Читать книгу "Рыбки в пятнах света - Рику Онда"

было в прошлом, представлялось нам приятным. Трансформировалось в воспоминания о минувших счастливых днях.

Она сладко зевает.

Как невинный ребенок.

– Я прилягу. Не возражаешь? – спрашивает она, опускаясь на татами.

– Нет, конечно. Три часа можно подремать.

– А ты?

Она протирает глаза.

Я киваю в ответ:

– Тоже, пожалуй. Вряд ли высижу, пока народ не придет. Засну или нет, не знаю, но хоть полежу.

– Что с ней будем делать? С фотографией совсем по-другому смотрится, – говорит она, бросая взгляд на рамку.

– Давай подумаем, когда проснемся.

– Хорошая идея.

Вслед за ней я вытягиваюсь на татами.

Тело слегка липнет к соломенному мату. Больше мне на нем не лежать.

Через окно я вижу, как утро набирает силу.

Ночи не устоять. Птичьи голоса словно возвещают о прибытии подкреплений для наступающего дня.

Закрываю глаза, но сон не идет. Уже слишком светло, и стрелки часов не повернуть к ночи.

Утро – нет, солнце – обладает великой и безжалостной силой. Его ошеломляющая яркость покрывает все другими красками.

Все вокруг. Это схоже с воздействием наших улыбающихся лиц, уставившихся в объектив фотоаппарата.

Они наделяют воспоминания яркостью и весь мир светом.

Эти мысли повергают в отчаяние. Но я знаю, что это чувство покинет меня, как только наступит утро.

Уже скоро. Уже совсем скоро.

Я тихо лежу на татами в ожидании утра, испытывая одновременно глубокое отчаяние и глубокое облегчение.

Глава 26

Что ни говори, но вся эта история крутилась вокруг фотографии.

Распростершись на полу, я рассеянно гляжу на снимок в самой середине рамки.

Раньше мы смотрели на нее каждый день, потому что в ней отражалось время, которое мы проживали вместе.

Я и Хиро. И его отец.

Фальшивые улыбки, мнимые кровные узы.

Был вечер, когда все втроем мы разыгрывали комедию. Одного из нас больше нет на этом свете, но именно тот человек играл в тот вечер главную роль. Его тень долго стояла между мной и Хиро, но с наступлением утра она наконец нас покинет. Я это чувствую.

Да, это была комедия.

То, что для одного является трагедией, в глазах постороннего человека может выглядеть комедией, но для действующих лиц именно этого действа оно было фарсом от начала до конца во всех отношениях.

Разочаровывающим, нелепым и все еще очень тяжелым… и таким драгоценным.

Наступает утро.

Даже с закрытыми глазами я могу сказать, что оно уже на подходе.

Утро всегда приносит освобождение от чего-то. Оно положит конец нашим колебаниям, подведет черту под тем, что кажется неразрешимым.

Появление солнца дает сигнал, что время на исходе.

Я чувствую тупую боль в глазах.

Время кончается. Последние наши моменты истекли.

Я вижу мерцающее свечение.

Лампочка? Луч утреннего солнца?

Наконец свечение превращается в пятна света, проникающего сквозь листву.

Я вижу трех человек в густо поросших лесом горах. Псевдосемья, шагающая по горной тропинке и купающаяся в пятнах пробивающегося через кроны деревьев солнечного света, – это мы.

Идем и весело переговариваемся о чем-то.

Сон это или фантазия, не могу сказать, но это была семья. Пройдя сквозь годы пустоты, ее члены наконец объединились и, улыбаясь, болтали, чтобы заполнить эту лакуну.

* * *

– Мы подумать не могли, что именно ты будешь нашим проводником.

– Хотя в душе, конечно, надеялись, но ведь проводников так много, а назначили тебя.

– Вообще-то у меня было предчувствие, что мы встретимся.

– Ну и как тебе? Мы твои надежды оправдали?

– Да я, собственно, ничего особенного не ожидал. И вдруг увидел двух замечательных молодых людей, уже взрослых.

– А мы тоже снова встретились совершенно случайно. В универе оба занимались в теннисном клубе, и вышло так, что стали играть в паре. И странное дело – у меня было чувство, что я его давно знаю. Ничего подобного я раньше не испытывала.

– Она права. Вот что значит родственные души.

– Замечательно, что все так сошлось!

– Да, конечно. И ведь какой сюрприз! У нас, оказывается, есть братик. Намного младше.

– А давайте к нам домой зайдем. Там и повидаетесь.

– Можно? Вот было бы замечательно!

– Фух, жара какая! Даже в тени дышать нечем. Что-то я совсем раскис.

– Ничего, вот сейчас в подъемчик, а дальше легче станет.

* * *

Пятна солнечного света, пронизывающего листву, великолепны. Словно находишься на дне моря. Возможно, рыбки, поднимая глаза вверх, где граница воды и света, испытывают схожие ощущения.

Окрашенные в зелень лучи мерцают и колеблются.

Трое стоят на дне и, подняв головы, смотрят на блики, играющие на поверхности. В их глазах читается невинное томление, тоска по далекой водной глади, которой им не суждено коснуться. Они молча взирают на недосягаемый свет. На будущее, которое для них никогда не наступит.

* * *

Я открываю глаза, и меня ослепляет лампочка, висящая под потолком.

Протираю глаза и встаю, чтобы выключить свет.

Комната как будто сразу становится прохладнее.

Темнота отступает, за окном светло.

Поворачиваюсь и смотрю на Хиро.

Он все так же лежит на татами, не двигаясь. Глаза закрыты. Притворяется? Нет, похоже, спит.

Смотрю в полумраке на рамку с фотографией, вижу три улыбающихся лица.

Процесс переписывания памяти уже начался. В моей голове эти три человека соединились в семью, образ которой только что был у меня перед глазами. Они вместе путешествовали в горах, чтобы заполнить провал во времени и восстановить семейную связь.

Вернувшись домой, мы часто смотрели на это фото и разговаривали.

– Хорошо, что мы туда съездили.

– Точно. Подумать не мог, что получится такой разговор. Искренний, откровенный.

– У меня ощущение, будто что-то кончилось. Перед поездкой я очень возбудилась, нервничала, а сейчас уже вроде все позади, и все равно.

– Да, честно говоря, я думал, что встреча с отцом будет более драматичной, а получилось как-то просто и буднично. Зато теперь я спокоен.

– Ничего о нем не знали, поэтому мрачные мысли в голову лезли. Ерунда всякая.

– А теперь обо всем можно забыть. У него новый дом, семья. Сам не ожидал, что буду так рад за него.

– А малыш какой милый.

– И жена вроде хорошая.

– Конечно, в гору лезть было нелегко, и все же хорошо, что мы решили поехать.

– Что верно, то верно.

* * *

Я чуть заметно улыбаюсь, представив, как мы вдвоем сидим за столом, упершись в него локтями и подперев ладонями подбородки, смотрим на фоторамку и весело болтаем.

Ноги вдруг сами собой приходят в движение.

Я потихоньку прохожу в прихожую, надеваю кроссовки, и вот я уже за дверью.

И, ошеломленная,