Читать книгу "Санктус. Священная тайна - Саймон Тойн"

Девушка потянулась за рогаликом, но, увидев, какие грязные у нее ладони, переключила внимание на влажные салфетки.

— Вообще-то я доверчивый человек, — наблюдая за тем, как Лив вытирает салфеткой засохшую между пальцами грязь, продолжал Аркадиан. — Я всегда верю в то, что говорят мне люди, пока факты не заставляют усомниться в их искренности. Я вам звоню, вы сообщаете мне имя покойного, и эта информация при проверке подтверждается.

Полицейский взглянул на папку.

Лив сглотнула, подумав о том, что может в ней лежать.

— Но вы также уверяете, что покойный — ваш брат. В это поверить уже труднее.

Между бровей мужчины появилась складка. Своим внешним видом он напоминал терпеливого и снисходительного родителя, которого ужасно расстраивает плохое поведение дочери.

— Потом вы появляетесь среди ночи в аэропорту и рассказываете о перестрелке и попытке похищения. Этим вы тоже испытываете мое доверие, мисс Адамсен.

Аркадиан смотрел прямо ей в глаза.

— В полицию не поступало заявлений о столкновении автотранспорта вблизи аэропорта. Никто также не слышал пистолетной стрельбы. Служба охраны не нашла лежащий на обочине труп. На данный момент единственным свидетелем, утверждающим, что…

Лив опустила голову и с силой вонзилась пальцами обеих рук в спутанные волосы, словно бешеная собака, ищущая на своем теле вшей. На стол посыпались белесые кристаллики, отдаленно похожие на маленькие бриллианты. Внезапно неистовое чесание прекратилось и зеленые девичьи глаза уставились на хмурое лицо полицейского.

— Вы думаете, я всегда ношу в волосах осколки выбитого выстрелом автомобильного стекла на случай, если мне взбредет в голову выдумать историю о моем неудавшемся похищении?!

Аркадиан посмотрел на крошечные осколки, поблескивающие на испещренной царапинами столешнице.

Лив потерла глаза тыльной стороной относительно чистой руки. Теперь ее кожа пахла детским лосьоном.

— Хорошо, вы не верите, что меня пытались похитить. Ладно. Мне все равно. Единственное, чего я хочу, — увидеть брата, поплакать и, закончив все формальности, забрать его тело домой.

— И я буду только счастлив помочь вам, но пока я еще не уверен, что покойный действительно ваш брат. Есть вероятность, что вы журналистка с авантюрным складом ума, которая охотится за сенсацией.

На лице девушки отразилось неподдельное удивление.

— За сенсацией?

Аркадиан моргнул, словно ему на ум пришла неожиданная мысль.

— Ответьте, пожалуйста, на один вопрос, — произнес он. — Со времени нашего первого телефонного разговора вы что, не смотрели новости и не читали газет?

Лив отрицательно покачала головой.

— Подождите.

Полицейский постучал по зеркалу. Дверь открылась, и он вышел.

Лив достала из пакета рогалик. Еще теплый. Она жадно ела, поглядывая через приоткрытую дверь на офисное помещение. Там было довольно грязно. Звенели телефоны. Слышалась чья-то приглушенная речь. На письменных столах — кипы бумаг. Лив посетило странное чувство: ей показалось, что она у себя дома, в родной редакции.

Аркадиан вернулся как раз тогда, когда девушка, допив кофе и съев рогалик, потянулась за вторым. Инспектор положил перед ней вчерашний номер местной газеты.

Лив увидела фотографию на первой странице. Что-то внутри нее сломалось, как недавно на берегу озера в Центральном парке. Перед глазами поплыло. Она погладила снимок бородатого мужчины, стоящего на вершине Цитадели. Рыдание поднималось откуда-то из глубины ее души. По щекам потекли слезы.

54

Рассвет собрал в большой кафедральной пещере на заутреннюю молитву всех обитателей Цитадели. Эта последняя из ночных служб символизировала искупление, перерождение, освобождение от зла и триумф света над тьмой. Никто не имел права пропустить заутреню без крайне уважительной причины.

Сегодня случилось немыслимое…

Афанасиус заметил отсутствие монаха во время проповеди. Отец Малахия, стоя за кафедрой, как раз подошел к середине особо заумного риторического пассажа, когда управляющий бросил рассеянный взгляд на ряды красных сутан и заметил отсутствие Джиллермо Родригеса. При своих шести футах и пяти дюймах роста он в буквальном смысле слова возвышался над другими. Несмотря на строгость предписаний, сегодня он не явился к заутрене.

Брат Афанасиус вспомнил о шестидесяти двух папках, которые он вчера занес аббату. Шестьдесят две красные папки с личными делами карминов. Чуть повернув голову в сторону, как будто прислушиваясь к словам проповеди, управляющий монастырским хозяйством пересчитал карминов.

Спертый воздух кафедральной пещеры сотрясался от пения множества голосов. Гимн был не на латыни, а на древнем, первоначальном языке их религии:

— Каждый день я буду благословлять Тебя. Я буду молиться Тебе и днем и ночью. Благословенно учение Твое, Господь мой! Научи меня уставу Твоему.

Афанасиус успел закончить пересчет до того, как ряды молящихся дрогнули и смешались. Оставалось пятьдесят девять охранников. Он не досчитался трех человек.

Встало солнце, осветив огромное окно над алтарем. Бог открыл око и уставился на свою верную паству. Свет снова, в который раз, победил тьму. Начался новый день.

Управляющий вышел из кафедральной пещеры в толпе коричневых сутан. Его сознание металось между предположениями. Он мало знал о прошлом брата Джиллермо и теперь не мог взять в толк, почему аббат выбрал именно его. Эта мысль донимала Афанасиуса. Он всегда гордился тем, что умеет обуздывать импульсивность настоятеля, но теперь ему это вряд ли удастся. Куда отправили трех карминов? Афанасиус очень боялся того, на что может решиться аббат. Как он ответит на смерть брата Сэмюеля?

Когда настоятель в запретном хранилище приоткрыл ему тайну пророчества, которое, судя по всему, предсказывает конец Таинства и новое начало, Афанасиусу показалось, что это первая ласточка оттепели, конец зимы, не дающей ордену идти в ногу со временем. Теперь же его подозрения указывали как раз на противоположное: светлого будущего не будет; аббат, судя по всему, вернулся к средневековому варварству и насилию.

55

Лив молча сидела в ярко освещенной комнате для допросов и не отрываясь смотрела на помещенную в газете фотографию, пока Аркадиан осторожно вводил ее в курс дела. Закончив, он положил ладонь на лежащую сбоку голубую папку.

— Я покажу вам несколько фотографий, — сказал полицейский. — Мы сделали их до аутопсии. Я понимаю, насколько это психологически трудно, и не осужу вас, если вы откажетесь на них смотреть, но вы можете внести свой вклад в расследование смерти Сэмюеля.

Лив кивнула, вытирая слезы со щек.

— Но сначала вы должны мне кое-что объяснить.

Девушка взглянула на инспектора.