Читать книгу "Повеса с ледяным сердцем - Маргерит Кэй"

Генриетта отчаянно пыталась сбросить сорочку. Она была в одних чулках и подвязках, зачарованно глядя, как он сбрасывает оставшуюся одежду. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания, мужское достоинство поднялось во всем своем гордом великолепии, отчего у нее от предвкушения удовольствия напряглись все мышцы.

Рейф снова поцеловал ее в уста. Он целовал ее соски, втягивал их в рот. Генриетта извивалась от потрясающих ощущений. Его пальцы погрузились во влажные складки ее женского существа, он тихо произносил ее имя. Она прильнула к нему, слилась с его телом, целовала его, его пальцы ласкали ее женскую прелесть все быстрее и быстрее, но все же недостаточно быстро. Генриетта жаждала этого, жаждала его, жаждала немедленно. Она любила его. Хотела, чтобы он любил ее. И доказать ему, как сильно она любит его. Если бы только он знал… понимал… мог почувствовать, как сильно она любит его, тогда, конечно…

— Не медли, не медли, не медли, — бормотала она, вцепившись ему в спину, царапая ногтями, вонзаясь в упругие изгибы его ягодиц. Он стал ласкать еще страстнее, она воспарила высоко, вцепилась во что-то, ждала, держалась, тяжело дышала. — Не медли. Давай сейчас, пожалуйста. — Она тяжело дышала, цепляясь за его плечи, перевернулась и стала падать вниз.

Рейф страстно целовал ее. Оба извивались в бурных содроганиях кульминации. Он весь пульсировал, его стержень так напрягся, что казалось, будто тот взорвется. Однако Рейфу хватило сил спросить ее:

— Генриетта, ты точно этого хочешь?

— Рейф, прошу тебя. Я хочу… я это знаю. Я клянусь. Прошу тебя.

Рейф больше не владел собой. У него больше не осталось сил ждать. Прямо сейчас. Казалось, он всю жизнь ждал этого мига. Приподняв ей ноги, он осторожно занял удобное положение, вошел в нее, застыл, ждал, снова застыл, ибо ощущение ее вибрирующего тела довело его до предела, а ему не хотелось, чтобы все быстро закончилось, хотел оттянуть это мгновение еще немного, сколь хватит сил.

Тело Генриетты напряглось, раскалилось и увлажнилось. Он проник в нее, почти без препятствий преодолел девственную невинность, оказался внутри ее разгоряченного существа, затаил дыхание, подавив неожиданный крик. Рейф никогда, никогда, никогда… Генриетта. «О боже, Генриетта». Он проник глубже и застонал, почувствовал, как она поднимается ему навстречу, удерживает его, обнимает. Сладкое, пьянящее ощущение. Он снова вошел в нее, и все повторилось снова. Казалось, будто они созданы для этого, будто предались тайному ритуалу, известному только им.

Генриетте казалось, будто она потерялась в экстазе, но понимала, что это мнимая высота. Его набухший стержень проник в нее, она и не подозревала, что это так чудесно. С каждым разом Рейф наполнял ее все больше, проникая в глубины, о существовании которых она даже не догадывалась, возносил ее выше и выше с каждым проникновением, пока она действительно не достигла вершины, где ее бросало то в ледяной холод, то в жар, а он проникал все глубже. Генриетта повисла над краем бездны, чувствовала, будто вот-вот потеряет сознание. Тут она почувствовала, что его стержень раздулся и покинул ее лоно, прежде чем он успел достичь кульминации. Рейф вскрикнул, издал хриплый стон, который тщетно пытался сдержать.

Он держал Генриетту так крепко, что ей стало невозможно дышать. Слезы текли по ее щекам, она даже не пыталась сдержать их. Он слизал их с ее лица, прося прощения. Она гладила его шелковистые волосы и твердила, что он не причинил ей боли.

Рейф нежно поцеловал ее в губы. Прижав ее к себе, не мог выразить чувства, которые испытывает, даже если бы попытался сделать это. Странное ощущение. Он полностью насытился, разрядился, достиг полного удовлетворения.

Сердце Генриетты медленно успокаивалось, она задышала ровно. Лежала, не думая ни о чем, чувствовала лишь обнимавшие ее руки Рейфа. Его ноги покоились на ней, она наслаждалась последствиями кульминации, ставшей для нее опытом, полностью изменившим жизнь.

Генриетта предавалась плотским утехам с мужчиной, которого любила. Наслаждалась исступленными, блаженными мгновениями, когда он оказался внутри ее, а их тела соединились. Наверное, он чувствовал то же самое. Она ему небезразлична. Он не любил ее, о чем не раз предупреждал. Генриетта лежала удовлетворенная и думала, что когда-нибудь он ее полюбит. Он честный мужчина. Он не стал бы отдаваться любовной страсти с ней, если бы не думал… не думал о чем?

Откуда столько уверенности, что он вообще думал о чем-то? Для Рейфа подобное всего лишь промежуточный эпизод, бегство от того, с чем он в своей жизни больше не желал столкнуться. Она всегда рисковала значительно больше. Своим добрым именем. Свободой. Генриетта никак не ожидала, что потеряет свое сердце. Но потеряла безвозвратно.

Опершись на локоть, она через силу состроила лучезарную улыбку.

— Итак, наступила последняя ночь, которую нам придется провести здесь, — заговорила она, решив затронуть эту тему до того, как Рейф сам вспомнит о ней. — Ты можешь подумать, что я веду себя глупо, но мне уже кажется, что эта комната стала моим домом.

Рейф накрутил один из ее локонов на свой палец.

— Нет, не думаю, что ты поступаешь глупо. Я сам безумно полюбил эту тесную комнатку, если не считать страшно неудобного матраса. Генриетта, ты подумала о том, что теперь станешь делать?

Ее сердце отчаянно забилось. Она пыталась обуздать страх, ухватиться за свои принципы, но вдруг все это показалось не столь уж прочно. Рейф не любит ее. И не женится. Он ведь сам говорил, только она не слушала. Неужели он пытается вежливо отделаться от нее? Безумное удовольствие от любовных утех исчезло, точно вор с места преступления.

— Не знаю, — ответила Генриетта. — Хотя леди Ипсвич и вернула мне мое доброе имя, сомневаюсь, что она даст мне рекомендацию, а без нее я вряд ли смогу найти новое место.

— Должен признаться, за последние дни я привык к роли твоего защитника.

— О! — Ее сердце замерло, затем забилось быстрее. Теперь ей стало совсем плохо. Генриетта не осмеливалась тешить себя надеждами, но все равно надеялась. Она выпрямилась, чтобы лучше разглядеть его лицо. Темно-голубые глаза. Едва заметную улыбку. О боже, умоляю тебя. Прошу.

— Пока мне не очень-то хочется отказываться от такой роли, — добавил Рейф.

Лишь пока! Если бы Генриетта стояла, она бы не удержалась на ногах и рухнула на пол. Что бы Рейф ни имел в виду, это носило временный характер.

— Лишь пока? — Ее голос прозвучал так, будто ее душили. Ей действительно казалось, что ее душат. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ты говорила, что не желаешь возвращаться в Ирландию к родителям. Надеюсь, ты не передумала?

— Нет, не передумала, но…

— Из того, что ты сказала, следует, что у тебя нет других родственников, которые могли бы пристроить тебя?

— У меня есть тетя, сестра мамы, но…

— Это, наверное, брюзгливая старая вдова, ведущая монашескую жизнь за городом в обществе кошек.