Читать книгу "Война или мир - Влад Савин"

— Так ответьте, товарищ Пономаренко, как это вышло, что столь невысокий чин может, по факту, объявлять войну от лица СССР? Или у него все же были сообщники? Если, согласно уставу и инструкции, право отдавать приказы принадлежит исключительно командной инстанции, в лице командующего флотом и его штаба — и которые в данной ситуации тоже не имеют власти самочинно решать вопросы войны и мира, а могут лишь транслировать решение Советского Правительства. Иначе, это уже узурпация власти и акт государственной измены!

Сталин остановился, взглянул на Пономаренко, затем на Кузнецова. И продолжил.

— Далее, этот приказ должен быть зашифрован, установленным шифром и кодом. Шифровальщики тоже ничего не могут сочинить от себя — поскольку текст должен быть завизирован ответственным лицом, иначе он не будет ни зарегистрирован в журнале, ни принят к исполнению на узле связи. А также, в нашем случае, должен быть написан на бланке строгой отчетности. И шифровальщики замыкаются на начальника штаба, а не на начальника связи, так что этот, как его, Аполлон, не мог бы отдать им приказ. И тем более, не мог сам справиться с шифрованием, даже будь он математическим гением — что в его личном деле не отмечено? Я правильно цитирую инструкции, как надлежит быть по установленному порядку, товарищ Кузнецов?

Министр ВМФ кивнул — так точно! Сталин продолжил:

— И уже после текст, в виде цифр, непонятных радистам, поступает на узел связи. На радиоузле не могли бы добавить свое, исказить, или передать что-то самодеятельное, даже если бы очень захотели — поскольку им неизвестен шифр и код. А чтоб исказить или добавить, надо ведь очень правильно, без малейшей ошибки, вписать нужные цифры? Так я вас спрашиваю, как этот Курлев, всего лишь исполняющий обязанности, да еще не слишком долгое время, сумел обойти все три инстанции? И у него не было сообщников, и никто ничего не заподозрил? Я слушаю — рассказывайте, как такое могло быть!

— Пока удалось установить следующее — заговорил Пономаренко — подобно тому, как на лодках, выходящих в поход, есть «красные пакеты», так и в данном случае, штабом эскадры ПЛ делается такой пакет, содержащий уже составленный, завизированный и зашифрованный приказ, опечатывается и сдается в сейф начальника узла связи. Заменяется каждый раз при смене шифра. Эта практика была введена на СФ еще в сорок седьмом, объясняемая «повышением боеготовности», на случай внезапного уничтожения штаба ядерным ударом. Содержимое пакета считалось секретным, и начальник узла связи знал лишь, что в экстренном случае это должно быть передано в эфир. Однако, при опросе личного состава установлено, что многие знали не только о существовании пакета, но и о том, что его составляют в интересах подплава. А дальше, сложить два и два было легко.

— Кто ввел такую систему?

— По устному приказу товарища Головко. Северный флот в этом плане уникален — тут Пономаренко бросил взгляд на Кузнецова — мы все уважаем и ценим товарища Головко за его талант и очень хорошее командование в войну самым молодым из советских флотов, оказавшимся еще и самым успешным — но за ним была такая черта: то, что казалось полезным, он вводил в практику немедленно, не дожидаясь канцелярского утверждения. Причем, в ряде случаев, это действительно давало выигрыш. Но вот в данном…

— Ну, мы не какие-то бюрократы, чтобы губить живое творчество — усмехнулся Сталин — но порядок во всем должен быть! Если что-то полезное было принято без оформления — что мешало оформить его после? Как в сорок первом пушку товарища Грабина для танка Т-34 на вооружение принимали (прим. авт — пушка Ф-34 была официально утверждена на вооружении РККА после того, как уже несколько месяцев устанавливалась на танки, идущие на фронт). Это серьезная недоработка не товарища Головко, а тех, кто должен был всю канцелярию провести. И представить ее на утверждение свыше — соответствует ли? Да, товарищ Пономаренко, а что там про «лазаревский дух» говорят?

— Так прямой вины товарища Лазарева не обнаружено! А лишь несколько человек заметили, что «лазаревское влияние» на флоте осталось, в смысле творчества, вольнодумства. Товарищ Головко же этому всячески способствовал.

Сталин молчал. О чем он думал — может, о противоречии систем «иерархия» и «сеть», замеченном им, применительно к государственному и военному управлению, еще в сорок четвертом, после Киевского мятежа? Четкий порядок, ну прямо орднунг, однозначно расписанные обязанности, роли, полномочия, награды и наказания. Плюс — что позволяет строить работающую систему из любых элементов, «не хочешь — заставим, не умеешь — научим, не можешь — заменим». Минусы — негибкость, уязвимость к непредусмотренному инструкцией; торможение творчества масс; а главное — неустойчивость к предательству на самом верху. А на войне — еще и уязвимость к выбиванию командной структуры. Сеть же способна самоорганизовываться и самонастраиваться, но ее сильное и одновременно слабое место — требование к «пассионарности» составляющих звеньев: не чрезмерно высокой, иначе просто невозможно договориться, но явно выше иерархического «ноля», когда каждое звено воспринимает общее дело как часть своего личного, и само «тянет» общую нагрузку, и даже корректирует курс. Но при падении пассионарности ниже критического — когда иерархия еще бы работала! — сеть превращается в махновщину, дикий Запад, или девяностые годы. Лазарев однозначно человек «сети», но ведь и у нас во время войны определяющим было именно идейное, «за Родину, за Сталина», а не приказ и заградотряды!

И он сам, Иосиф Виссарионович Сталин, узнавший будущее — уже отошел в сторону от себя же, той истории. Прежде всего тем, что сдвинулся в сторону «сети». Тот Сталин наверное, перешел бы к репрессиям, не задумываясь. Если влияние гостей из будущего, не только того, что они сообщили, но и их мышления, психологии, так повлияло даже на него — то что же было с офицерами флота, видевшими в Лазареве и его товарищах образец для подражания?

— Однако же, порядок должен быть — повторил Сталин — отчего на сообщение отреагировали так поздно? Разве на флоте не ведется радиовахта, на всех береговых объектах и кораблях?

— Разрешите, товарищ Сталин? — сказал Кузнецов — вахта ведется, однако у разных категорий абонентов различаются и частоты и шифры. То есть, сообщение, адресованное подплаву — а еще точнее, лишь лодкам, находящимся к западу от 30го меридиана, другие абоненты просто не приняли бы, а приняв, не поняли. Кроме лодок, депеша была принята в Нарвике, как на резервном узле связи. Но поскольку она относилась к «второй очереди», ведь штатно, предназначалась лишь лодкам, а Нарвикский узел связи был перегружен работой по «Авалону», то ее расшифровали лишь через два с лишним часа после получения. Уже после доклада от Н-113.

Сталин взглянул на Пономаренко — это было так? Тот кивнул, подтверждая.

— А отчего же, только подводникам? — спросил Вождь — по уму, так надо всем? Если штаба уже нет.

— По устному приказу комфлота — ответил Кузнецов — как он сказал, так и сделали. Резон в этом есть — все же надводные корабли, в отличие от лодок, во вражеских водах заранее не развертываются. Для подводников было наиболее актуально.