Читать книгу "О, я от призраков больна - Алан Брэдли"

Я широко открыла глаза с невинным видом.

— Я слышал, как ты чихаешь, Флавия, — сказал он.

Дьявольщина!

— Пожалуйста, выверни карманы, — сказал инспектор, и мне ничего не оставалось, кроме как повиноваться.

Припомнив отцовские рассказы о его подвигах фокусника в детстве, я попыталась спрятать в ладони скомканный клочок бумаги, найденный мной в ботинке Филлис Уиверн, смяв его еще сильнее под большим пальцем и придавив платком.

— Благодарю, — сказал инспектор, протягивая ладонь, и я, как говаривал викарий во время криббеджа, слила.

Я отдала ему бумажку.

— Другой карман, пожалуйста.

— Там ничего, кроме мусора, — сказала я. — Просто куча…

— Мне судить, — перебил он меня. — Выверни карман.

Я уставилась ему в глаза, выворачивая карман, и маленький Везувий из обломков краски взорвался и просыпался в жутком молчании на пол.

— Зачем ты это делаешь? — спросил инспектор абсолютно другим голосом, глядя на мусор, который я навалила на ковер. Не думаю, что я когда-либо видела его настолько расстроенным.

— Что делаю?

Я не смогла удержаться.

— Врешь, — сказал он. — Зачем ты сочиняешь эти нелепые истории?

Я частенько сама об этом размышляла, и, хотя у меня имелся готовый ответ, я не чувствовала, что должна говорить ему об этом.

«Ну, — хотелось мне сказать, — есть среди нас те, кто создает все вокруг, ведь видимые и невидимые вещи осыпаются. Мы словно каменщики Вавилона, вечно в трудах, как сказано у Иеремии, подпираем стены града».

Разумеется, я сказала не это.

— Не знаю.

— Как я могу повлиять на тебя… — начал он, одновременно разворачивая бумажку и бросая на нее взгляд. — Где ты это взяла?

— В туфле Филлис Уиверн, — ответила я, помня, что не надо привлекать внимание к тому, что на самом деле это ботинок. — На правой ноге. Должно быть, вы просмотрели это.

Я понимала его дилемму: вряд ли он мог сказать своим людям — или начальству, — что он сам это нашел.

— Есть соединяющая дверь, — любезно объяснила я. — Я знала, что вы уже сделали фотографии и тому подобное, так что я просто проскользнула внутрь быстро осмотреться.

— Ты трогала что-нибудь еще?

— Нет, — сказала я, стоя перед ним с грязным платком, скомканным в ладони.

Пожалуйста, Боже и святой Генезий, покровитель актеров и пытаемых, пусть он не потребует, чтобы я отдала ему платок.

Сработало! Хвала вам обоим!

Позже я вознесу жертвоприношение в лаборатории — маленькую пирамидку из дихромата аммиака, возможно, водопад веселых искорок…

— Ты уверена? — спрашивал инспектор.

— Ну, — сказала я, понижая голос и осматривая коридор в обоих направлениях, чтобы убедиться, что нас не подслушивают, — я, правда, заглянула в ее сумочку. Вы нашли водительские права на имя Филлиды Лампман, конечно же?

Мне показалось, что инспектор сейчас снесет яйцо.

— Это все, — отрезал он и ушел.

17

— Мне нужен твой личный совет, — сказала я Даффи.

Это тактика, которая никогда не подводит.

Как всегда, она свернулась в библиотечном кресле, словно креветка, погруженная в своего Диккенса.

— Предположим, тебе нужно найти сведения о ком-то, — продолжила я. — С чего ты начнешь?

— С Сомерсет-хауса, — ответила она.

Моя сестрица острила. Я знала, как и все в королевстве, что Сомерсет-хаус в Лондоне — это место, где хранятся записи о всех рождениях, смертях и свадьбах, а также документы, завещания и прочие общественные документы. Отец однажды с мрачным видом указал нам на него из окна кэба.

— Кроме него, имею в виду.

— Я бы наняла детектива, — кисло сказала Даффи. — Теперь, пожалуйста, уходи. Ты разве не видишь, что я занята?

— Пожалуйста, Даффи. Это важно.

Она продолжала игнорировать меня.

— Я отдам тебе половину того, что у меня на сберегательной книжке.

Я вовсе не собиралась этого делать, но попытаться следовало. Для Даффи деньги означали книги, и, хотя в Букшоу имелось больше книг, чем в бесплатной библиотеке Бишоп-Лейси, для моей сестры этого недостаточно.

«Книги — словно кислород для ныряльщика, — однажды сказала она. — Отнимите их, и можно начинать считать пузырьки».

По тому, как дернулся уголок ее рта, я поняла, что она заинтересовалась моим предложением.

— Ладно, две трети, — сказала я.

С плохими намерениями ставки поднимать легко.

— Если это кто-то, — ответила она, не поднимая взгляда от книги, — то в «Книге пэров» Бурка.

— А если нет? Если это просто известный человек?

— В «Кто есть кто», — сказала она, ткнув пальцем в сторону книжной полки. — С тебя три фунта десять шиллингов и шесть пенсов, будь добра. Как только дороги расчистятся, я лично отведу тебя на почту и прослежу, чтобы ты не нарушила обещания.

— Спасибо, Даффи, — поблагодарила я. — Ты чудо.

Но было слишком поздно. Она уже начала погружаться в глубины Диккенса.

Я неспешно двинулась к книжным полкам. «Кто есть кто» о чем-то мне напомнило. Хотя я никогда не открывала ни один из его пухлых красных томиков, их даты, простирающиеся в прошлый век, были частью библиотечного пейзажа Букшоу.

Но как только я приблизилась, мое сердце упало. Широкая дыра в правой части второй полки показывала, что часть книг отсутствует.

— Куда подевались 1930-е и 1940-е годы? — спросила я.

Ответом было молчание.

— Ну же, Даффи. Это важно.

— Насколько важно? — поинтересовалась она, не поднимая глаз.

— Все, — сказала я.

— Что все?

— Мои сбережения на книжке.

(Обратите внимание на замечание насчет плохих намерений.)

— Обещаешь?

— Клянусь жизнью!

Я старательно перекрестилась и всей душой взмолилась о том, чтобы прожить так же долго, как старый Том Парр, чью могилу мы однажды видели в Вестминстерском аббатстве и который прожил до почтенных ста пятидесяти двух лет.

Даффи сделала вялый жест.