Читать книгу "Вуаль из солнечных лучей - Валерия Вербинина"

«Вы всегда опаздываете, мсье?» – спросила она. «Простите?» – пробормотал я. «Ладно, – продолжала эта баба с усмешкой, – я на вас не в обиде. Но я хочу еще триста франков сверх того, что вы мне обещали». Я посмотрел на нее пристально: явно из деревни, не так давно перебралась в столицу, выражение лица – примитивная смесь глупости и хитрости. «Триста франков за что?» – машинально спросил я. «Как за что? – изумилась она. – Дело-то громкое. Он сказал, что был дома, но я точно знаю, что он соврал. Это он убил бедную мадемуазель Менар. У него была кровь на рубашке, когда он вернулся». Тут я решил, что речь идет о каком-то шантаже, и развеселился. «Может, у него кровь из носа пошла? – заметил я. – Это не доказательство». «Вам, репортерам, виднее, – отозвалась баба. – Но доказательство у меня тоже есть. Я же сказала, я точно знаю, что он убил. И я хочу не пятьдесят франков, а триста пятьдесят». Тут я понял, как можно от нее отвязаться. «У меня нет таких денег», – сказал я. «У вас, может, и нет, а у вашей газеты точно есть. Подумайте, мсье. Если до завтра я не получу от вас ответа, то пойду в «Фигаро», вот». С этими словами она встала и гордо промаршировала к выходу. Никто не мог заранее знать, что мне вздумается зайти в церковь, так что провокация исключалась, но сознание, что какая-то мутная особа перепутала меня с репортером, которому она назначила встречу, тоже не добавляло оптимизма. Короче, я убрался оттуда, решив, что происходящее меня никак не касается. А на следующий день, едва я сел в Северный экспресс, стало ясно, что мне не дадут доехать до дома. И теперь я рассказал вам все, чтобы вы попытались разобраться в той чертовщине, которая происходит.

Глава 22

Жизнь в четырех строках

По правде говоря, когда Амалия выслушала ни с чем не сообразную историю, которую ей поведал Сергей Васильевич, ее первым побуждением было рассердиться. Но, поглядев внимательно на Ломова, она поняла, что он не шутит и что по каким-то причинам он действительно считает, что странный эпизод, участником которого ему довелось стать, и стал причиной его злоключений.

– Итак, в церкви на улице Сен-Мартен некая особа, которую вы до того не видели в глаза, приняла вас за репортера и потребовала триста франков…

– В придачу к пятидесяти, о которых они условились до того, – напомнил Ломов.

– И она заявила, что знает, кто убил мадемуазель Менар. У меня вопрос: кто такая мадемуазель Менар?

– Вы не читаете хронику?

– По правде говоря, в последние дни я читала только объявления.

– Мадемуазель Менар – дочь столяра, которую зарезали в тупике Примул. Полиция подозревала жениха, с которым она поссорилась незадолго до гибели, но его пришлось отпустить.

– Ах, вот оно что, – протянула Амалия, припоминая заголовки, которые выкрикивали газетчики. – Убийство на бульваре Пуассоньер, тайна тупика Примул… А почему тайна?

– Потому что никто не понимает, кому она могла помешать. Милая девушка девятнадцати лет, родители убиты горем. В статьях все это подробно описано.

– Сергей Васильевич, – промолвила Амалия после паузы, – вы всерьез считаете, что контрразведка стала охотиться за вами из-за того, что вы могли что-то узнать о смерти дочки столяра?

– Признаться, госпожа баронесса, я думал так же, как и вы, – усмехнулся Ломов. – Но меня насторожил вот какой момент. В пятницу я встречаю особу, которая уверяет, что знает убийцу, а в субботу меня самого начинают убивать. И мало того – кажется, я нашел репортера, который должен был оказаться на моем месте.

– В самом деле?

– Я рассудил так: особа, с которой я беседовал, упомянула о том, что пойдет в «Фигаро», если я окажусь несговорчивым. Это одна из крупнейших газет, и у нее не так много конкурентов. Один из них – «Пти Паризьен». Я попросил Филиппа найти его выпуски за всю неделю, включая субботу, когда я должен был уехать. А теперь внимание. – Ломов протянул руку и снял с прикроватного столика пачку лежащих на нем газет. – Убийство Сюзанны Менар произошло в ночь с понедельника на вторник. В среду, четверг и пятницу о нем пишет журналист Р. Траншан, который в одной подписи обозначен своим полным именем Робер Траншан. В воскресенье в той же газете появляется краткая заметка в четыре строчки… где же она? А вот. – Ломов развернул одну из газет и сложил ее заново, чтобы удобнее было читать. – «С прискорбием сообщаем», бла-бла-бла, «что наш коллега Робер Траншан вчера покончил с собой, выбросившись из окна. Более десяти лет плоды его талантливого пера украшали наши страницы, редакция приносит свои соболезнования близким», и все в таком же духе. – Сергей Васильевич положил газету на одеяло и со значением посмотрел на Амалию. – Понимаете, к чему я клоню?

– Думаю, да. Женщина, с которой вы говорили, решила, что знает убийцу. Но она не пошла в полицию, потому что полиция не платит деньги за сведения. Она читала «Пти Паризьен» и назначила встречу Траншану, который писал об убийстве. По каким-то причинам он опоздал, и когда появились вы, она приняла вас за него.

– На следующий день меня попытались прикончить в экспрессе, а Траншан почему-то выпал из окна, – подытожил Ломов. – Скажете, совпадение?

– Надо будет отыскать ту женщину, – решительно сказала Амалия. – Вы запомнили, как она выглядела?

– Я же говорил – как крестьянка, которая перебралась в Париж, чтобы заработать денег. Таких здесь тысячи. Обычно они идут в услужение, если только их не привлекает древнейшая профессия. Почти уверен, что та, которая говорила со мной, была служанкой. На вид ей 23–26 лет, брюнетка, карие глаза, круглое лицо, широкие плечи, крупные руки. Зубы не очень хороши, между верхними передними резцами щель, снизу слева не хватает клыка. В общем и целом, красавицей ее не назовешь. Когда я ее видел, она была одета в темно-синее платье из недорогой материи. Лично я совершенно уверен, что вы ее не найдете – среди живых, я имею в виду. Я и то с трудом спас свою шкуру, а ей против людей Дассонвиля уж точно ничего не светит.

– Но если она не знала, кто вы такой, как его люди сумели вас вычислить?

– Следили за ней, к примеру, и увидели, с кем она разговаривает. Почти уверен, что так оно и было.

– Вы помните, как называется церковь, в которой вы с ней встретились?

– Я потом нашел ее название в справочнике. Церковь Святого Николая в полях.

– Послушайте, – заговорила Амалия, вздохнув, – свой секрет она оценила в 50 франков, пусть даже потом подняла цену еще на 300. Как-то слишком мелко, вы не находите?

– Нет, не нахожу. Вы забываете, что для людей ее круга деньги имеют иную стоимость, чем, к примеру, для вас. Вы, наверное, с легкостью можете выложить триста франков за шляпку, а они на эти деньги будут жить несколько месяцев. К слову, вы тут упоминали убийство на бульваре Пуассоньер. Знаете, в чем там было дело? Рабочий убил хозяина за то, что тот должен был заплатить ему 15 франков, но отдал только 5, сославшись на то, что 10 рабочий ему задолжал. Так что я не вижу ничего удивительного в том, что служанка сначала запросила 50 франков за свои сведения, а потом передумала и взвинтила цену.