Читать книгу "Неслучайные встречи. Анастасия Цветаева, Набоковы, французские вечера - Юрий Ильич Гурфинкель"

проводились эксперименты, в которых контролировалось состояние всегда одинаково приготовленной коллоидной системы. Всего таких экспериментов было свыше 250 тысяч, и в подавляющем большинстве случаев с бесспорной очевидностью удалось установить влияние солнечных вспышек, магнитных бурь на химические процессы в коллоидных системах.

Если космические силы оказывают столь мощное воздействие на неорганические коллоиды, – рассудил Пиккарди, – то они равным образом должны оказывать такое же влияние на коллоиды живых организмов.

Результаты этих исследований очень воодушевили А.Л. Чижевского. Это были первые звенья доказательств опосредованной цепочки сложного механизма передачи энергии Солнца клеткам, органам и тканям человека.

…В Ленинград Чижевский приехал с рекомендательным письмом к Ивану Петровичу Павлову. Прежде он не встречался с ним, но сразу же узнал его по портретам, которые раньше видел в газетах и журналах. Темно-синий костюм, жилет, белая манишка с темными пуговицами и небольшая бархатная бабочка с опущенными книзу концами. Нижнюю часть лица полностью скрывали белоснежные, точно сбитые из сливок, борода и усы, так что о мимике можно было только догадываться. Но взгляд живой, проницательный.

Павлов к тому времени был уже Нобелевским лауреатом, автором уникальных исследований условных рефлексов, которые принесли ему мировую славу, однако даже намека на высокомерие, как отметил Чижевский, в нем не было. После краткой беседы, надев халат, Иван Петрович предложил гостю осмотреть лаборатории.

Александр после вспоминал тяжелый запах псины всюду в помещениях, куда они с Павловым заходили. На столах стояли деревянные станки, в которых находились подопытные собаки разных пород. Откуда-то, по-видимому, из операционной, он отчетливо услышал разносившийся по всему зданию жалобный вой…

Когда они вновь оказались в кабинете, Чижевский, набравшись смелости, рассказал ему вкратце о Циолковском и вопросах, на которые он хотел бы получить ответы. И прежде всего вопрос о том, насколько могут быть опасны для человека чрезмерное ускорение в момент разгона ракеты до космической скорости, а также последующая за этим невесомость.

Павлов никаких особых соображений по этому поводу не высказал, но как физиолог дал весьма ценный совет: для имитации перегрузки в земных условиях – использовать центрифугу. И между делом спросил, не слишком ли торопится Циолковский и, вообще, нужно ли это, ведь так много нерешенных проблем на нашей планете…

– Вот это успех! – поздравляли Чижевского на следующий день. Никто не думал, что Павлов будет разговаривать на эту тему. Ведь Павлов – сухой человек. Иное дело – Бехтерев. Психиатр, невропатолог. Посмотрим, что он предложит Циолковскому. От Бехтерева можно ожидать самых необычайных поступков. Павлов – классик, Бехтерев – романтик, притом восторженный.

В кабинете, в котором Бехтерев принимал его, Чижевский оказался в окружении стеллажей со стеклянными банками, где находился человеческий мозг, помещенный в формалин. Преодолевая себя, он разглядывал надписи на банках, указывающие, кому принадлежит тот или иной мозг. Попадались известные фамилии.

Бехтерев, удовлетворенный произведенным впечатлением, произнес фразу, которую, вероятно, говорил не один раз посетителям этого кабинета:

– Вот, – сказал он, – в этом небольшом объеме розовато-серого вещества, состоящего на восемьдесят и даже более процентов из воды, заключена вся мудрость и все возможности человека.

Бехтерев произвел на Чижевского впечатление человека эмоционального и более открытого, чем Павлов. Рядом с ним он не чувствовал скованности и без смущения рассказал о К.Э. Циолковском и тех вопросах, которые его беспокоят: как поведет себя человеческий организм в условиях невесомости.

– Вы коммунист? – неожиданно спросил Бехтерев гостя.

Чижевский ответил уклончиво. В партии не состоит, «но логика и история говорят о том, что эпоха капитализма заканчивает свое бренное существование, ибо он уже стал немощным и бренным. Следующая эпоха – социализм, при бурном, неслыханном развитии техники, которая подготавливается новой физикой, физикой атома». Именно так он сформулировал свои взгляды.

Этот эпизод, описанный Чижевским в его книге «Вся жизнь», выглядит довольно странно и как будто даже искусственно. Нет сомнений в том, что Бехтерев без обиняков задал вопрос, слушая знакомые речи «о бренном капитализме» из уст молодого человека. Бехтерев был лейб-медиком Николая II, имел генеральский чин в царской армии и понимал, что как специалисту ему нет равных в России, независимо от того, как он относится к коммунистическим идеям. Вопрос в том, зачем Чижевский вынес этот текст на страницы своей книги. Полагал ли он, что это поможет книге пройти идеологические барьеры, а может быть, у него были какие-то другие резоны?

Вправе ли мы укорять в этом Чижевского, можем ли винить Галилея, признавшего догматы церкви под страхом быть преданным костру?

В недавно обнаруженных и расшифрованных записях в его секретных тетрадях можно прочитать, как он во время обыска спокойно наблюдал за следователем, который листал его дневники. Никакой крамолы там быть не может, успокаивал он себя. «Кто же будет писать хулу на власть в своих дневниках?» Верил ли он сам в то, о чем говорил Бехтереву? Вполне возможно, это был повод заявить официально о своей лояльности.

Последняя встреча с В.М. Бехтеревым произошла у него в Москве в Политехническом музее. Бехтерев выступал в большой аудитории, а после его лекции Чижевский зашел в лекторскую комнату его навестить. А через некоторое время из газет он узнает о смерти Бехтерева.

Надо сказать, что такой внезапный уход из жизни знаменитого психиатра и невролога потряс не только Чижевского, но и многих в Москве, в Ленинграде и в других городах России. Официальной причиной смерти в газете «Известия» было названо «отравление несвежими бутербродами». К теме несвежих бутербродов мы еще вернемся, а тогда Чижевский, вероятно, опасался в автобиографических записках касаться этой темы. Слишком хорошо он знал историю Медичи и то, как власть предержащие без лишнего шума справлялись с теми, кто имел несчастье открыто высказываться по их поводу вслух.

* * *

…История – это хаос. Войны, революции, проявления агрессии – все возникает спонтанно, непредсказуемо. Так было принято считать во все времена. А.Л. Чижевский был первым, кто, опираясь на большой массив исторических фактов, опроверг такую трактовку мировой истории, показав при этом, что у различных народов на разных континентах крупные события их общественной жизни протекают синхронно.

Синхронность – ключевое слово. Это означает, что выбросы энергии Солнца носят глобальный характер и, действуя одновременно на земной шар, в разных странах возбуждают исторически сходные процессы. Каждый такой цикл в среднем составляет одиннадцать лет, т. е. на каждое столетие приходится девять циклов солнечной активности.

Это открытие, сделанное Чижевским, позволяет выявлять периоды максимальной концентрации исторических событий в прошлом и прогнозировать их в будущем.

Сегодня, уже в 20-е годы XXI столетия ничто не мешает нам оценить хронику исторических событий прошедшего XX