Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

– Прости, прости меня… Если это правда, я очень рада затебя. Это дело нужно вспрыснуть, мальчик мой!

– Ты думаешь?

– А ты?

В комнату вплыла Елик и подозрительно на нас посмотрела: нидать ни взять верная жена при исполнении.

– Пирог готов, – сказала она.

– С чем пирог?

– С грибами. – Эта бывшая пионерская активистка,любимица всех завучей по внеклассной работе и всех освобожденных комсомольскихсекретарей, решила сразу взять строптивого племенного бычка Серьгу за рога.

– С ума сойти! – вполне искренне сказала я. – Вы меняпоражаете, Елка. Ничего, если я тоже буду называть вас Елкой?

– Я буду рада. Друзья Сережи – мои друзья. Это сильныйход, Борис Николаевич. Пришла, увидела, сварганила обед. Судя по всему, запирогом с грибами последует пирог с черникой, брусникой, мясом и черносливом, атакже неаполитанские потроха и печенье “Лепестки лотоса”.

– Вы не купите шампанского, Елка? Это рядом, в соседнемуниверсаме.

– Да, конечно. Там, в прихожей… Там молодой человек. Япригласила его, но он отказывается проходить…

Еще бы ему не отказаться. Верная дисциплинированная псинкаМитяй стережет телефон, который стоит в коридоре, и даже не знает, что вкомнате у Серьги есть еще два, включая служебный “Панасоник”. Нужно при случаепопенять Андрею Юрьевичу на несообразительность подопечных.

– Это мой коллега по работе. Мы сегодня уезжаем навыбор натуры, Серьга. Меня не будет недели две, ты уж как-нибудь…

– Не волнуйтесь, я за ним присмотрю. – Наконец-то Еликпоняла, что я не представляю никакой опасности, вылинявшая сиделка,профессиональная чтица и личный парикмахер, – и впервые посмотрела на меня ссимпатией и благодарностью.

– Буду вам признательна.

– О чем вы говорите!

Да, говорить тут не о чем, она влюблена по уши, это видно. Яуже видела в своей жизни тихую, но испепеляющую страсть некрасивых женщин, этопохоже на угли, едва тлеющие под ровным слоем пепла и золы: стоит тольконеосторожно сдуть обманчивый верхний слой – и пожар гарантирован. АленаГончарова, прекрасный демон Серьги, шестикрылый серафим, ослепительная звездаего бестолковой жизни, будет забыта в одночасье, в этом я не сомневалась нисекунды. Таков удел всех роковых страстей: их бросают на полдороге, чтобыникогда больше к ним не возвращаться…

– Сейчас я дам вам деньги…

Елик вспыхнула:

– Что вы! Это лишнее. Я скоро вернусь. – Она подошла кСерьге и осторожно сжала его пальцы: я скоро вернусь, милый, береги себя, ябуду скучать по тебе в лифте, я буду думать о тебе возле отдела продажиспиртных напитков и из очереди в кассу пошлю тебе воздушный поцелуй.

Митяй – тихий, как мышь, и ненавязчивый, как кактус наподоконнике, – все еще отирался в прихожей. Я обняла Серьгу за голову, невольноподумав: хорошо, что нас не видит Елик, иначе она бы обязательно закатила емусцену ревности.

– Вот видишь, – примирительно сказал мне Серьга.

– Да уж, вижу… Судя по всему, она будет жить здесь.

– Ты же уезжаешь. А за мной нужен уход, сама говорила.Расскажи мне, какая она? Я вообще-то и сам знаю, но все-таки…

Вопрос застал меня врасплох – я все время забывала, чтоСерьга ослеп. Что я могла сказать о Елике? Смиренная дурнушка и шеф-повар посовместительству, подруга по переписке осужденных за разбой и хулиганство сособым цинизмом; лакомый кусочек для бездомных каменщиков из Киргизии,китайская раскладная ширма для застенчивых гомосексуалистов со стажем,завсегдатай Птичьего рынка и член общества защиты животных…

– Она красивая? – с надеждой спросил Серьга, чертовмужской взгляд на мир, в котором нет места неудачницам с кривыми ногами идвойным подбородком.

– Очень, – тихо сказала я.

– Как ты? – Серьга коснулся моей руки, невольноподразумевая совсем другое, всплывшее из самых недр подсознания – “Как Алена?”.

– Что ты! – Я была вполне искренна. – Она лучше.

– Как она выглядит?

Я принялась описывать Елика – губы, подбородок, кожу, разрезглаз, цвет волос – и вдруг с ужасом обнаружила, что описываю Алену Гончарову:ту самую роскошную сучку Алену, призрак которой так долго терзал нежное,покрытое изумрудным марийским мхом каныгинское сердце. Копна непокорных волос,как же иначе, идеальная линия бровей, как же иначе; глаза, темнеющие отзапретных страстей, как же иначе; чувственные губы с маленькими горьковатымискладками в уголках, как же иначе; гордый нос потомственной амазонки, как жеиначе; чистый безмятежный лоб, как же иначе; надменный подбородок, который таксладко целовать перед сном, как же иначе…

Серьга слушал меня, затаив дыхание, – этот лихойанатомический сюжетец был покруче Спиллейна и всех его тупоумных геройчиков,вместе взятых.

– Она сказала, щто хочет остаться со мной, – наконецвыдохнул он.

– Что ж, совет да любовь.

– Я… Я ж слепой, как кротяра… Никогда не буду видеть.Никогда не буду ходить. Даже если бы я был нормальным… Я ее не стою.

– Только ты ее и стоишь, – я уже и сама поверила всвяточный образ Елика, нарисованный моей буйной фантазией, – ты самый лучший.

– Правда, у нее красивый голос? – Голос у Елика был такойже стертый, как и внешность, в порыве ревности она может проглатыватьокончания, а в порыве страсти (“возьми меня сейчас же, любимый!”) – подменятьсвистящие согласные шипящими.

– Божественный.

– Я хочу, щтобы вы понравились друг другу. Что ж.Серьга, если тебе так хочется, это вполне можно устроить.

– Я тоже этого хочу.

– Ты ведь мой самый близкий друг, Ева. Ближе нетникого. Ты им и останешься.

Судя по всему, с квартиры придется съезжать, не мешать жеканыгинскому счастью с гарниром из пирогов с грибами. Мне было немножкогрустно, но за Серьгу стоило порадоваться: возможно, он нашел именно туженщину, которую так долго искал. А Елик будет ему преданной подругой – вседурнушки преданны, как ручные хорьки, это их визитная карточка. Преданностьзаменяет им идеально вылепленное лицо и идеально торчащие соски. Да и любовь, вконечном счете.

– Елка сказала, там какой-то парень тебя ждет вприхожей. – В голосе Серьги, размякшего от неожиданно свалившегося на неголюбовного приключения, прозвучала надежда на возможное устройство и моей личнойжизни.

– Да. Давно нужно было сказать тебе…

– Федька, щто ли? Пролез-таки в щель, сукин сын!

– Ты какую щель имеешь в виду? – нагло переспросила я,и мы синхронно рассмеялись.

– Пошлая ты женщина, Ева…