Читать книгу "Очень тонкая сталь - Сергей Самаров"

Если генерал заговорил об убийстве ученых, то человек, к которому я должен войти в доверие, обязательно должен иметь отношение к ученому миру. Каким образом? Он или сам должен быть из этого мира, то есть работать в этой сфере, или вращаться около него.

Первый вариант с большой долей вероятности отпадает. Насколько я понимаю, ученые люди всегда предельно заняты наукой, как алкоголик бутылкой, и потому с этим алкоголиком сравнимы. А чтобы добиться высоких результатов в искусстве ножевого боя, следует тратить уйму времени на тренировки. Я вот трачу не только служебное время, что соответствует профилю моей работы, но и личное, чем постоянно вызываю недовольство жены, считающей, что я должен все свободное время проводить с ней и с дочерьми, а их у меня две.

Следовательно, этот человек, если он спортсмен-ножевик высокого уровня, не может быть классическим ученым, но может при этом работать в сфере обслуживания научного предприятия. Например, лаборантом или каким-нибудь снабженцем, в конце-то концов. В голове сразу промелькнуло несколько лиц и даже фигур бойцов, которых я в той или иной степени знал. И подсознание дважды показало мне одного и того же человека. Я не был с ним знаком лично, но видел его несколько раз на соревнованиях. Ходил этот человек всегда, сколько я его видел, в черной униформе с надписью «Охрана» на спине. Кто-то, помнится, говорил мне, что Валентин Немчинов работает начальником охраны в каком-то «почтовом ящике», то есть на засекреченном предприятии. Кажется, я тогда переспросил, показав свою малограмотность в этом вопросе:

— Начальник Первого отдела?[4]

Мне ответили:

— Нет. Первый отдел всегда возглавляют выходцы из КГБ или ФСБ. У них бумажная работа — допуски, характеристики и прочее… А Немчинов — начальник физической охраны.

И сразу вспомнился голос, по которому я определил, с кем разговаривал про Немчинова. Тогда я, стоя на крыльце Дворца спорта, увидел, что один из участников соревнований уезжает на «Бентли». Сколько стоит такая машина, я мог только представить. А все, что мог себе реально позволить я — это низкоскоростной внедорожник «Шевроле Нива». И там же, на том же крыльце, мне рассказывал про Немчинова главный тренер сборной войск специального назначения Василий Юрьевич Масляков, который тогда случайно оказался рядом со мной.

— Наверное, не ножом на «Бентли» заработал…

— В некоторой степени и ножом…

Оказывается, когда-то Немчинов начинал тренироваться у Василия Юрьевича, стал тогда даже чемпионом России, потом уехал к родственникам в США, тренировался там, приобрел несколько странную, на взгляд тренера, технику боя, которая называлась «техникой ножевого боя тюрьмы Фолсом»[5]. А когда вернулся, получив в США наследство, открыл свой собственный спортивный клуб. Там тренировал, и там же сам готовился к соревнованиям, приглашая по своему усмотрению на спарринги других спортсменов-ножевиков. Раз в три месяца выезжал в США, где проводил очень дорогие семинары по ножевому бою. Там представлялся как «лучший ножевой боец России», хотя в последние годы на родине лавров, как боец, никаких не снискал.

— Я сам афишу его семинара видел. У него в клубе висит, в «тренерской». Так он там и называется «Лучший ножевой боец России», — сообщил мне Василий Юрьевич. — А стоимость недельного семинара по нашим деньгам запредельная. Сейчас уже не помню сколько, но у нас таких цен не бывает. Сам он говорит, что спортзал, где он семинар проводит, всех желающих вместить не может. Однажды даже пришлось снимать маленький тренировочный стадион с полем для бейсбола. Клиентура на семинарах — в основном американские уголовники. Хорошо, что он до наших не добрался. Понимает, что наши его за такие цены мигом обчистят, и нож не поможет. Но насчет того, что он лучший, сам разберешься. Тебе с ним скоро на схватку выходить.

Однако наша встреча с Немчиновым не состоялась. Он в предварительных схватках сломал ключицу. Противник ему сломал ударом со второй руки. И Немчинов вынужден был сняться с соревнований. И как болельщик на трибуне не сидел. Посчитал, видимо, что «лучшему ножевому бойцу России» учиться здесь не у кого. Я же тогда неожиданно проиграл в предварительной сетке молодому лейтенанту полиции, которого никто в расчет не брал, и не дошел даже до призеров, хотя рассчитывал на это…

* * *

— Следственные органы… — В ответ на мой вопрос генерал поморщился так, словно литр уксуса одним глотком выпил. От такой кислятины не только лицо, но и язык, надо полагать, сморщится. Но у генерала он не сморщился. И сразу стало понятно его отношение к следственным органам, естественно, не к тем, которые он представлял. — Везде следствие вели местные органы МВД, и никакого результата добиться не смогли. А к нам дела приходили уже поздно, когда время было потеряно. Да и не все, я думаю, дела до нас доходили. Тем более началось все еще тогда, когда преступность в разгуле была, хотя предельный пик девяностых уже прошел. Про тех, что тогда погибли или сгинули, я даже говорить не буду. Им нет счета. Но…

— Я слушаю, товарищ генерал.

Хорошо, что по Уставу полагается генеральское звание ограничивать одним словом, а то ведь я не знал даже, что за генерал передо мной — генерал-майор или генерал-лейтенант, звания выше я предположить не мог. Те генералы, что званием выше, должны возрастом быть постарше, они сами не ездят в командировки, имея возможность отправить подчиненных, чтобы вербовать себе помощников.

— Для начала я хочу сказать то, что ты, вероятно, и не знаешь. В начала две тысячи двенадцатого года на праймериз республиканской партии США сразу несколько кандидатов в президенты Соединенных Штатов откровенно и публично выступали за ликвидацию российских и иранских ученых, занятых в создании и разработке ядерного и ракетного оружия. Было заявлено, что эти ученые представляют угрозу безопасности США, следовательно, подлежат уничтожению. И такие речи другие американские политики встречали аплодисментами. То есть люди, претендующие на звание главы Белого дома, по сути дела, являлись обыкновенными террористами, потенциальными заказчиками для цеха киллеров из ЦРУ. Эти киллеры до сих пор крутятся в России, пришло время их остановить. Со всей решительностью.

Но вернемся к нашим делам. Первой жертвой среди ядерщиков стал Рувим Нуреев, главный инспектор по ядерной и радиационной безопасности Минатома. Летом тысяча девятьсот девяносто шестого года Нуреев находился в командировке в Новосибирске. Его перерезанное тело нашли на железнодорожных путях. В МВД смерть представили как самоубийство, хотя родственники уверяли, что у ученого не было никаких причин к суициду. Не было ни депрессивных состояний, ни семейных неурядиц, ни серьезных болезней — ничего. Относим это, несмотря на заключение МВД, к нераскрытым преступлениям.