 (58 %) были немцами, 4 — из России[169].

По большей части мы не знаем конкретных причин их пребывания на юге. Даже для «эмигрантов» в самом строгом смысле этого слова мы должны предположить широкий спектр причин, по которым они покидали свою родину: от общего беспокойства по поводу политической ситуации в Германии до личной антинацистской позиции, от запрета на работу до преследований и угроз. Для художников и писателей различные формы препятствия свободе самовыражения были основными мотивами отказа от своей страны.

Немецкоязычные евреи

Уже в 1920-х гг., то есть до того, как Гитлер вступил во власть, некоторые «диссиденты» отправились в Позитано: упоминая лишь некоторые имена, это бывший военный летчик, позднее ставший пацифистом, Александр Томас (Дюссельдорф, 1892 —?), зарегистрированный как «писатель», еврейский ткач и художник Мартин Вольф (Лейпциг, 1888 — Освенцим, 1944), вместе со своей женой Матильдой Леви (Гамбург, 1883 — Освенцим, 1944), художник «Карли» Зон-Ретель (Дюссельдорф, 1882 — Дюссельдорф, 1966).

В 1930- х гг. большинство евреев было вынуждено покинуть нацистскую Германию. В Позитано мы находим среди них писателя Альберта Адлера (Ауфхаузен, 1890 — Освенцим, 1944) со своей семьей, Ильзе Бонди (мать художника Михаэля Тайле), Лутку Глюкманн и некоторых других. Для писателя Стефана Андреса — в дополнение к его антинацистской позиции — тот факт, что его жена была «наполовину еврейкой», послужил причиной для их переселения за пределы Германии. После оккупации Австрии сюда приехали писатель Вальтер Мекауэр, венский режиссер Эрих Шальша и писательницы Элизабет Кастоньер и Джо Ледерер; все четверо после пребывания там в течение нескольких месяцев продолжили свое беженство (после принятия Муссолини расистских законов).

Следуя указу от 7 сентября 1938 г., в Позитано местные власти также начали регистрировать иностранных евреев.

Муниципальный список от 6 октября 1942 г. («еврейские жители») включает в себя 9 имен людей, всё еще находящихся в городке; 7 из них будут депортированы, чтобы трагически закончить свою жизнь в Освенциме. В общей сложности, 25 немецких или