Читать книгу "Ошибка ликвидатора - Сергей Самаров"

Приятное, признаюсь, это ощущение — собственная значимость. Тут и дрожжей не требуется. Так стремительно поднимается личная, возможно, не всегда объективная, самооценка. Вплоть до заоблачных высот. А это, как я понимаю, уже не есть слишком хорошо. Данный момент может помешать в сложной ситуации, не позволит сделать реальную оценку своих и чужих возможностей.

Маленький остроносый вертолетик «Белл 407» управлялся всего одним пилотом. Машина прибыла по мою душу и приземлилась на плацу военного городка, который несколько лет назад был приспособлен под посадочную площадку. Хотя ни в каких документах никто не решался называть ее вертолетодромом.

Мне был предложен шикарный выбор. Я мог лететь на месте второго пилота или в пассажирском VIP-салоне. Я, конечно, не являюсь очень важной персоной, но такое отношение все же льстило мне. Приятно было осознавать, что до меня на этом маленьком вертолетике катались, скорее всего, различные генералы ФСБ. Именно этому почтенному ведомству он и принадлежал.

Я заглянул внутрь, чтобы узнать, как летают эти самые VIP-персоны. Из салона открывался прекрасный обзор с любого из четырех кресел. Мне, привычному к военным вертолетам, иногда даже бронированным, их величина показалась огромной, просто небывалой.

Но в излишне мягком кресле мне одному было бы скучно даже в коротком перелете до Моздока. Вылетали мы одновременно с рассветом. У меня была возможность смотреть вдаль и вниз во все стороны.

Но я выбрал пилотскую кабину. Мой извозчик был в шлеме с наушниками. Шею ему опоясывала полоска ларингофона, с помощью которого он общался то с диспетчером, то еще с какой-то службой, то со своим командованием. Разговаривать с ним было практически невозможно.

Да и вид у него был мрачноватый. Мне сразу бросилось в глаза, что пилот из разряда молчунов. Тяжелая нижняя челюсть, как правило, подчеркивает именно эту черту характера человека. Но лететь в салоне, пусть и очень удобном, было бы еще скучнее, чем рядом с этим человеком.

Я часто летал на винтокрылых машинах, в общем-то достаточно привык к ним, но никогда не видел ни у одной такого обширного переднего остекления. Даже дверца была здесь прозрачная до самого пола. Я открыл ее, забрался в кабину и устроился рядом с пилотом.

Мне можно было вылетать. Свое штатное оружие я уже сдал начальнику штаба майору Оглоблину.

Формально, под роспись, сдавать ротные дела не стал. Я хотел, чтобы ни у кого не было возможности поинтересоваться, каким образом сбежавший заключенный умудрился сдать дела своей роты. Почему при этом никто его не задержал и не сопроводил в СИЗО на растерзание вертухаям, голодным до этого дела.

Я все сказал старшему лейтенанту Шершневу, которого сам и рекомендовал на освободившееся место командира роты спецназа ГРУ, когда мы ехали в боевой машине пехоты от Махачкалы до военного городка отряда.

Наша колонна состояла из БМП, трех грузовиков, кузова которых были укрыты тентами, и двух бронетранспортеров, украшенных эмблемами с летучей мышью на фоне земного шара. Они шли в замыкании.

Патрульные машины ДПС на дороге стояли по-прежнему. Рядом с одной из них отдыхал бронетранспортер ОМОНа. Самих омоновцев в отличие от минувшего дня, когда они курили на броне, теперь видно не было. Видимо, солдаты спали в траве рядом с дорогой и не проснулись, когда наша колонна проследовала мимо. Крепкие парни из ОМОНа дрыхли на свежем воздухе без задних ног. Инспекторы ДПС тоже изволили почивать.

Механик-водитель БМП, младший сержант контрактной службы из автороты, со смешком констатировал, что на руле их автомобиля лежат чьи-то ноги. Мы со старшим лейтенантом Шершневым сами этого не видели, но даже выглядывать не стали. Ментам тоже иногда полагается спать. Тем более что пост здесь стоял уже вторые сутки, караулил меня. Эти ребята дважды встречались со мной лицом к лицу, но узнать не смогли.

Короче говоря, до военного городка спецназа ГРУ я добрался без проблем, хотя был уже без значительной части своего грима. Подполковнику Саенкову из ФСБ я позвонил еще с места проведения последней операции. Он обещал тотчас же заняться подготовкой для меня вертолета. Потом Валентин Валентинович позвонил мне сам, сообщил, что пилот сейчас в отъезде. Он вернется только через два часа. Полковнику удалось найти его и созвониться с ним. Как только этот человек появится, он сразу вылетит на нашу вертолетную площадку. Механики уже готовят его машину. Место, куда лететь, пилот знает. Он уже бывал здесь. Да и диспетчер давно проложил маршрут, которым следует лететь.

Два с лишним часа мне выпало на сборы и на прощание с ротой. Я поговорил с начальником штаба отряда и представил личному составу нового командира. Он пока будет только исполнять обязанности, тем не менее, как человек, с ротными делами знакомый не понаслышке, является вполне вероятным претендентом на эту должность. Конечно, решать все будут в батальоне, в бригаде и в Москве, но там, надеюсь, согласятся.

Я сам руководил последней операцией и написал рапорт о ее проведении, потом заставил старшего лейтенанта Шершнева копировать текст своей рукой и подставить под ним закорючку. Таким вот образом получалось, что Шершнев уже командовал ротой в ходе проведения боевой операции, хотя до этого он отвечал только за свой взвод.

Мне было не жалко того маленького кусочка славы, который выпал на долю старшего лейтенанта. А она здесь присутствовала.

Обычно все операции по захвату бандитов, засевших в домах, проходят куда более шумно, с обильной стрельбой, с применением бронетехники, хотя бы ради прикрытия. Дом обязательно получает повреждения. Порой изрядно достается и близлежащим строениям. Иной раз все они сгорают напрочь.

Мы же обошлись двумя выстрелами внутри дома и четырьмя — в подземном ходе. После этого все было кончено. Не пострадал никто из мирных жителей. Все их имущество осталось в целости и сохранности.

Спецназовцы МВД и даже ФСБ, наверное, уже и не помнят таких удачных и тихих дел на своем счету. Они привыкли брать дома штурмом, не желают загрузить голову хитростью и стараются исключить минимальный риск. Но с таким подходом эти ребята никогда не проведут ни одной толковой операции.

Когда бронетранспортер выбивает дворовые ворота или проламывает забор, чтобы создать проход, он всегда рискует нарваться на встречный выстрел гранатомета или даже кое-чего пострашнее. Например, наши бандиты имели на вооружении два огнемета «Шмель». Об этом доложил мне из подземного хода старший лейтенант Шершнев.

В момент атаки десант, как правило, внутри бронемашины не находится. Собой рискуют только механик-водитель и стрелок-наводчик. Бойцы двигаются позади транс-портера, укрываются за ним. Если он будет поражен, в нем детонирует боезапас, то мало никому не покажется. Машину просто разнесет. Солдаты, находящиеся рядом, погибнут или получат тяжелые ранения.